Леонард Билситер принадлежал к тому роду людей, которые не находят наш мир привлекательным и интересным и которые пытаются найти утешение в мире «невидимом» мире собственного воображения, фантазии и выдумки.

Детям отлично удаются подобные затеи, но дети ведь обладают счастливой способностью убеждать самих себя, а не навязывать собственной веры другим. Теории Леонарда Билситера предназначались для «избранных»; иными словами, их никто не воспринимал всерьез.

Его вера в «невидимое», быть может, так никогда и не получила бы никаких иных подтверждений, кроме тривиальных видений в гостиной, если бы в дело не вмешались потусторонние силы и если бы не Его Величество Случай.

Вместе с другом, интересовавшимся горными разработками на Урале, Леонард совершил путешествие по Восточной Европе в России же им не повезло оказаться как раз в тот момент, когда забастовка на Сибирской железной дороге из угрозы превратилась в реальность. Друзья были тогда где-то неподалеку от Перми и застряли на пару дней на захолустном полустанке, что дало Билситеру возможность познакомиться с торговцем скобяными товарами, который весьма любезно помог заморскому гостю скоротать время. Он поделился с Леонардом своими весьма отрывочными сведениями почерпнутыми от торговцев и местного населения о фольклоре Сибири.

Леонард вернулся домой и с воодушевлением принялся живописать сибирскую забастовку, но тут же таинственно умолкал, как только речь заходила о неких мрачных мистериях, которые он торжественно именовал Сибирской Магией. Это таинственное умолкание продолжалось неделю или две, главным образом для возбуждения любопытства, а затем начались намеки на огромное могущество этой новой эзотерической силы, как он сам ее называл, которой лишь немногие посвященные знали, как воспользоваться. Его тетка, Сесилия Хуле, испытывавшая к сенсациям неизмеримо большее алечение, чем сама хотела признать, сделала ему прекрасную рекламу, о которой можно только мечтать, заявив, что он превратил на ее глазах! кабачок в голубя. Эта история своеобразный манифест возможностей сверхъестественной силы обошла многие салоны, прежде всего, благодаря восторженности самой миссис Хуле.

И, хотя мнения о том, является ли Леонард шарлатаном или настоящим колдуном, разделились, в доме Мэри Хэмптон, куда его пригласили на несколько дней в гости, Билситера принимали как знаменитость и одного из немногих истинных мастеров своего дела. Билситер же вовсе не собирался отказываться от славы, выпавшей на его долю. Эзотерические и прочие таинственные силы были основными темами разговоров, которые вели он сам и его тетка, а на его собственную волшбу, бывшую и будущую, делались туманные и зловещие намеки.

— Я была бы рада, если бы вы соизволили превратить меня в волка, сказала хозяйка дома во время ланча на следующий день после его приезда.

— Моя дорогая Мэри, воскликнул полковник Хэмптон, я никогда не подозревал, что у тебя есть подобные желания.

— Вернее, в волчицу, продолжала миссис Хэмптон, было бы довольно неосмотрительно менять свой пол под влиянием минутного желания.

— Мне не кажется, что подобными вещами стоит шутить, заметил Леонард.

— Я и не шучу, уверяю вас, я говорю совершенно серьезно. Только не превращайте меня сегодня. У нас в распоряжении всего восемь пристойных игроков в бридж, и мне не хотелось бы нарушать этого равновесия. Завтра у нас будут гости. Завтра вечером, после обеда…

— При нашем настоящем недостаточном знании этих таинственных сил, стоит говорить о них с большим смирением и меньшим презрением, заявил Леонард с такой холодностью, что разговор туг же перешел на другие темы.

Кловис Сангрейл был необыкновенно молчалив на протяжении всего разговора о могуществе Сибирской Магии; но после ланча он увел лорда Пэбхэма в биллиардную, чтобы там с глазу на глаз обсудить интересующий его вопрос.

— Нет ли у вас в вашем зверинце волчицы? Волчицы с достаточно мягким нравом?

Лорд Пэбхэм задумался, а потом произнес:

— Есть, ее зовут Луиза. Довольно необычная особь из рода лесных волков. Я выменял ее несколько лет тому назад на пару арктических лисиц.

Должен сказать, что, пожив в моем зверинце, звери становятся почти ручными, а у Луизы просто ангельский характер, если таковой вообще бывает у волчиц. А почему вы спрашиваете об этом?

— Я хотел бы, чтобы вы одолжили мне ее на завтрашний вечер, ответил Кловис с небрежностью, как будто просил одолжить ему теннисную ракетку или коралловые запонки.

— На завтрашний вечер?

— Да, ведь волки ночные животные, так что Луиза вряд ли будет возражать против прогулки в столь поздний час, как ни в чем не бывало заявил Кловис. Один из ваших людей должен забрать ее в Пэбхэм-парке завтра в сумерки и потихоньку провести в дом как раз в тот момент, когда на пороге зимнего сада появится Мэри Хэмптон.

Лорд Пэбхэм некоторое время взирал на Кловиса с вполне понятным изумлением, а потом расхохотался.

— А, вы задумали сыграть с ними шутку? И решили сами показать чудо в духе Сибирской Магии? А Мэри Хэмптон захочет вам подыграть?

— С Мэри я все улажу, если вы только поручитесь за Луизу и ее мягкий нрав.

— Я ручаюсь.

Гости все прибывали и прибывали, а Леонард все больше и больше раздувался от гордости и осознания собственной значимости. За обедом на следующий день он произнес длинную речь о могуществе таинственных и незримых сил, и продолжил говорить об этом в гостиной, куда подали кофе перед началом игры в бридж. Тетка с воодушевлением слушала разглагольствования Леонарда, но ее жаждущая сенсаций душа требовала чего-то большего, чем простое сотрясание воздуха.

— А почему бы тебе, Леонард, не продемонстрировать всем свои возможности? предложила она. Преврати что-нибудь во что-нибудь. Он это может, знаете ли, обратилась она к собравшимся, конечно, если захочет.

— О да, конечно, серьезно ответила Мэвис Пеллингтон, и ее поддержали все присутствующие, даже те, кто не пришел в восторг от перспективы увидеть воочию волшебствующего любителя.

Леонард почувствовал, что от него ждут чуда.