АЛАСТЕР РЕЙНОЛЬДС

Великая Стена

Ты понимаешь, что можешь там погибнуть? - спросил Уоррен.

Невил Клавэйн посмотрел в единственный глаз брата; второго Уоррен лишился в битве с Объединенными на плато Тарсис.

- Да, понимаю, - ответил он. - Но, если начнется новая война, мы все можем погибнуть. Лучше я рискну сейчас, пока остается хоть какая-то надежда на мир.

Уоррен медленно, терпеливо покачал головой:

- Мы уже столько раз проходили через это. Мне кажется, на этот раз ты вряд ли чего-то добьешься, а? Пока они там, не может быть никакого мира. Вот чего ты не понимаешь, Невил. Единственное решение, гарантирующее прочный результат, - это… - Он смолк.

- Продолжай, - подбодрил его Клавэйн. - Скажи это слово. Геноцид.

Уоррен хотел ответить, но в этот момент со стороны прибывшего корабля, в конце стыковочного коридора, возникли шум и оживление. Через дверь Клавэйн разглядел толпу репортеров, затем увидел, как кто-то пробирается к выходу, отделываясь от вопросов предельно краткими ответами. Это была Сандра Вой, женщина из партии Демар-шистов, которая собиралась лететь с ним на Марс.

- Это не геноцид; они просто клика, а не этнически обособленная раса, - возразил Уоррен, прежде чем Вой оказалась в пределах слышимости.

- Что же это в таком случае?

- Не знаю. Предусмотрительность?

Подошла Вой. Она держалась прямо, на лице застыла маска безмолвной покорности. Ее корабль только что прибыл из Кольца Юпитера после трехнедельного перелета на максимальной скорости. Все это время надежды на мирное урегулирование кризиса оставалось все меньше.

- Добро пожаловать на Деймос, - сказал Уоррен.

- Итак, - начала Сандра, обращаясь к обоим, - мне жаль, но положение сейчас тяжелое. Давайте сразу перейдем к делу. Уоррен, как вы думаете, скоро ли нам удастся найти решение?

- Думаю, да. Если Галиана по-прежнему будет придерживаться той же тактики, что и в последние полгода, то нам следует ожидать очередной попытки побега через… - Уоррен взглянул на дисплей, встроенный в браслет. - Примерно через три дня. Если она действительно попытается запустить с Марса очередной шаттл, то у нас не останется иного выбора, кроме обострения отношений.

Все понимали, что это означает вооруженное нападение на гнездо Объединенных.

- До сих пор вы терпели ее попытки, - заметила Вой.- И каждый раз полностью уничтожали корабль и всех находящихся на нем людей. Общий риск успешного прорыва не увеличился. Так зачем же отвечать сейчас?

- Ответ прост. После каждого нарушения мы посылали Галиане все более жесткие предупреждения. Последнее было абсолютным и окончательным.

- Если вы атакуете, то нарушите договор. Уоррен улыбнулся, внутренне торжествуя:

- Не совсем, Сандра. Возможно, вы не полностью ознакомлены с особыми условиями договора, но мы обнаружили, что он позволяет нам напасть на гнездо Галианы, ничего не нарушая. Техническое выражение - «полицейская акция», если мне не изменяет память.

Клавэйн увидел, что Вой на несколько мгновений потеряла дар речи. Он не удивился. Договор между Коалицией и Объединенными, который помогали составлять нейтральные Демаршисты Вой, оказался самым долговечным документом, за исключением кое-каких туманных, составленных с помощью компьютера выкладок. Предполагалось, что он будет недвусмысленным, хотя только машины читали его от начала до конца и только машины могли найти в нем лазейку, которой сейчас хвастался Уоррен.

- Нет… - произнесла Сандра Вой. - Здесь какая-то ошибка.

- Боюсь, что он прав, - возразил Клавэйн. - Я видел краткие резюме на нормальном языке, и в законности полицейской акции сомневаться не приходится. Но в ней нет необходимости. Я уверен, что смогу уговорить Галиану не предпринимать новой попытки к бегству.

- А если у нас ничего не получится? - Теперь Вой смотрела на Уоррена. - Мы с Невилом через три дня, возможно, будем еще на Марсе.

- Мой вам совет: не суйтесь туда.

Почувствовав отвращение, Вой отвернулась и ступила в зеленую прохладу шаттла. На минуту Клавэйн остался наедине с братом. Уоррен прикоснулся хромовым пальцем протеза к кожаной нашлепке, закрывающей его пустую глазницу, словно желая напомнить Клавэйну о том, чего ему стоила война и как мало любви он испытывал к врагу даже теперь.

- У нас нет шансов на успех, верно? - спросил Клавэйн. - Мы летим туда только для того, чтобы ты мог сказать, что испробовал все мирные способы, прежде чем посылать войска. На самом деле ты хочешь очередной проклятой войны.

- Не будь таким пораженцем, - возразил Уоррен, печально качая головой, как старший брат, разочарованный в неудачнике младшем. - Это тебе действительно не к лицу.

- Пораженец здесь не я, - парировал Клавэйн.

- Нет. Разумеется, нет. Просто постарайся изо всех сил, братишка.

Уоррен протянул ему руку. Помедлив, Клавэйн снова взглянул в единственный глаз брата. На него смотрел следователь: глаз был светлым, бесцветным и холодным, как январское солнце. Он горел ненавистью. Уоррен презирал Клавэйна за пацифизм; за веру в то, что любой мир, даже мир, представляющий собой периоды настороженного затишья между кризисами, всегда лучше войны. Эти разногласия уничтожили последние братские чувства, еще теплившиеся между ними. Сейчас, напоминая Клавэйну о том, что они братья, Уоррен не скрывал неприязни.

- Ты неверно судишь обо мне, - прошептал Клавэйн, затем осторожно пожал Уоррену руку.

- Нет, я прав, уверен в этом.

Клавэйн миновал шлюз, и люк захлопнулся за ним. Вой уже пристегнулась; взгляд ее был безжизненным, словно она смотрела в бесконечность. Клавэйн подумал, что она загружает копию договора через свои имплантаты, прокручивает его перед глазами, пытаясь найти лазейку, возможно, запустила глобальный поиск ссылок на полицейские акции.

Корабль узнал Клавэйна, и его интерьер преобразился в соответствии со вкусами пилота. Теперь зеленый цвет приобрел бирюзовый оттенок, показатели приборов и рычаги управления расположились как можно компактнее, отражая только наиболее важные системы. Несмотря на то что шаттл был самым маленьким гражданским судном, на котором доводилось летать Клавэйну, он казался собором по сравнению с десантными кораблями, использовавшимися во время войны: те были такими крошечными, что облегали пилота, как средневековые доспехи.

- Не волнуйтесь насчет договора, - сказал Клавэйн. - Обещаю вам, Уоррен не получит возможности использовать свою лазейку.

Вой очнулась от транса в раздражении:

- Лучше бы вы оказались правы, Невил. Кто надеется на неудачу - я или ваш брат? - Она говорила по-французски с квебекским выговором, Клавэйну пришлось сделать усилие и переключиться, чтобы понимать ее. - Если мои люди обнаружат здесь скрытый подвох, вам придется чертовски дорого заплатить.

- У Уоррена есть куча причин ненавидеть Объединенных после битвы на плато, - объяснил Клавэйн. - И он тактик, не специалист по полевым операциям. После прекращения огня мои знания о червях стали высоко цениться, так что мне нашлось дело. Но Уоррен не обладает гибкостью.

- Значит, это дает ему право подталкивать нас к новой войне? - Вой говорила так, словно ее люди тоже участвовали в последнем столкновении.

Но Клавэйн знал, что она права. Если вражда между Коалицией и Объединенными вспыхнет с новой силой, Де-маршисты не смогут оставаться в стороне, как пятнадцать лет назад. И все догадывались, на чью сторону они станут.

- Войны не будет.

- А если вы не сможете договориться с Галианой? Или вы собираетесь воспользоваться личным знакомством?

- Я просто был ее пленником, и всё.

Клавэйн взялся за рычаги управления - Вой говорила, что пилотирование наводит на нее скуку, - и поднял шаттл с Деймоса. Они полетели по касательной к экваториальному кольцу, окружающему спутник, и сразу перешли в свободное падение. Клавэйн пальцем очертил на стене прямоугольный иллюминатор, который тотчас же стал прозрачным.