Осборн первым подошел к двери. Взглянув на Реммера, он постучал. Несколько секунд стояла тишина, потом послышались шаги, звякнула щеколда, и дверь приоткрылась на длину цепочки. Из-за двери на них смотрела привлекательная женщина лет тридцати пяти в строгом деловом костюме с коротко подстриженными волосами цвета «перец с солью».

– Каролина Хеннигер? – вежливо спросил Осборн.

Она посмотрела на него, потом перевела взгляд на Реммера.

– Да, это я.

– Вы говорите по-английски?

– Да. – Она снова посмотрела на Реммера. – Кто вы? Что вам нужно?

– Я врач, доктор Осборн из США. Я хотел бы встретиться с вашим знакомым, доктором Салеттлом.

Женщина внезапно побледнела.

– Извините, вы ошиблись, – сказала она. – У меня нет такого знакомого. До свидания.

Каролина Хеннигер захлопнула дверь. Осборн и Реммер услышали, как она с кем-то заговорила. Звякнула цепочка.

Осборн снова постучал и громко сказал:

– Пожалуйста, не уходите, нам нужна ваша помощь!

Они услышали, что она с кем-то говорит, потом – отдаленный звук закрываемой двери.

– Она уходит через черный ход! – Осборн рванулся к лестнице.

Реммер схватил его за плечо.

– Доктор, я вас предупреждал. Она имеет на это право, тут уж ничего не поделаешь.

– Нет! – оттолкнул его руку Осборн.

Маквей и Нобл рассуждали о возможной роли доктора Салеттла в истории с безголовыми телами, когда увидели выбежавшего из подъезда Осборна.

Он махнул им рукой и исчез за углом.

Он подбежал к бежевому «фольксвагену», в котором уже сидели Каролина Хеннигер и мальчик-подросток.

– Подождите! – крикнул Осборн.

Каролина Хеннигер хлопнула дверцей и включила двигатель.

– Пожалуйста, мне нужно поговорить с вами!..

Скрипнув покрышками, машина сорвалась с места.

Осборн бежал позади, выкрикивая на ходу:

– Пожалуйста, подождите!.. Я не причиню вам никакого вреда!..

Маквей и Нобл едва успели отскочить, когда бежевый «фольксваген» вывернул из-за угла.

– Не вышло, ничего не поделаешь, бывает и такое, – сказал Маквей, когда они садились в «мерседес» Реммера.

Осборн посмотрел в зеркальце. Реммер был сердит на него.

– Вы же видели, как она побледнела, когда я упомянул имя Салеттла! Клянусь, она его знает! И Либаргера тоже, пари готов держать.

– Может, вы и правы, доктор, – спокойно произнес Маквей, – но она – не Альберт Мерримэн, и нельзя пытаться ее убить, чтобы заставить отвечать на наши вопросы.

Глава 104

Яркий солнечный свет лился в иллюминаторы шестнадцатиместного самолета корпорации, пробившего плотный слой облаков. Предстоял полуторачасовой полет на северо-восток, в Берлин.

Джоанна, сидевшая в глубине салона, прикрыла глаза и расслабилась. Швейцария – прекрасная страна – осталась позади. Завтра в это же время в аэропорту Тегел она будет ждать рейса на Лос-Анджелес.

Напротив, через проход от нее, в кресле мирно дремал Элтон Либаргер. Его, может быть, и тревожили предстоящие события, но он не показывал виду. Доктор Салеттл выглядел бледным и усталым, он сидел в крутящемся кресле лицом к нему и что-то строчил в записной книжке с черным кожаным переплетом. Он посматривал на Юту Баур, срочно прилетевшую из Милана, чтобы прибыть в Берлин одновременно с ними. Позади нее племянники Либаргера Эрик и Эдвард были поглощены увлекательной шахматной партией.

Присутствие Салеттла, как всегда, действовало на Джоанну угнетающе. Она усилием воли заставила себя думать о Келсо, маленьком сенбернаре, которого подарил ей фон Хольден. Перед отъездом она сама накормила щенка, выгуляла его и расцеловала. Завтра собаку прямым рейсом отправят из Цюриха в Лос-Анджелес и продержат там несколько часов до ее возвращения из Берлина. Потом они поедут в Альбукерк и через три часа уже будут дома, в Таосе.

После того как Либаргер заставил ее посмотреть видеозапись, первой мыслью Джоанны было обратиться к адвокату. Но, обдумав возможные последствия этого шага, она засомневалась. Мистеру Либаргеру любое разбирательство причинило бы непоправимый вред. А Джоанне слишком дорого было его благополучие, она не могла так поступить с ним, к тому же он виноват не больше, чем она сама. Но вспоминать обо всем этом было ужасно. Ей хотелось одного – поскорее покинуть Швейцарию и забыть, забыть все. Но появился фон Хольден со щенком на руках и с мольбой о прошении в глазах… На прощание он оставил ей чек на безумную сумму. Корпорация приносит свои извинения… Чего ж ей еще желать?

Правильно ли она поступила, приняв чек? Зря она предупредила Элли Барс, старшую сестру «Ранчо-де-Пиньон», что она приступит к работе сразу же, как только вернется. С такой-то прорвой денег! Зачем ей работать? Господи, полмиллиона долларов! Теперь ее главная забота – найти хорошего поверенного, чтобы вложить деньги в выгодное и прибыльное дело, и можно ни о чем не беспокоиться. Конечно, пару новых платьев она себе купит, но не больше. Правильно вложить деньги – это самое умное решение, что можно сделать.

Мигнула красная лампочка телефона, стоявшего возле нее. Джоанна с недоумением посмотрела на аппарат.

– Вам звонят, – сказал сидевший позади Эрик.

– Спасибо. – Она сняла трубку.

– Доброе утро. Как дела? – послышался в трубке бодрый, приветливый голос фон Хольдена.

– Отлично, Паскаль, – улыбнулась Джоанна.

– Как себя чувствует мистер Либаргер?

– Хорошо. Сейчас он вздремнул.

– Замечательно. Вы приземляетесь через час. Я отправил в аэропорт машину.

– А ты не приедешь встречать нас?

– Джоанна, я услышал разочарование в твоем голосе, мне это льстит, но, к сожалению, мы увидимся только в конце дня. У меня сегодня очень много работы. Но я должен быть уверен, что все будет в порядке.

Джоанна снова улыбнулась.

– Не волнуйся. Все будет отлично.

Фон Хольден сунул телефон сотовой связи в модуль рядом с переключателем скоростей «БМВ». Неожиданно, когда он свернул на Фридрих-штрассе, почтовый фургон выскочил прямо перед «БМВ», и фон Хольдену пришлось резко притормозить, чтобы избежать столкновения.

Он сбросил скорость и, держа руль одной рукой, протянул вторую назад и бережно провел ею по небольшому пластиковому контейнеру, лежавшему на заднем сиденье. Контейнер был на месте, к его радости он не упал во время резкого торможения и не разбился. Большие красные неоновые часы в витрине ювелирного магазина показывали 10.39.

В последние часы события разворачивались стремительно и драматически. Но сначала была удача. С помощью коротковолнового передатчика из здания напротив берлинский сектор засек две «чистых» линии в номере отеля «Падас». Звонки в номер и из номера записывались и пересылались в дом на Софи-Шарлоттен-штрассе, где сразу же делалась расшифровка, которая передавалась фон Хольдену. Оборудование установили только около одиннадцати ночи, но и того, что им удалось получить, оказалось достаточным, чтобы фон Хольден потребовал немедленной встречи с Шоллом.

Миновав отель «Метрополь», фон Хольден пересек Унтер-ден-Линден и резко затормозил перед «Гранд-отелем Берлин». Он взял пластиковый контейнер и пошел к лифту.

Секретарь сразу же провел его в кабинет Шолла. Когда фон Хольден вошел, тот разговаривал по телефону. Напротив за столом сидел человек, которого фон Хольден терпеть не мог, американский адвокат Шолла Х. Луис Гёц.

– Мистер Гёц.

– Фон Хольден.

Пятидесятилетний Гёц, слишком вылощенный и слишком раскованный, выглядел так, будто полдня проводил перед зеркалом. Отполированные ногти, роскошный загар, костюм в тонкую голубую полоску от Армани, темные, тщательно уложенные волосы с легкой сединой на висках. Словом, мистер Гёц выглядел так, точно собрался на теннисный матч в Палм-Спрингс или на похороны в Палм-Бич. Ходили слухи, что Гёц связан с преступным миром. Но одно фон Хольден знал наверняка: сейчас Гёц – ключевая фигура в очень важной сделке Шолла – покупке крупного агентства в Голливуде. Когда агентство возглавит Маргарита Пейпер, Организация получит огромную возможность влиять на события посредством киноиндустрии.