Сначала нужно нанять машину, потом найти укромное местечко на берегу Сены к западу от Парижа. Такое место, где можно спустить Канарака под воду, не привлекая к себе внимание. Не мешает пару раз прокатиться до булочной и обратно, чтобы получше изучить дорогу.

Вечером в пятницу Осборн должен припарковаться возле булочной, причем не позднее половины пятого. Рано или поздно Канарак выйдет на улицу.

Во время предыдущей встречи он был один, следовательно, можно надеяться, что не в его привычке уходить с работы в компании коллег. Если все же Канарак окажется не один, придется незаметно следовать за ним в автомобиле, пока Канарак не расстанется со своими спутниками. Предположим, что они вместе спустятся в метро. Тогда Осборн отправится к дому Канарака, будет дожидаться его возле подъезда. Конечно, это крайне нежелательно – там могут оказаться соседи, с которыми он, возможно, любит остановиться перекинуться парой слов. И все же стоит рискнуть – другого выбора в этом случае не останется. В распоряжении Осборна всего одна ночь и всего один шанс. Придется действовать, приспосабливаясь к ситуации.

– Привет.

Осборн вздрогнул. Он настолько углубился в собственные мысли, что даже не заметил, как в кафе вошла Вера. Он быстро встал, пододвинул ей стул. Она села. Осборн взглянул на часы. Восемь двадцать пять. Оглядевшись по сторонам, он увидел, что кафе почти опустело.

– Будешь что-нибудь пить?

– Да, кофе, – улыбнулась она.

Он подошел к стойке, заказал кофе-эспрессо и, ожидая, пока бармен подаст ему чашку, оглянулся на Веру и постарался сосредоточиться. Ему предстояло важное дело – не случайно он попросил Веру об этой встрече. Она шла на работу, в больницу, и должна была добыть для него сукцинилхолин.

Осборн уже дважды пытался получить препарат по собственному рецепту, но в аптеках говорили, что сукцинилхолин имеется лишь в больницах. Причем получить его можно лишь по рецепту штатного врача. На всякой случай Осборн сходил в ближайшую больницу, и в тамошней аптеке ему подтвердили, что так оно и есть. Сукцинилхолин у них имеется, но без рецепта своего врача в аптеке его не выдают.

Осборн подумал, не обратиться ли за помощью к гостиничному доктору, но передумал. Такая просьба может показаться странной, он начнет задавать вопросы, могут возникнуть непредвиденные осложнения. Еще возьмет и с перепугу сообщит в полицию. Конечно, можно было бы придумать что-нибудь еще, но времени оставалось совсем мало, поэтому, крайне неохотно, Осборн решил обратиться за помощью к Вере.

Для начала он позвонил в аптеку больницы Святой Анны, где Вера проходила ординатуру. Сукцинилхолин там имелся, но опять-таки получить его можно было лишь по рецепту их врача. Если повезет, фармацевт выдаст препарат Вере просто по устной просьбе. Ординатор не может выписывать рецепт, а обращаться к кому-нибудь из Вериных коллег опасно – тоже придется отвечать на вопросы. Вере он сумеет запудрить мозги, но с опытным врачом это будет куда сложнее.

Немного поколебавшись, обдумав и взвесив все еще раз, Пол позвонил Вере на работу. Было половина седьмого утра, Вера дежурила. Он попросил ее встретиться с ним в кафе, когда закончится ее смена. Вера долго молчала, и он уже испугался, что она откажется, но она согласилась. Дежурство заканчивалось в семь, но после него придется высидеть «пятиминутку», так что освободится Вера не раньше восьми.

Возвращаясь к столику, Осборн не сводил глаз с Веры. Полуторасуточное дежурство плюс часовая «пятиминутка», похоже, нисколько на ней не сказались. Девушка была по-прежнему свежа и ослепительна. Почувствовав его взгляд, она нежно улыбнулась. Было в ней что-то такое, от чего у Осборна замирало сердце и путались мысли. В такие моменты ему хотелось только одного – всегда быть рядом с ней. В жизни нет и не может быть ничего более важного. Но сначала нужно разобраться с Анри Канараком.

Наклонившись, Осборн взял ее за руку. Она выдернула пальцы и убрала руки под стол.

– Не нужно, – сказала Вера, оглядываясь по сторонам.

– Чего ты боишься? Что нас кто-нибудь увидит?

– Да.

Вера отвела глаза, отпила из чашки.

– Ты ведь сама пришла ко мне попрощаться, помнишь? – сказал Осборн. – Твой любовничек об этом знает?

Вера стукнула чашкой о блюдце и поднялась.

– Постой, прости меня, – быстро сказал Осборн. – Не знаю, что на меня нашло. Давай с тобой немного пройдемся.

Вера заколебалась.

– Ну что тут такого? Я просто коллега, доктор, с которым ты познакомилась в Женеве, на конференции. Встретились, зашли выпить кофе – и больше ничего. Потом немного прогулялись по улице. Американец после этого уезжает в свои Штаты, вы никогда больше не увидитесь. Как все врачи, болтали на свои медицинские темы. Ничего подозрительного. Счастливый конец. Чего ты беспокоишься?

Осборн свирепо насупился, жилы на шее напряглись. Никогда еще Вера не видела его рассерженным. Почему-то таким он ей понравился еще больше, и она улыбнулась.

– Все верно, – послушно сказала она.

Когда они вышли на улицу, Осборн раскрыл зонтик. Они прошли перекресток и медленно двинулись по улице де ла Санте по направлению к больнице.

У тротуара был припаркован белый «форд». За рулем сидел инспектор Лебрюн, рядом – Маквей.

– Вы знаете эту девушку? – спросил американец, провожая взглядом Осборна и Веру.

Лебрюн включил зажигание и тронулся с места.

– Очевидно, вы хотите спросить, знаю ли я, кто эта девушка? По-французски и по-английски этот вопрос формулируется не совсем одинаково.

Маквей вздохнул. Как может человек разговаривать, когда у него изо рта постоянно свисает сигарета? Маквей тоже пробовал курить – это произошло после смерти его первой жены. Лучше уж было курить, чем напиваться. В каком-то смысле табак ему помог. А когда перестал помогать, Маквей бросил курить.

– Вы говорите по-английски лучше, чем я по-французски. Да, я хотел спросить, знаете ли вы, кто она такая?

Лебрюн улыбнулся, потянувшись к радиотелефону.

– Пока не знаю, друг мой.

Глава 18

Листья на бульваре Сен-Жак начинали желтеть – скоро они сбросят листву, готовясь к зиме. Первые листья уже упали на мокрую от дождя мостовую, и она стала скользкой. Осборн на всякий случай взял Веру под руку. Она благодарно улыбнулась, но когда они миновали бульвар, попросила, чтобы Пол выпустил ее локоть.

Осборн оглянулся.

– Кто именно внушает тебе подозрение? Вон та женщина с коляской или старик с собакой?

– Оба, – нарочито резко ответила Вера, сама не понимая почему. Может быть, она действительно боится, что их увидят? Или ей не нравится идти с ним рядом? Скорее всего ей, наоборот, хочется быть с ним все время, но решение должен принять он сам.

Внезапно Осборн остановился.

– Ты усложняешь мою задачу.

У Веры замерло сердце. Она взглянула на него, их взгляды встретились – точно так же, как в первый вечер, в Женеве. Или в Лондоне, когда Пол провожал ее на дуврский поезд. Вот так они смотрели в глаза друг другу, когда она пришла в его гостиницу и он открыл ей дверь, совершенно голый, если не считать обернутого вокруг бедер полотенца.

– В чем я усложняю твою задачу?

Его ответ удивил ее:

– Мне нужна твоя помощь, а я все не решаюсь тебя о ней попросить.

Вера ничего не поняла и сказала ему об этом прямо.

В тени зонта освещение было мягким, приглушенным. Из-под голубой с капюшоном куртки Веры виднелся белый халат. Она была похожа не на ординатора парижской больницы, а на врача из группы спасателей где-нибудь в горах. Маленькие золотые серьги, похожие на капельки, подчеркивали узкий овал лица, на котором сияли огромные изумрудно-зеленые глаза, бездонные, как озера.

– Вышла какая-то дурацкая история. Не знаю, может, это вообще незаконно. Похоже, у вас во Франции именно так и считают…

– О чем ты?

Вера терялась в догадках, сбитая с толку. Почему он уводит разговор в сторону? Какое все это имеет к ним отношение?