– Кроме того, он может охранять и Шолла, – сказал Реммер.

– Или выполнять особые задания. – Маквей напряженно всматривался в лицо фон Хольдена на экране.

– Следить за нами, например? – предположил Нобл.

– Не знаю. – Маквей неуверенно покачал головой, потом посмотрел на Реммера. – Увеличь его лицо, может, узнаем, кто он? Привяжем еще один красный флажок на линии…

Зазвонил телефон, стаявший около Реммера.

– Да, – произнес он, сняв трубку.

Было пятнадцать минут третьего, когда они приехали на место преступления. Берлинская полиция уже оцепила квартал. Детективы из отдела убийств стояли в стороне, когда Реммер провел своих спутников через магазин антиквариата на Кант-штрассе в подсобное помещение.

На полу лежала Каролина Хеннигер, прикрытая простыней, рядом – ее одиннадцатилетний сын Иоганн. На его тело тоже была наброшена простыня.

Реммер опустился на колени и откинул простыни.

– Боже мой… – выдохнул Осборн.

Маквей наклонился и бережно укрыл мальчика.

– Да уж, – сказал он, глядя в упор на Осборна. – Боже мой.

И мать, и сын были убиты одинаково – выстрелом в голову.

Глава 111

Через три часа, в 3.55, Осборн стоял у окна старинного отеля «Мейнеке», глядя вниз, на город. Как и остальные, он старался отвлечься от ужасной картины, которую они увидели только что на Кант-штрассе, и сосредоточиться на том, что им предстояло совершить. Сейчас все внимание должно быть сконцентрировано на Шолле, только на Шолле. Все остальные мысли нужно было гнать прочь.

Что стояло за Каролиной Хеннигер, почему от нее и ее сына группа решила избавиться таким способом? Что она знала? Вставал и другой вопрос, который легко читался в глазах Маквея: если бы накануне они не нанесли визит Каролине Хеннигер, были бы теперь живы она и ее сын? Но и этот жгучий вопрос следовало отодвинуть на второй план.

Осборн пошел в ванную и ополоснул лицо и руки. Им пришлось перенести штаб-квартиру операции в отель «Мейнеке» после того, как на седьмом этаже в новом крыле отеля «Палас» обнаружили труп – как раз в том номере, из которого лучше всего просматривались окна их номера. Специальная бригада техников из Бад-Годесберга выбрала им новый отель.

Отель «Мейнеке» состоял из одного-единственного здания, и попасть на верхние этажи можно было только на тарахтящем лифте, обслуживавшем весь отель. Незнакомцу или даже другу было не пробиться через двойной заслон – посты детективов в вестибюле внизу и наверху, около лифта, которые были под наблюдением бригад Литтбарского и Шнайдера. Освободившись от забот о собственной безопасности, Маквей и его коллеги погрузились в размышления о происходящем.

Каду.

Он снова вынырнул на поверхность, оставив Ноблу сообщение в Скотленд-Ярде, что он – загадка из загадок! – находится в Берлине. Он сказал также, что находится в крайне тяжелом положении и очень важно, чтобы он как можно скорей связался с Ноблом и Маквеем, и что через час он перезвонит.

Маквей не знал, что и думать. Он заметил косой взгляд Осборна, когда в очередной раз зачерпнул пригоршню поджаренных орешков из прозрачного пластикового мешочка.

– Знаю, знаю. Слишком много жира, слишком много соли. Все равно я не могу себе отказать в этом удовольствии. – Любовно осмотрев лоснящийся орешек, Маквей отправил его в рот. – Если Каду говорит правду и группа действительно у него на хвосте, тогда он и впрямь попал в переделку, – проговорил он с полным ртом. – Если Каду лжет, значит, он работает на них. Тогда он получил задание обманом заманить нас туда, где с нами можно…

Стук в дверь оборвал его на полуслове. Вставая, Реммер вытащил из кобуры револьвер и подошел к двери.

– Кто?

– Шнайдер.

Реммер открыл дверь, и вошел Шнайдер, за спиной которого стояла привлекательная брюнетка тридцати с небольшим лет, рослая, крупная. Щуплый Шнайдер выглядел рядом с ней мальчишкой. Уголки ее покрытых бледной помадой губ были чуть приподняты, и поэтому казалось, что она все время улыбается. У нее в руках была большая папка.

– Это лейтенант Кирш, – сказал Шнайдер, – из команды компьютерщиков.

Кивнув Реммеру, лейтенант Кирш посмотрела на остальных и заговорила по-английски:

– Очень рада, что могу быть вам полезна. Человек за рулем «БМВ» – это Паскаль фон Хольден, директор службы безопасности европейских инвестиций Шолла. Сейчас мы собираем о нем информацию.

Открыв папку, она достала две черно-белые глянцевые фотографии размером 8x10, сделанные с увеличенного фрагмента видеозаписи дома № 72 по Гаупт-штрассе. На первой фотографии – фон Хольден, выходящий из машины. Фотография оказалась нечеткой, с небольшой рябью, но черты лица видны были отчетливо. На второй фотографии, тоже не очень качественной и еще менее контрастной, можно было различить лицо моложавой темноволосой женщины, стоящей у окна.

– С женщиной дело обстояло несколько сложнее, но сейчас с помощью ФБР мы получили полную информацию, – продолжала лейтенант Кирш. – Это американка. Дипломированный врач-терапевт. Ее зовут Джоанна Марш. Приехала из Таоса, Нью-Мексико.

– Образцовая полицейская работа, верно, Маквей? – Нобл восторженно поднял брови.

– Скорее удача, – улыбнулся Маквей.

Увеличенные фрагменты видеозаписи были посланы в департамент полиции Берлина и Цюриха, а по его просьбе – дополнительно еще и Фреду Хенли из ФБР в Лос-Анджелес. Это был выстрел наугад, но Маквей рассудил, что если Либаргер приехал в Берлин и остановился в доме на Гаупт-штрассе, то вся свита должна быть при нем. И теперь, когда личность женщины у окна установлена, его предположение подтвердилось. Верен и обратный ход рассуждений: если в доме врач Либаргера, то и сам Либаргер там.

– Danke, – сказал Реммер, и лейтенант Кирш и Шнайдер вышли из комнаты.

С глухим шипением включилось отопление. Маквей внимательно изучил сначала одну фотографию, потом вторую, запоминая внешность мужчины и женщины, изображенных на них, потом протянул снимки Ноблу и отошел к окну. Он пытался поставить себя на место Джоанны Марш. О чем она думала, стоя у окна? Что она знает о происходящем? И что могла бы рассказать им, если бы им до нее удалось добраться?

Либаргер – тут Маквей согласился с Осборном – это ключ ко всему. Самое удивительное, что, хотя им удалось получить фотографию женщины, сопровождавшей Либаргера, и установить ее личность с помощью организации, охватывающей своей сетью полмира, в их распоряжении был один-единственный снимок самого Либаргера, который прислал им Бад-Годесберг – крошечная черно-белая паспортная фотография четырехлетней давности. Все. Никаких других фотографий не имелось… В это трудно было поверить. Такая значительная фигура, как Либаргер, должна была бы быть объектом постоянного внимания прессы. Его фотографии должны были пестреть в газетах, в журналах, в разных специальных изданиях, альбомах. И тем не менее факт остается фактом – никаких других фотографий Либаргера не существует. Просто необъяснимо! Подарком судьбы для них были бы отпечатки пальцев Либаргера, но, судя по истории с фотографиями, искать их в архивах было бессмысленно. Определенно, Элтон Либаргер был одним из самых засекреченных, самых охраняемых людей в цивилизованном мире.

Маквей посмотрел на часы. 4.27.

Оставалось немногим более получаса до их встречи с Шоллом. И единственная возможная зацепка – Салеттл, точнее, если Маквей успеет встретиться с Салеттлом и получить от него какую-нибудь информацию до начала встречи с Шоллом. Возможно, им могла бы помочь Каролина Хеннигер. Кто знает? Но Салеттл наверняка в силах пролить свет на загадочную личность Либаргера, независимо от того, замешан ли сам Салеттл в историю с безголовыми трупами или нет.

В последние часы события развивались так стремительно и так драматически, что добраться до Салеттла Маквей уже не надеялся. Стало быть, к Шоллу они явятся с тем, чем располагают, то есть с пустыми руками.