Теперь она уже не понимала что хорошо, а что плохо, она знала только, что Фредди вернулся к жизни и помог ему в этом Джи.

На следующий день рано утром Элисон уехала, а Харди вылетел в Сиэтл для встречи с кубинцами.

35

Главным у кубинцев был Хавьер Хуарес, служивший в транспортной авиации ВВС Кубы и дезертировавший около двадцати лет назад. Он был рад возможности вернуться в свою страну на борту «Боинга 707», загруженного бойцами и оружием, которые составили бы головной отряд контрреволюционного мятежа. Хуарес родился в зажиточной кубинской семье, процветавшей во времена правления Батисты, но, когда ему было немногим за двадцать, он начал понимать, насколько в действительности слаб диктаторский режим, и, когда Фидель Кастро спустился с гор для освобождения страны, Хуарес присоединился к большой группе молодых офицеров, дезертировавших из рядов ВВС и перешедших на сторону революции.

Но, по мере того, как Фидель все тверже придерживался линии марксизма, Хуарес все больше разочаровывался. Семейная жизнь у него не удалась, и, когда умерла мать, он решил, что его теперь больше ничто не связывает с землей, которая когда-то была его собственной. Он бежал в США, успев выработать у себя циничное отношение к государственным границам и документам, удостоверяющим личность. Хуарес не считал США страной, где он обрел свободу, для него это было просто ближайшее место, где ненавидели Кастро и где можно было зарабатывать на жизнь.

Сначала он летал на случайных чартерных рейсах из Майами, но потом устроился на постоянную работу на одной из небольших авиалиний. И вот теперь он ушел в отставку, а вместе с отставкой пришло ощущение пустоты жизни. Будучи добропорядочным католиком, он даже не помышлял о какой-либо незаконной связи с другой женщиной с тех пор, как оставил жену на Кубе. Никакой связи ни с ней, ни с детьми не было, он даже не знал, есть ли у него внуки. Хуарес начал мечтать о том дне, когда вернется на Кубу, снова приехал в Майами, чтобы, по крайней мере, находиться среди соотечественников. Слух о его ненависти к режиму Кастро быстро распространился, и его стали подключать к работе различные группировки, ставившие своей целью свержение режима Кастро. Поначалу Хуарес с энтузиазмом принялся за дело, но постепенно понял, насколько неэффективны все их действия.

Поэтому, когда в один из дней в его любимом ресторане в Майами к нему подошел этот гринго капитан Даллас, Хуарес подумал, что это очередной сумасшедший мечтатель. Но у этого человека имелись не только планы, но и связи, и деньги. Хуарес поверил ему и поклялся помогать. Следуя указаниям капитана Далласа, он вылетел из Майами в Сиэтл, где они вместе выбрали «Боинг 707». Капитан Даллас выписал чек, и они арендовали этот самолет на шесть месяцев.

Сегодня, в ожидании капитана, Хуарес испытывал удовлетворение. Он покажет своему начальнику, что́ ему удалось сделать за последние несколько недель. Предстоящая инспекция нисколько не тревожила его, он был уверен, что капитан Даллас останется доволен. И скоро наступит день, когда он, Хавьер Хуарес, летчик кубинских ВВС, не будет больше старой, никому не нужной развалиной, а будет командиром «Боинга 707», летящего на Кубу с людьми и оружием на борту, чтобы поднять контрреволюционный мятеж.

Они пожали друг другу руки, и Хавьер Хуарес представил капитану Далласу подобранную команду. Второй пилот Альфонсо Мартинес работал в компании «Пан Ам», но сразу уволился, как только получил предложение от Хуареса.

– Парень огонь, – с гордостью заявил Хуарес.

Харди внимательно посмотрел на второго пилота. Глупый, романтичный кубинский парень, слепо подчиняющийся любому призыву взяться за оружие. В Майами было полно таких. Харди хотелось, чтобы Хуарес проявлял бо́льшую осторожность, но кубинец прямо-таки рвался в бой, и его чрезмерная активность могла поставить под угрозу выполнение всей операции. Правда, ждать оставалось недолго. Харди улыбнулся и пожал Мартинесу руку.

– А это наш радист и штурман, – торжественно заявил Хуарес. Харди нахмурился, он думал, что эта женщина просто подружка Хуареса или Мартинеса. – Мисс Глория Каролло, – официально представил ее Хуарес.

Она была молода, что-то около двадцати пяти, черные, как смоль, густые волосы, пышное тело, полные ярко-красные губы. Харди обратил внимание на ее глаза – глубокие и темные, эту женщину трудно было оценить с первого взгляда.

По-английски Каролло говорила с сильным акцентом, Хуарес объяснил, что она приехала в Америку всего несколько лет назад вместе с группой эмигрантов, выпущенных из кубинских тюрем и психиатрических больниц. Она не имела к ним никакого отношения, а просто воспользовалась растерянностью властей, не успевавших оформлять бумаги, и в массе эмигрантов ускользнула с Кубы. Хуарес также нашел ее в Майами, где она была уже известна в кругах кубинских контрреволюционеров. Глория обучалась на техническом факультете Гаванского университета, хорошо разбиралась в современной электронике и средствах связи. Харди кивнул и решил для себя, что скоро все это проверит.

Они заняли места в «Боинге» и взлетели для пробного полета. К тому моменту, когда самолет приземлился, Харди был вполне удовлетворен. Рано было говорить о многом, но экипаж был хорош настолько, насколько этого можно было ожидать. Немного тренировки, и проблем не будет. На самом деле, все зависело, в основном, от летчика, обязанности остальных членов экипажа были довольно несложные, нескольких недель подготовки для них будет достаточно. Но если второму пилоту и штурману-радисту надо было просто хорошо разбираться в своих обязанностях, то пилот должен был иметь высокую квалификацию, и в ходе пробного полета Харди убедился, что Хуарес действительно умеет летать. Он был непохож на тех летчиков из кинофильмов, которые садились за штурвал новой машины, поднимали ее в воздух и летели, руководствуясь исключительно интуицией. Единственная правда в этих кинофильмах заключалась в том, что все летчики были симпатичными и молодыми, потому что нельзя дожить до старости, летая на одной интуиции. Нет, Хуарес был из тех пилотов, которые изучают инструкции до тех пор, пока они полностью не отпечатываются у них в памяти, которые проигрывают в уме все возможные ситуации, которые до автоматизма отрабатывают на земле все манипуляции с рычагами управления и приборами.

Глория оказалась асом в другом деле. Сначала она держалась холодно и отчужденно, прекрасно понимая, что выглядит очень аппетитно и сексуально, она боялась, что к ней будут относиться как к женщине, а не как к члену экипажа и солдату. На третий день она окончательно разобралась в отношении Харди к себе и изменила свое отношение к нему. Как только она поняла, что он не интересуется ею как женщиной, что к ней не относятся, как к игрушке, она начала интересоваться Харди как мужчиной. К концу недели ее дружеские улыбки и случайные прикосновения приобрели более настойчивый характер, и, наконец, в последний вечер своего пребывания в Сиэтле Харди вплотную испытал на себе ее настойчивость. В течение этих дней он постоянно натаскивал экипаж, и теперь они могли тренироваться сами. Несколько недель им предстояло летать в самых различных условиях, снова и снова тренируясь, пока они не начнут управлять машиной с закрытыми глазами. Делать ему здесь было нечего, но в последний вечер Глория пригласила его зайти к ней в комнату для разговора. Как только он вошел, Глория скинула туфли, подошла к нему, положила руки на плечи, потом медленно обняла за шею и прижалась губами к его губам.

Харди понял, что у него с ней ничего не получится, он слегка отстранил ее, разомкнул руки и сделал шаг назад, глядя на нее с той долей нежности, на которую был способен.

– Извини, – сказал он.

– Но дело не во мне, не так ли? – спросила Глория, понимающе посмотрев на него.

– Нет, совсем не в тебе. Все дело во мне. – Пусть лучше думает так, чем поймет правду.

– Извини.

– И ты меня. – Харди печально улыбнулся. – Но ведь это не главное.