Войдя на следующее утро в комнату бабушки, Эмма застала ее внимательно изучающей местную газету, разложенную на кровати.

— Вот, — восторженно сказала Мад, — в середине второго листа. «Известная актриса берет слово на собрании местных жителей. Задан дерзкий вопрос. Не продана ли страна более богатому владельцу?» Кое-что мне удалось, и это просто здорово.

Она победно откинулась на подушки. Эмме вспомнились детские годы в Лондоне, когда она заходила в бабушкину спальню и заставала ее ликующей над рецензиями о новом спектакле, в котором она играла предыдущим вечером. На рубеже восьмидесятилетия подобным же триумфом стала известность в Полдри.

— Что еще пишут? — спросила Эмма, заглядывая в газету.

— Почитай, а я пока приму ванну. Но про наше участие больше ничего не пишут — в конце концов, мы люди маленькие, да и Полдри невелик, — но прочитай передовицу о состоянии страны в целом и что может произойти в ближайшем будущем. Свобода слова, держи карман шире. Редактор продался.

Бабушка ушла в ванную, и Эмма устроилась на кровати. Действительно, о собрании в ратуше рассказывалось в крохотном абзаце, но заголовок бросался в глаза: «Сенсационное заявление известной актрисы». Если каким-нибудь образом это попадет в центральную прессу, то опять будет сюда звонить Папа. Эмма перевернула страницу и обратилась к передовице. О Мад здесь, конечно, ни слова, только восторженные славословия СШСК, которые, как утверждал автор, спасут нашу страну, потерпевшую фиаско в Европейском экономическом сообществе. «Наконец мы сможем поднять голову… не крохотный остров у континента, а часть мощного союза англоязычных народов». И так далее, и так далее. Эмма очень быстро просмотрела передовицу, и ей показалось, что такие статьи ей приходится видеть все время, с тех пор как она начала читать газеты в тринадцать лет, — и это все такая скука.

Эмма перешла к разделу новостей и обнаружила, что вести о СШСК заполнили все; очевидно, что войска США несут вахту повсеместно: у электростанций, телефонных станций, телевизионных вышек — а английская армия и полиция им помогают, на случай, как было написано, беспорядков, вызванных некими таинственными подрывными элементами, о которых предупреждали все. При этом во всех слоях населения радостно приветствовали перемены. «Наконец, наконец…» — говорил народ, от финансистов Сити (Папа, подумала Эмма) до пожилых пенсионеров (не Мад). Много писали о свободе передвижения между странами, единой нации, о рабочих местах для молодежи, об общей культуре; в газете давалось понять, что Австралия, Новая Зеландия и Южная Африка тоже кровно заинтересованы в СШСК, — не пояснялось только почему, — хотя имелся довольно мрачный намек на ядерное сдерживание и описывалось, как СШСК смогут целиком контролировать ситуацию. В таком случае Австралия, Южная и Центральная Африка, США и Великобритания будут иметь ядерное превосходство от Атлантики до Индийского океана.

— Что-то я не поняла, что здесь пишут про ядерное оружие, — крикнула Эмма бабушке. — А ты?

— Помнишь, — ответила из ванной бабушка, — что хотели сделать в Европе? Создать третью силу и так далее. Идея провалилась, кто обвинял правых, кто левых. Но, в конце концов, сами европейцы были против. Теперь же между строк проскальзывает, что ядерное сдерживание у нас обеспечено, вместе с США, ЮАР и Австралией. Разрушительные силы на четырех сторонах света. Прекрасно.

Эмма пожала плечами и принялась убирать постель Мад. Слова «ядерное сдерживание» были знакомы Эмме с самого детства — это те устройства, что запускают из шахт ракеты на многие тысячи миль, ракеты, способные стереть с лица земли целые области вместе с жителями. Бороться с этим невозможно, разве что изобрести антиракеты, правда, тогда кто-нибудь еще должен придумать анти-антиракеты. И так без конца. Может, американцы огородили пляж в Полдри, чтобы там установить анти-анти-антиракеты…

Мад появилась из ванной, сегодня одетая как дореволюционный сибирский крестьянин. Мешковатые шаровары она похитила много лет назад — они входили в гардероб для провинциальных гастролей с «Вишневым садом». Мад с удовлетворением оценила свое отражение в зеркале. Как завершающий штрих крепостного обличия, вокруг талии была повязана тяжелая цепь. (Когда-то Мад разрешила Джо держать коз, оттуда и цепь, но однажды самая большая коза забралась к ней в кровать, — и Мад их всех раздала.) Алексей Владавич готов к сражению.

— Мадам?

В дверях спальни появилась Дотти, как всегда после завтрака, измотанная и издерганная.

— Что, Дотти?

— Неожиданно объявился лейтенант Шермен, с ним дама-американка, он представил ее как миссис Хаббард. Пришлось проводить их в музыкальную комнату, но я сказала, что пойду узнаю, проснулись ли вы. Могу передать, что вы еще в постели.

— Давайте я спущусь к ним, — быстро сказала Эмма. — Я разберусь.

— Ерунда, пойдем вместе, — ответила Мад. — Миссис Хаббард… Не та ли это женщина, что на вчерашнем собрании сидела между полковником Чизрингом и депутатом?

— Да, — сказала Эмма, — по-моему, ее так звали.

— Хм… — произнесла Мад, покручивая цепь. — От нее мы быстро избавимся.

Мад решительно направилась вниз и в сопровождении Эммы вошла в музыкальную комнату. Лейтенант Шермен при ее появлении принял стойку «смирно». Миссис Хаббард, симпатичная женщина лет сорока пяти, с широкой улыбкой была занята восторженным рассматриванием сухих цветов гортензии, стоявших во всех вазах. Она повернулась к вошедшему русскому крепостному и протянула Мад обе руки.

— Марта Хаббард, — провозгласила она, как делают люди, обедающие за капитанским столиком на туристском теплоходе. — Мне так неудобно, что я вторглась в ваш дом, примите, пожалуйста, извинения еще и еще раз. Я очарована вашими сухими букетами. Боже, какой у вас прекрасный дом! А эта милая пятнистая собачка, наверное, ваша любимица?

Из библиотеки в комнату прихромала Фолли и, приблизившись к незнакомке, обнюхала ее чулки. Судя по всему, при этом Фолли постигло разочарование, так как она опустила хвост и отошла в сторону, намереваясь занять ближайшее кресло.