Проверили бортредукторы на танках, на которых были поставлены эти узлы от разных танков, заменили на парные, и танки перестали гулять по сторонам.
По ту сторону фронта
Немецкая разведка не была в состоянии вскрыть полный размах советских военных усилий. В дни ожесточенной борьбы за Сталинград, когда становилось ясно, что победа ускользает из рук вермахта, Гитлер разбушевался в своей ставке.
«Я – глава величайшей промышленной державы,– кричал он.– Каждое мое движение заставляет трепетать мир. И я произвожу в поте лица 500 танков в месяц, а вы говорите мне, что Сталин выпускает 1000!»
Фюрер в бешенстве отбросил разведывательные сводки.
Да, они вводили Гитлера в заблуждение. С конвейеров советских танковых заводов в то время сходило по 2000 танков ежемесячно!
Ну а теперь посмотрим, что же были за танки у гитлеровцев и у нас. Какие изменения произошли в их тактико-технических характеристиках с начала войны?
Уже после кампании во Франции Гитлер убедился в необходимости увеличить огневую мощь своих танков и потребовал, чтобы 37-миллиметровая пушка на танке Т– IV была заменена на длинноствольную 50-миллиметровую. Гудериан в «Воспоминаниях солдата» пишет, что указания Гитлера были самовольно изменены управлением [290] вооружения и на Т– IV в январе 1941 года установили короткоствольную 50-миллиметровую пушку.
Это, в конечном счете, сказалось на том, что почти все 3712 танков, брошенных на Советский Союз 22 июня 1941 года, уже к декабрю были полностью уничтожены, исковерканы и сожжены.
«То, что и по своим тактико-техническим данным (вооружение, броневая защита, проходимость) танки имевшихся типов не удовлетворяли требованиям, которые были предъявлены к ним на Востоке,– пишет Б. Мюллер-Гиллебранд,– выяснилось лишь после начала боевых действий и явилось неприятной неожиданностью».
В январе 1942 года все же танк Т– III получил длинноствольную 50-миллиметровую пушку. На танке Т– IV в апреле 1942 года была установлена 75-миллиметровая танковая пушка.
В апреле 1942 года на вооружение вермахта было принято штурмовое орудие с 75-миллиметровой штурмовой пушкой на базе шасси танка Т– III .
Танки t-35 и t-38, вооруженные 37-миллиметровыми пушками, «заимствованы» в 1939 году в чехословацкой армии и продолжали изготавливаться в дальнейшем заводами, находившимися в протекторате Чехии и Моравии.
На некоторых танках Т– III в июле 1942 года была установлена 75-миллиметровая пушка, такая же, которая стояла на прежних моделях Т– IV .
Как отмечает тот же Б. Мюллер-Гиллебранд, в июле 1942 года Гитлер
«потребовал увеличения производства танков, включая сюда штурмовые орудия, артиллерию на самоходных лафетах и противотанковые орудия на самоходных лафетах, до 1450 единиц ежемесячно...»
На достижение таких темпов было потрачено полтора года.
В 1942 году пущены в серийное производство тяжелые танки Т-VI – «тигр». Первые 77 машин этого типа были изготовлены в том же году. Увеличивалась толщина брони на средних танках Т– III и Т– IV.
Так что танки противника представляли реальную силу.
Вскоре после битвы под Москвой советское командование приняло решение приступить к формированию танковых корпусов, основу которых составляли три танковые бригады, мотострелковая бригада, зенитно-артиллерийский дивизион, дивизион РС и подразделения разведки. [291] Всего корпусу в этот период полагалось иметь немногим более 200 средних и легких машин. Наличие таких корпусов позволяло массированно применять танки на поле боя.
Но создание танковых корпусов имело и минусы. Одни танковые батальоны (их в бригаде – по три) насчитывали по 21 среднему и легкому танку Т-34 и Т-60, другие – по 29 тяжелых, средних и легких машин. При движении по дорогам средние и легкие машины шли примерно с одинаковой скоростью, но как только встречалось бездорожье, легкие танки обычно отставали. Если в батальонах имелись и тяжелые танки, то они на марше, как правило, не только отставали, но и нередко разрушали мосты, в результате чего нарушался график движения остальных частей и подразделений.
Вот что пишет об этом главный маршал танковых войск П. А. Ротмистров:
«Самое печальное заключалось в том, что в условиях маневренного боя чаще всего на поле боя выходили одни средние танки, т. е. Т-34, так как легким трудно было сражаться против средних танков противника, а КВ отставали. Следовательно, чем же практически командовал на поле боя командир танкового батальона? Одной танковой ротой, укомплектованной Т-34. А командир танковой бригады? Практически тремя танковыми ротами Т-34. Кроме того, как мог командир батальона в бою управлять танковыми ротами, если на КВ, Т-34 и Т-60 были радиостанции различных типов?»
Война, конечно, поправила эти недостатки в организации танковых батальонов и бригад. Впоследствии, с учетом предложений командиров бригад и корпусов, были созданы отдельные бригады, укомплектованные только КВ, исчезли смешанные танковые батальоны, а со временем появились и бригады средних машин, укомплектованные Т-34.
Но недостатки в организации танковых войск проявляли себя не только у нас. Они были и у гитлеровцев, хотя те имели значительный опыт войны. К началу летней кампании 1942 года в танковых дивизиях вермахта полки впервые переводились с двух– на трехбатальонную организацию. В каждом батальоне имелось по две роты легких и одной роте средних танков. Как отмечает Б. Мюллер-Гиллебрандт, танковые полки были укомплектованы полностью. Оставался некомплект лишь в частях, [292] на вооружении которых находились устаревшие танки типа Т– II , производство которых промышленность прекратила в июле 1942 года. В среднем в танковой дивизии имелось свыше 126, а в моторизованной – свыше 50 танков.
Мощь противотанковых средств вражеских танковых дивизий значительно увеличилась в связи с принятием на вооружение новой 75-миллиметровой тяжелой противотанковой пушки «кобра». Наши танкисты называли ее «гадюка», из-за того, что на ее стволе была нарисована змея.
А теперь подробнее о том, что же происходило на фронтах в начале грозного лета 1942 года. Читая сводки Совинформбюро, мы тогда не знали, конечно, что на наших глазах переворачивается страница той главы войны, которая в учебниках истории получит короткое название: «Оборонительные бои советских войск на воронежском направлении». Немецкие источники обозначают этот этап летней кампании 1942 года еще короче: «Операция „Блау“ („Синяя“).
19 июня немецкий штабной самолет «флюзеляршторхе», пассажиром которого был офицер оперативного отдела 23-й танковой дивизии 40-го танкового корпуса, был сбит нашими летчиками. Самолет упал в расположении 76-й стрелковой дивизии у села Белянка. У офицера штаба был любопытнейший документ – приказ о развертывании операции «Блау». Согласно той самой «Блау» 6-й армии генерала Паулюса и 40-му танковому корпусу генерала Штумме приказывалось нанести удар под Волчанском в полосе 21-й армии Юго-Западного: фронта.
Операция «Блау» – удар на воронежском направлении, а затем выход к Кантемировке – была призвана открыть немецко-фашистским армиям путь на Волгу и Северный Кавказ. К концу июля противник сосредоточил на южном крыле фронта более половины всех своих танковых и моторизованных соединений. Перед ними стояла задача: одним ударом опрокинуть наши армии, окружить их, уничтожить, выскочить на равнину между Доном и Волгой.
На равнинной местности, лишь незначительно изрезанной ложбинами и кое-где покрытой перелесками, закипели крупные танковые бои. Такого еще советским танкистам не приходилось испытывать. Но не познал [293] этого прежде и враг. Упорство советских войск привязывало немецкие танки к полю боя, не давало им простора для оперативного маневра, гасило их наступательные возможности.
Между тем противник отчаянно стремился нарастить пробивную силу боевых машин. Удивляло количество авиации, приданной танковым группам Клейста и Гота; чуть ли не каждый танк прикрывался самолетом. И все-таки на поле боя такое спаренное продвижение танка и самолета долго продолжаться не могло. Подобная роскошь – на несколько часов. А вместе с уходом авиации у фашистских танкистов спадал и наступательный пыл, и они переходили к обороне.