– Когда же мы их бить будем?
– Будем! – успокаивающе ответил командир.
День начинался ясный. Солнце поднималось все выше. После того как прошли самолеты, тишина и спокойствие установились под Войсковицами.
Только во втором часу дня вдали появился клуб пыли.
– Приготовиться к бою! – отдал приказ командир.
Тут же были закрыты люки. Члены экипажа заняли свои места. Пехотинцы также приготовились к бою, на бруствер окопов положили гранаты и бутылки с зажигательной смесью.
Первыми шли три мотоцикла с колясками.
– Пропустить! – отдал приказ Колобанов.– Это разведка.
Густая пыль еще не улеглась, когда показалась механизированная колонна. Впереди – штабные машины, за ними – танки. Казалось, колонне нет конца. Голова ее миновала перекресток и шла дальше, в направлении видневшихся двух березок, что росли у самой дороги. Расстояние до врага —метров полтораста, и экипаж КВ видел все совершенно отчетливо. Танки Т– III и Т– IV шли на сокращенной дистанции. Люки были открыты. Часть гитлеровцев сидела на броне. Кто-то жевал, кто-то играл на губной гармошке.
– Восемнадцать... Двадцать... Двадцать два, – считал Колобанов.
Двадцать два против одного! Арифметика была далеко не в пользу КВ, но боевую задачу нужно было решать.
Дальше все шло буквально по секундам. В шлемофоне командира послышался голос комбата И. Шпиллера: «Колобанов, почему гитлеровцев пропускаешь?!» В это время первый фашистский танк подошел к березкам, и Колобанов скомандовал:
– Ориентир первый, по головному наводить под крест, бронебойным, огонь!
Грохнул выстрел, остро запахло пороховым дымом. Первый фашистский танк содрогнулся, замер, изнутри вырвалось пламя.
Задние танки продолжали накатываться вперед, еще больше сокращая дистанцию между собой. Горел уже второй танк, и Колобанов перенес огонь на хвост колонны, чтобы окончательно запереть ее на обширной болотине, которая тянулась по обеим сторонам дороги. Фашисты были застигнуты врасплох, но шок у них вскоре прошел, и они стали искать, откуда бьет советский танк. Первые выстрелы они сделали по копнам сена, стоявшим на поле за перекрестком. Но через несколько секунд все же обнаружили цель.
Что думали вражеские танкисты, разворачивая башни и приникая к прицелам? Вероятно, экипаж одинокого советского танка казался им просто небольшой группой самоубийц. Гитлеровцы еще не знали, что имеют дело с КВ.
Началась дуэль на дистанции прямого выстрела. Пушка КВ била по фашистским танкам, те били по башне КВ. На его позиции земля кипела, взметалась фонтанами. От маскировки не осталось и следа. Фашистские снаряды кромсали 95-миллиметровую броню башни нашей машины, снаряды КВ – 50-миллиметровую лобовую броню и башни немецких танков. Колобанов, его бойцы глохли от грохота своих выстрелов и разрывов вражеских снарядов, задыхались от пороховых газов. Окалина врезалась им в лица. В танке было душно и жарко, как в топке. Но Усов на огонь отвечал огнем, отправляя по гитлеровской колонне снаряд за снарядом.
Танковый бой может длиться час, а иногда и несколько суток, превращаясь в побоище, сходное со сражениями морских кораблей. Подбитый танк не разваливается, как корабль, не тонет, погружаясь на дно. Его, неподвижного, добивают с жестоким усердием артиллерийским огнем.
Этот бой длился час с лишним. Разрывом вражеского снаряда срезало командирский перископ. Радист Кисельков, рискуя жизнью, вылез на башню и установил вместо поврежденного запасной. Тут же ударом другого снаряда заклинило башню. Механик-водитель Никифоров проявил мастерство, разворачивая всю тяжелую машину для наводки орудия.
А потом удары по нашему танку прекратились. Дорога молчала. Горели все 22 фашистские бронированные машины. В их утробах продолжали рваться боеприпасы, тяжелый дым тянулся над равниной.
В наступившей зловещей тишине КВ сменил позицию, перешел на запасную. Вдруг Колобанов заметил, что из-за деревьев фашисты выкатывают противотанковые пушки.
– Ориентир...– закричал он,– наводить под щит, осколочным, огонь!
Пушка взлетела на воздух, за ней – точно так же – вторая, потом третья.
– Колобанов, как у тебя? Горят? – раздался по радио голос Шпиллера.
– Хорошо горят, товарищ комбат!
После боя экипаж КВ подсчитал следы попаданий в свой танк – их было 147. И ни одной пробоины!
Отличились в этот день и другие экипажи из роты Колобанова. Пять советских КВ уничтожили 43 вражеских танка.
На Лужском шоссе экипажи лейтенанта Федора Сергеева и младшего лейтенанта Максима Евдокименко в этот день также приняли первыми бой. Экипажем Сергеева было уничтожено восемь фашистских танков, экипажем Евдокименко – пять. Младший лейтенант в этом бою погиб, трое его товарищей были тяжело ранены. Уцелел лишь механик-водитель Сидиков. Пятый фашистский танк, уничтоженный экипажем в этом бою, на счету именно механика-водителя: Сидиков таранил его.
Танки младшего лейтенанта Дегтяря и лейтенанта Ласточкина в этот день сожгли по четыре вражеских танка каждый.
Бой под Войсковицами помогает лучше понять, почему уже в июле 1941 года немецкой фирме «Рейнметалл» был дан заказ на срочную разработку мощной танковой пушки, почему спешно форсировалось создание «тигра», почему 25 ноября 1941 года гитлеровское министерство вооружений поручило фирмам «Даймлер-Бенц» и MAN создать новый мощный танк, задание на который было определено, исходя из характеристики Т-34.
Фашистское командование, давая заказ на создание новых танков, хотело, чтобы конструкторы скопировали наши Т-34 и КВ. Но не по зубам оказалось это немецким промышленникам, они не смогли воспроизвести советскую технологию. Особую зависть у них вызывал мощный дизель В-2, установленный на наших танках.
Война. ЛКЗ
В воскресное утро 22 июня 1941 года всем конструкторам СКБ-2 поступило распоряжение: «Никуда не отлучаться и ждать указаний!»
С. М. Касавин, вспоминая это утро, пишет:
«Думали, что это очередной аврал, оказался этот аврал затяжным на четыре долгих года – война!.. Мы, военные, естественно, рвались на фронт, считали, что там мы будем более полезны. Я и Переверзев в течение двух недель подали Котину по пять рапортов, но получили отказ.
Завод превратился в военный лагерь, формировалось ополчение».
На заводе и до войны действовал учебный танковый центр, готовивший механиков-водителей КВ. Теперь же этот центр занимался комплектованием танковых батальонов и отправкой их на фронт. Командовал учебным центром майор Крымцев, которому не давали покоя выпускники Военной академии, просясь на фронт, но и от него получали отказ.
В июле Касавина, Переверзева и Турчанинова Котин обязал оказать помощь учебному центру по переподготовке механиков-водителей танков Т-26 и БТ на механиков-водителей КВ. Жозеф Яковлевич и сам, несмотря на большую загруженность в КБ и на заводе, принимал активное участие в подготовке экипажей КВ, вникал в учебный процесс. Для более надежного изучения КВ он рекомендовал изготовить специальный тренажер. На нем более качественно пошла подготовка механиков-водителей.
Все же группе конструкторов удалось уйти в танковые части, формировавшиеся на заводе. В их числе были инженеры Ковалев, Резниченко, Левашев и другие. Конструкторы Каливода, Масалкин ушли на фронт заместителями по технической части 84-го и 86-го отдельных танковых батальонов.
В августе 1941 года в соответствии с постановлением ГКО Кировский завод сформировал три подвижных базы по ремонту танков КВ в полевых условиях. Котин внял просьбам Переверзева и Касавина об отправке на фронт, и они были назначены начальниками авторемонтных баз.
Начались хлопотные дни и бессонные ночи формирования этих баз, конструирование и изготовление походных летучек, комплектование личного состава из кировцев, обучение их ремонтным операциям, подбор оборудования, инструмента, запасных частей. Всю эту огромную работу нужно было осуществить за два месяца.