ГЛАВА 18

- Протестую против подобного вопроса: то, что инкримируется подсудимым, не является преступлением. Так записано в законах, которые установили люди - перед тем, как ушли за барьер и оставили Землю своим друзьямчеловекозверем. - Он повернулся к скамьям, заполненным публикой, и с жаром продолжал: - В крайнем случае, действия обвиняемых можно квалифицировать как незначительный проступок. И наказанием за него должен служить, ну, скажем, домашний арест дня на два - на три, никак не больше.

Модьюн еще не исчерпал все доводы, как судья прервал его.Он настаивал на том, что подсудимые виновны в уголовном преступлении по статье закона.

- По статье? - переспросил Модьюн.

- Вот именно, по статье.

- Покажите мне статью, - потребовал Модьюн.

Судебный секретарь, человек-гиена ученого вида, одетый в лоснящийся черный костюм и рубашку с высоким воротничком, принес какую-то книгу. Он открыл ее на двести девяносто пятой странице и указал на седьмую строку снизу, начинавшуюся со слов: "... считается тяжким преступлением, за которое предусмотрены следующие виды наказания: длительное тюремное заключение с конфискацией имущества или смертная казнь".

- Ну-ка, дайте мне взглянуть, - не выдержал Модьюн.

Секретарь взглядом попросил разрешения у судьи и, получив в ответ утвердительный кивок, передал книгу.

Модьюн прочитал параграф, потом увидел вкладку, прочитал написанное на ней, бросил на суд торжествующий взгляд и заявил:

- Это не тот закон, который оставил человек, а никуда не годная фальшивка, сработанная человекогиенами.

- А я утверждаю, - провозгласил судья; - что закон вполне годен для отправления правосудия. - Любезности в его голосе явно поубавилось.

- Я считаю, что подсудимых следует признать невиновными - ведь состав преступления так и не обнаружен, - настаивал Модьюн.

- У меня к вам единственный вопрос, - сказал судья, - будете вы давать показания или нет? Если нет, тогда прошу вас покинуть свидетельское место, - язвительно добавил он.

"Пожалуй, все-таки уходить не стоит", - решил Модьюн и заявил:

- Я буду давать показания, но сохраняю за собой право снова поднять этот вопрос.

Судья повернулся к гиене- обвинителю.

- Продолжайте допрос свидетеля, - сказал он.

- Как вы попали на корабль? - спросил обвинитель.

- Я прошел через док, подошел к одной из многочисленных дверей, сел в лифт. Поднялся на сотню с лишним этажей и вышел из лифта прямо в какой-то коридор. Тогда я подумал, что благополучно проник на корабль. Так оно и оказалось, - подвел итог Модьюн.

Когда он закончил, в зале наступила тишина. Обвинитель, длинный, тощий субъект, задававший вопросы, был явно в замешательстве. Тем не менее, он быстро овладел собой и сказал:

- Не изволите ли взглянуть на скамью подсудимых?

Модьюн посмотрел в указанном направлении и, конечно, увидел там четверых друзей.

- Вы узнаете кого- нибудь из этих людей? - спросил обвинитель.

- Всех узнаю, - ответил Модьюн.

Пленники заметно приуныли. Наррл так и осел, как будто его прихлопнули чем-то тяжелым.

- Тишина в зале! - рявкнул судья.

Обвинитель продолжал допрос.

- Был ли кто-то из этих людей, - он указал на подсудимых, - вместе с вами, когда вы пересекли док, вошли в лифт и поднялись на корабль?

Со своего места Модьюну было видно, как напряглись человекозвери в зале. Он даже почувствовал, как многие из них невольно затаили дыхание, по-видимому опасаясь, что он ответит утвердительно. Модьюн обратился к судье:

- Ваша честь, я сознаю, что от моего ответа зависит многое. Вероятно, многие считают если я отвечу "да", это повредит подсудимым. Вы тоже так полагаете?

Судья перегнулся через барьер и произнес назидательным тоном:

- Долг свидетеля - отвечать правду. А уж к какому выводу я приду вынося окончательное решение, зависит от логики, которой руководствуется каждый судья.

- И все же, вы принадлежите к той группе, которая захватила ключевые посты. Ведь не случайно только человекогиены имеют право вершить правосудие. У меня есть подозрение, что ваш суд не так уж беспристрастен. Если вы убедите меня в обратном, я с радостью отвечу на ваш вопрос.

- Я буду беспристрастен, - пообещал судья.

Модьюн покачал головой.

- Боюсь, что мы не понимаем друг друга. Каждый может заявить,что он беспристрастен. Ведь вы - член небольшой группы, захватившей власть. Как же вы можете доказать мне, что не собираетесь засудить обвиняемых?

- А я боюсь, - холодно заметил судья, - что мне снова придется вас предупредить: или давайте показания, или покиньте зал.

- Я буду давать показания, - сказал Модьюн.

- Вот и отлично. И что же вы ответите на мой вопрос?

- Когда я проник на корабль, подсудимые были вместе со мной.

Громкий вздох пронесся по залу. Как будто все зрители разом перевели дыхание.

Судья застучал молотком, призывая к порядку. Когда в зале снова установилась тишина, Модьюн обратился к судье:

- У меня возникло подозрение, что моя связь с подсудимыми склоняет чашу весов не в их пользу.

- А что тут еще можно предположить? - осведомился судья, едва скрывая торжество.

Модьюн посмотрел на него с сожалением.

- Можно предположить, что я просто сопровождал их, а это никак не связано с тем, в чем их обвиняют. Можно предположить, что они были со мной, но даже не догадывались о моем намерении. - Он нетерпеливо пожал плечами. - Я могу выдвинуть еще с десяток таких предположений.

Его честь сделал знак обвинителю.

- Продолжайте допрос свидетеля и выясните конкретные обстоятельства, которые он только что затронул. Мне кажется, что в конце концов он все же дает правдивые показания. Вот и выясните у него всю правду.

Модьюн оставалось признать, что судья придумал неплохой ход. Можно сколько угодно рассуждать о правде с философской точки зрения, но лгать о реальных событиях... нет уж, увольте. Так что обвинителю удалось вытянуть у него одно признание за другим. И вот последнее, заключительное: да, четверо подсудимых действительно знали заранее, что он задумал пробраться на звездолет.

Да, эту мысль подсказал один из подсудимых, а остальные с ним согласились.