Александр Солженицын

ОТКРЫТОЕ ПИСЬМО СЕКРЕТАРИАТУ СОЮЗА ПИСАТЕЛЕЙ РСФСР

Бесстыдно попирая свой собственный устав, вы исключили меня заочно, пожарным порядком, даже не послав мне вызывной телеграммы, даже не дав нужных четырёх часов - добраться из Рязани и присутствовать. Вы откровенно показали, что решение предшествовало "обсуждению". Опасались ли вы, что придётся и мне выделить десять минут? Я вынужден заменить их этим письмом.

Протрите циферблаты! - ваши часы отстали от века. Откиньте дорогие тяжёлые занавеси! - вы даже не подозреваете, что на дворе уже рассветает. Это - не то глухое, мрачное, безысходное время, когда вот так же угодливо вы исключали Ахматову. И даже не то робкое, зябкое, когда с завываниями исключали Пастернака. Вам мало того позора? Вы его сгустить? Но близок час: каждый из вас искать, как выскрести свою подпись под сегодняшней резолюцией.

Слепые поводыри слепых! Вы даже не замечаете, что бредёте в сторону, противоположную той, которую объявили. В эту кризисную пору нашему тяжелобольномy обществу вы не способны предложить ничего конструктивного, ничего доброго, а только свою ненависть-бдительность, а только "держать и не пущать!".

Расползаются ваши дебелые статьи, вяло шевелится ваше безмыслие, - а аргументов нет, есть только голосование и администрация. Оттого-то на знаменитое письмо Лидии Чуковской, гордость русской публицистики, не осмелился ответить ни Шолохов, ни все вы вместе взятые. А готовятся на неё административные клещи: как посмела она допустить, что неизданную книгу её читают? Раз инстанции решили тебя не печатать, - задавись, удушись, не существуй! никому не давай читать!

Подгоняют под исключение и Льва Копелева - фронтовика, уже отсидевшего десять лет безвинно, - теперь же виноватого в том, что заступается за гонимых, что разгласил священный тайный разговор с влиятельным лицом, нарушил тайну кабинета. А зачем ведёте вы такие разговоры, которые надо скрывать от народа? А не нам ли было пятьдесят лет назад обещано, что никогда не будет больше тайной дипломатии, тайных переговоров, тайных непонятных назначений и перемещений, что массы будут обо всём знать и судить открыто?

"Враги услышат" - вот ваша отговорка, вечные и постоянные "враги" удобная основа ваших должностей и вашего существования. Как будто не было врагов, когда обещалась немедленная открытость. Да что б вы делали без "врагов"? Да вы б и жить уже не могли без "врагов", вашей бесплодной атмосферой стала ненависть, ненависть, не уступающая расовой. Но так теряется ощущение цельного и единого человечества - и ускоряется его гибель. Да растопись завтра только льды одной Антарктики и все мы превратимся в тонущее человечество, - и кому вы тогда будете тыкать в нос "классовую борьбу"? Уж не говорю - когда остатки двуногих будут бродить по радиоактивной 3емле и умирать.

Всё-таки вспомнить пора, что первое, кому мы принадлежим, - это человечество. А человечество отделилось от животного мира - мыслью и речью. И они естественно должны быть свободными. А если их сковать - мы возвращаемся в животных.

Гласность, честная и полная гласность - вот первое условие здоровья всякого общества, и нашего тоже. И кто не хочет нашей стране гласности тот равнодушен к отечеству, тот думает лишь о своей корысти. Кто не хочет отечеству гласности - тот не хочет очистить его от болезней, а загнать их внутрь, чтоб они гнили там.

А. Солженицын

12 ноября 1969

Открытое письмо Секретариату Союза писателей РСФСР (12 ноября 1969). Написано в ответ на исключение из Союза писателей. Обстоятельства вокруг исключения и этого письма изложены в книге "Бодался телёнок с дубом", глава "Душат". Из первых публикаций на Западе: по-русски - журнал "Посев" (Франкфурт), апрель 1970; по-английски - "New York Times", 15.11.1969. В России текст впервые напечатан в московском журнале "Смена", 1989, № 23.