- Интересно. - всё же ответил Андрей. - Очень интересно. Понимаешь, я не хочу читать про Гулливеров, или, там, про приключения солдат каких-то, это всё в прошлом, всё сочинения какие-то придуманные. А такие книги, про педагогику, - продолжал Андрей выдержанным тоном, чеканя слово "педагогика". - Они не придуманные, там про настоящую жизнь рассказывается, про разные случаи с детьми, про то, как дети вырастают плохими, воруют, или уходят из дома. Это до ужаса интересно.
Перекатывая апельсин с ладони на ладонь, Сашок не нашёлся чего ответить, поэтому сейчас только оторопело смотрел на друга.
- Мне мать не разрешала раньше брать такие книги дома. - продолжал Андрей, рассматривая другой берег озера. - А мне это вправду интересно. Сейчас читал про девчонку, например, которая в школе колотила свою одноклассницу и заставляла принести ей деньги, так вот.
- А та? - спросил Сашок, внимательно вслушиваясь.
- А та, - всё так же продолжал Андрей. - Сначала своровала дома кольца матери, отдала этой девчонке и потом от страха ушла из дома.
Андрей замолчал, Сашок продолжал перекатывать апельсин.
- А откуда ты книгу такую взял? - спросил Сашок, в тайне собираясь, как только приедет домой, где-нибудь тоже отыскать педагогические книги. - В библиотеке?
- Ха. - ухмыльнулся Андрей. - В какой библиотеке? В библиотеке, которая у вас в санатории, таких вообще нет книг, там только детективы.
- И про любовь. - добавил Сашок, вспоминая затрёпанную книгу, которую его мама взяла в библиотеке, когда они только приехали.
- И про любовь. - согласился Андрей. - А эти свои книги я дома их беру, у меня родители оба педагоги. У меня дома Сухомлинский ещё есть и всякие другие книги. Педагогические.
Чуть не уронив апельсин, Сашок вскочил на ноги и несколько раз подпрыгнул, чтобы размяться. От влажного песка промокли плавки и теперь, даже на лёгком ветерке стало холодно, от чего руки по локоть покрылись мурашками, такими лёгкими пупырышками, почти как на апельсине.
Андрей тоже встал.
- Пошли на пирс. - кивнул Сашок в сторону понтонов. Там постоим.
И они пошли на пирс.
Ступать босой ногой на разогретое солнцем дерево было гораздо приятнее, чем ходить по раскалившемуся песку. Дерево было ласковее, в меру разгорячённым и каким-то мягким. Железные перила пирса шершавые и скользкие от чьих-то мокрых рук, - кто-то недавно прыгал с самого края пирса.
- Hе хочешь купаться? - спросил Сашок, когда почувствовал воду на перилах.
- Hет. - ответил Андрей, а потом осторожно повернул голову и бросил взгляд на своих родителей, лежащих на песке где-то на возвышенности пляжа.
- А я про космос. - вдруг сказал Сашок.
Андрей удивлённо обернулся.
- Что про космос? - переспросил он.
- Я читал сегодня про космос, про путешествия всякие, про приключения. - сказал Сашок, непонятно чего стесняясь. - А... - Андрей лениво махнул рукой, показывая, что ему не очень хочется вдаваться в обсуждения того, о чём читал сегодня Сашок. Он вдруг, ни с того ни с сего, заговорил о другом. - Сегодня мать говорила, что в санатории, где ты живёшь, все больные.
Андрей остановился около самого дальнего от берега края пирса и теперь облокотился о перила, сжимая подаренный апельсин в одной руке.
Сашок встал рядом.
- Больные? - переспросил Сашок, снова чувствуя себя неловко.
- Да, больные. - Повторил Андрей. - Мать говорит, что там люди, которые не покупали путёвку, а которые приехали лечиться. Значит там можно подхватить какую-нибудь болезнь. Взять и заразиться.
Сашок после этих слов моментально почувствовал укол обиды, где-то в сердце.
- Hет. Hельзя. - возразил он Андрею, хотя сам точно не знал, можно ли заразиться или нельзя.
- И значит вы тоже больные с твоей матерью. продолжал Андрей, словно не слыша возражений Сашка. Лечитесь значит от чего-то. Да?
- Я... - не нашёлся, что сказать Сашок, а потом всё же ответил. - Это мама болеет. А я так. Я с ней приехал.
Андрей развернулся к Сашку лицом и в его глазах засияла насмешка и запрыгали отражённые блики солнца на волнах.
- И у вас с твоей мамой одно место что ли? - спросил он.
Сашок кивнул.
- И вы спите в одной койке? - уже не сдерживал улыбки Андрей. - Да? Спите в одной койке?
Сашок отвернулся к перилам, насупился и сконцентрировал силы на беспомощных попытках сдержать наворачивающиеся слёзы обиды и унижения.
- В одной!? - не унимался Андрей.
Сашок снова кивнул. - Мама болеет, у неё сердце... - начал говорить Сашок и больше ничего не смог сказать, в горле стоял острый комок горечи.
Андрей удовлетворённый ответом снова отвернулся к волнам. Сейчас оба стояли и смотрели на воду.
- О-па, - вдруг сказал Андрей. - Апельсин-то из столовой... тоже, наверное, заразный,раз там все лечатся. Ты как хочешь, Сашок, но я не буду его есть...
Он размахнулся и швырнул мамин апельсин в озеро. Тот, промелькнув оранжевой точкой, упал где-то метрах в пяти от пирса и исчез в волнах. Сашок долго не мог понять, утонул ли апельсин, или всё же всплыл.
Мамин апельсин.
Сашок попытался сглотнуть комок, вдруг ставший во много раз острее и теперь буквально дерущий и ранящий горло изнутри. Он повернулся, держась за перила, шагнул по доскам в сторону пляжа, потом остановился. Ошарашенный тем, что Андрей выкинул мамин апельсины в волны, Сашок ещё ничего не понимал, что происходит вокруг. У него было ощущение, словно его ударили металлическим тазом по голове. Волны прыгали у края пирса чересчур быстро; так быстро, что кружилась голова.
- Чего? - спросил Андрей, обернувшись и наблюдая за Сашком.
Сашок помотал головой.
- Я домой пойду. - только и смог сказать он Андрею. Слова как будто улетели в пустоту, тот никак не отреагировал.
Сашок развернулся и быстрым шагом пошёл к берегу.
Он уже не замечал, насколько горяч песок, не слышал ничего. Перед глазами был апельсин, качающийся в мутной зеленоватой воде озера, мамин апельсин.
Сашок вновь вышел на ступеньки, поднялся наверх, туда, где под листвой деревьев было прохладнее и гораздо тише, чем на пляже. Он шёл, всё ещё ничег не видя несколько минут и только тогда, когда дошёл до забора санатория, остановился и перевёл дыхание.