Влад Шарыпов

Tracks one

предлагаю вашему вниманию, свой старенький рассказик.

ВHИМАHИЕ! В тексте присудстует ненормативная лексика.

Дорога определяет суть. Чем дальше дорога тем смутнее содержание. Мудрость пьяного бытия которое всегда хочет догнаться. Может определить себя как суть и стремление к сути т.е.

к себе.

Семечное ревью с опущенным ликом замкнутое в себе и желающее только одного - себя.

Разговор в узком просвете меж двумя о своём. Жаждущий своего общения не терпит вмешательства из вне и жаждет только - себя.

Смутная наблюдательность, клубится в себе, пугаясь внедрения из вне, осуждающе пуча взгляд, нехотя, вымучено отвечает однозначно на вопросы внедрения в андеграуд. Радостное от того, что его оставили в покое, ведь ему близко только одно - самость самого себя.

Влад.

Работяга обиженный с рождения и не довольный с детства, хает начальство забывающее платить ему и его братье зарплату. Его братья слушающая его с молчаливым согласием, кивая и поддакивая, плавно консолидируясь с пенсионерами (столь же близким классом - бывшими работягами), смакуя свою и общую нищету. Радостность того, что не являешься одним таким дураком как есть, а являешься целым классом быдла на котором кто то просто делает свои средства жизни. Свои средства существования, поддерживая своё брюхо и жирную морду, накапливая на хорошую квартиру, дом, машину, жену-дорогую блять, и конечно на воспитание любимого выбледка который будет воспитан по образу и подобию папы и мамы. И когда подрастёт будет достоин своих воспитателей, ведь он родился как раз вовремя, он родился там где было нужно, чует удачу и вцепившись зубами своей души жаждет своего благополучия и стремится к себе. А красивая девушка ему нужна только для того, чтобы подчеркнуть свою значимость, своё величие. Он благосклонно позволяет пресмыкаться пред собой, и очень немногие из них - таких как он сам платят за это хоть как-то.

А чаще плата заключается просто в позволении быть рядом, выполняя свою роль.

Вонючий кислый запах мужественного быдла (женская вонь, профессионально забитая дезодорантами тела который пугаясь мужественного пьяного духа растворяется до незаметности), повисает, и жмёт подкорку, оно быдло чувствует себя всё лучше, среда всё больше становится похожей на их привычный мир в котором они обитают, где рождаются и дохнут не нужные никому, зачастую даже своим детям.

И если кому то ест глаза до слёз и он чувствует, что попал видимо куда то не туда, то им наплевать, они даже не заметят его в своём постбазарном гомоне ощущения жизни. Впрочем таких здесь нет, даже я, ваш скромный наблюдатель когда то давно вышел из этой среды и хоть меня и выворачивает от этого духа вони я вспоминаю, что жил и работал на "своём" заводе, и был частью быдлоцепочки, которая есть и видимо будет в любом обществе, т.к.

ресурсов и власти никогда не хватит на всех, тем более, что людей становится всё больше и больше. И больше они пополняют класс который всегда рядом и не требует завоевания своих рядов, он всегда рад пополнить свои ряды и готов раздуться, создавая в своей структуре жировые прослойки (толстеющие брюхи и морды таких же быдло мастеров, дослужившихся до положения дерьма не обязанного работать но получающего свои крохи к существованию, они растят свои брюхи на хреновой хавке и экономя на своей совести, они плюют на всех, ценя только себя и начальство, которому они ритмично лижут жопу сладко сглатывая слюну, и с вожделением думая о том как их дети подрастут и тоже попробуют вкус жизни. Они сделают всё, чтоб им понравился неповторимый вкус над трудовой жизни, причём по их мнению, начать нужно с положения "самый низ", и в общем они правы, если начать не оттуда то вкус может не успеть сформироваться и будет потерянное поколение пепси, впрочем это может быть и пиво или даже водка.

Хотя водка это часть структуры, неотъемлемая часть "самого низа", быдло обожает данный напиток, правда не в чистом виде, суррогатный вариант из технического спирта воспринимается ими с большим духовным слиянием. Секс как частичка прекрасного в море помоев, совершается только в пьяном виде, чтоб ненужно было, чтото говорить бабе, а просто напоить её до усрачки и когда она забудет кто и, что она трахнуть её, удивляясь, и умиляясь если попадёт девственница, хотя это бывает у них не часто всего пару раз, впрочем есть исключения вскормлённые на наблюдательной страсти "зелёнки". И какая разница помнит она, что было или нет. Или догадывается о том, что трахалась проснувшись без плавок на жопе.

И все её переживания по этому поводу кончаются желанием соблазнить эту мразь только, чтоб знать как это возможно было уже.

Либо с другой крайностью делать вид, что ничего и не было пытаясь забыть смутные воспоминания тела, и странный и незнакомый ей привкус во рту на то утро, вкус спермы на которую она в трезвом виде боялась смотреть, а брать в рот то, что её производит считала унижением женской сути. Хотя свою суть она объяснить не сможет пока не залетит, а когда это случиться, никогда и никому не скажет, так как такое разве кому скажешь.

Пожирая привычно дерьмо, и находя в нём тонкий и чувственный аромат новизны, в момент прозрения смакующий стыд затыкает рот, чтоб не лишить других приятной возможности вкусить всё прелести жизни.

Впрочем не всё так плохо, конечно дерьма хватит на всех, но ведь никто не заставляет его есть всегда. Ведь никто не заставляет насильно кормить им детей, жаждая, чтоб они были по образу и подобию своих милых сердцу родителей. Ведь комок как бы не был плотно слеплен может нарушить свой свободный движения круг и для этого губить какой бы она не была жизнь, не нужно. Жизнь способна пробить себе дорогу не только сквозь крепкий, горячий асфальт, но и через тёплое и прелое податливое детское начало, в котором все когда то были и иногда находили дорогу на верх.

Милое продолжение. Пьяная, старая мразь жаждущая юности и пристающая, на столько нагло и не прикрыто, что просто не понятно как такое вообще возможно, оказалась очень мягкая по сути, пугливое и попыталось защититься вцепившись за поручни в вагоне. Девушка сбежала в соседний вагон, а оно конечно поползло за ней. И когда я молча пришёл, стоя перед ним одел перчатки и поволок его к выходу, ни один человек в вагоне, а их было человек пятнадцать, среди них и милые нашему сердцу мужеская половина, молодая и сильная, не соизволила вмешаться, вот она наша ментальность, тёплая податливость чувств, что бьют всё таки не их, а значит всё хорошо.