- Но ведь дело Кук практически закрыто. Преступница созналась, ей предъявлено обвинение, она допрошена и взята под стражу...

- Придется тебе сообщить, что она добилась-таки статьи об убийстве второй степени. Но если это преступление совершено не на почве ревности, может быть, нам еще удастся что-нибудь сделать. Все же неплохо было бы точно выяснить, была ли у Брэнсона какая-то связь на стороне, или Кук выдумала эту версию, чтобы скрыть другой мотив. Сегодня нам нужно побывать в его офисе и задать несколько вопросов сотрудникам. А это что у тебя? Ева показала на диск, который ее помощница держала в руке.

- Это предварительное заключение детектива Салли по Наладчику. Салли сразу согласился сотрудничать с нами, поскольку у него ничего нет. Тело, перед тем как его извлекли из реки, находилось в воде около тридцати шести часов. Свидетелей нет. Убитый не имел при себе наличных денег или чеков, но в карманах нашли удостоверение личности и кредитки. На руке остался браслет - подделка под "Картье", но хорошая. Салли исключает обычное ограбление, особенно с учетом того, что Наладчику сначала отрезали язык.

- В этом может быть ключ к разгадке, - пробормотала Ева, вставляя диск в гнездо своего компьютера.

- В заключении патологоанатома отмечено, что язык был удален с помощью зазубренного лезвия еще до наступления смерти. Следы сопротивления отсутствуют, значит, до этой импровизированной хирургической операции Наладчику нанесли удар, от которого он потерял сознание. Ну, а потом его сбросили в реку, предварительно связав ноги и руки. Смерть наступила позднее - в результате того, что он захлебнулся в воде.

Ева легонько постучала пальцами по столу и улыбнулась.

- Есть ли мне смысл читать отчет?

Пибоди пожала плечами.

- Детектив Салли был очень разговорчив. Не думаю, что он будет сопротивляться, если вы захотите взять это дело на себя. По его словам, не имеет значения, у какого берега реки найден убитый, проживавший в Нью-Йорке, и какое управление будет заниматься расследованием.

- Я вовсе не собираюсь браться за это дело, просто меня интересует ход расследования. А как насчет "Арлингтона"?

- Все, что удалось собрать, записано на диске, сторона Б.

- Отлично. Сейчас я пробегусь по этой записи, а потом поедем в офис Брэнсона.

На этом Ева решила закончить все разговоры. Но вместо того, чтобы уткнуться в экран, она сузившимися глазами уставилась на дверь.

На пороге, переминаясь с ноги на ногу, стоял долговязый молодой человек в поношенных джинсах и старинной парке. "Лет двадцать с чем-то", предположила Ева. Серые мечтательные глаза смотрели с таким простодушием, что она сразу представила, как уличные воришки и пройдохи выстраиваются в очередь, чтобы обчистить его карманы. С худощавого лица молодого человека можно было писать портрет мученика или самоотверженного жреца науки. Но в темно-русых волосах, собранных в гладкий хвостик, виднелись выгоревшие на солнце пряди, что явно не свидетельствовало о кабинетном затворничестве. Юноша смотрел на нее, смущенно улыбаясь.

- Вы кого-то ищете? - спросила Ева.

В этот момент Пибоди обернулась, вытаращила глаза и издала какой-то пронзительный визг:

- Зак! О, вау! Зак!

Она сделала огромный скачок и прыгнула прямо в длинные, протянутые к ней руки. Наблюдая, как Пибоди в своей безукоризненно отглаженной форме и уставной обуви болтает ногами в нескольких сантиметрах от пола, Ева не знала, что и думать. Она медленно поднялась из-за стола, а Пибоди продолжала чисто по-детски восклицать в промежутках между поцелуями:

- Что ты здесь делаешь? Как ты здесь очутился? О, как я рада тебя видеть! Ты надолго?

- Ди... - все, что он смог произнести, подняв Пибоди еще выше, чтобы поцеловать ее в шею.

Ева прекрасно знала, что в их подразделении достаточно длинных злых языков, и решила вмешаться:

- Извините. Сержант Пибоди, я полагаю, что эту трогательную сцену лучше продолжить во внеслужебное время.

- Ой, простите! Опусти меня, Зак, - спохватилась Пибоди, но продолжала с собственническим видом обнимать молодого человека даже тогда, когда ее ноги наконец коснулись пола. - Лейтенант, это Зак.

- Ну, это я уже слышала.

- Мой брат.

Взгляд Евы разом изменился. Она тут же начала искать родственное сходство между ними - и не обнаружила. Они не были похожи ни конституцией тела, ни цветом волос или оттенком кожи, ни чертами лица. Еве оставалось выдавить из себя дежурную улыбку:

- Очень приятно.

- Я не хотел помешать вам... - Зак, зардевшись, протянул ей свою большую руку. - Ди так много хорошего рассказывала о вас, лейтенант...

- Рада слышать, - ответила Ева, почувствовав, что ее рука словно затерялась в его руке, которая, однако, была при пожатии мягкой, как шелк. - А вы который из детей в семье?

- Младший, - ответила за него Пибоди и произнесла это с таким обожанием, что Ева не смогла сдержать улыбку.

- Младший? - повторила она, еще раз смерив парня взглядом. - Стало быть, самый маленький... Но, Зак, вы ведь метра два или около того. Да?

- Два и восемь, - уточнил он и опять застенчиво улыбнулся.

- Он пошел в нашего папу. Они оба высокие и худые. - Пибоди вновь неистово стиснула брата в объятиях. - Зак у нас художник по дереву. Он делает самые красивые на свете предметы мебели, особенно шкафы.

- Перестань, Ди. - Зак покраснел от смущения. - Я всего лишь столяр. Умею обращаться с инструментом - вот и все.

- В последнее время многие научились обращаться с инструментом... пробормотала Ева, неожиданно вспомнив Лизбет Кук.

- Почему ты не сказал мне, что собираешься в Нью-Йорк? - спросила Пибоди.

- Хотел сделать тебе сюрприз. Еще два дня назад не был уверен, что удастся приехать.

Зак ласково погладил Пибоди по голове, и это движение вновь напомнило Еве о проблеме человеческих взаимоотношений. Все-таки некоторые отношения строились не на сексе, не на власти или расчете, а на чем-то менее плотоядном, - может быть, на простой человеческой любви...

- Я получил заказ на несерийную мебель от людей, которые видели мою работу там, в Аризоне.

- Здорово! И сколько это займет времени? - спросила Пибоди.