Во время рассказа по радио звучала песня о Дейви Крокетте, выводившая Винсома из себя. Это был пик моды 56-го года на енотохвостые шляпы. Везде, куда ни кинь, шлялись миллионы детей с этими пушистыми фрейдо-гермафродитскими символами на головах. Получили широкое распространение нелепые легенды о Крокетте, впрямую противоречившие историям, услышанным Руни, когда мальчиком он жил в горах Теннесси. Этот человек — завшивевший алкаш-сквернослов, продажный судья и самый заурядный поселенец — выставлялся теперь для американской молодежи в виде величественного и стройного образца англо-саксонского превосходства. Он вырос в героя, которого могла бы создать Мафия, очнувшись от особо безумного эротического сна. Эта песня сама просилась на то, чтобы ее спародировали. Винсом положил в ее основу собственную автобиографию в рифме АААА и спел под незамысловатую прогрессию из трех (можете сами сосчитать) аккордов:
Родился он в Дерхаме в двадцать третьем году.
Его папаша смылся, оставив мать одну.
Когда он был мальчишкой, видел, как в саду
Народ линчует нигеров прямо на ходу.
[Припев]: Руни, Руни Винсом, король танца деки-данс.
Потом из него вырос настоящий ковбой.
Все знали: он понравится невесте любой.
Он шел гулять по шпалам, брал монетку с собой
Бросать на счастье в паровоз с дымящейся трубой.
Он прибыл в Винстон-Салем, чтобы всех покорить.
С местной красоткой начал шашни крутить.
Потом ее папаша что-то начал дурить
Засек у дочки брюхо и дал всем прикурить.
Но слава Богу вскоре началась война.
Он ушел на фронт, куда послала страна.
Сильный и здоровый, как бетонная стена,
За свой патриотизм получил сполна.
Подрался с офицером и был прав на все сто.
С него сорвали сержантские нашивки, но зато
В войну он отсиделся в симпатичном шато,
Пока таких, как он превращали в решето.
Кончилась война. Наш юный денди и франт
Сбросил с себя хаки и винтовку «Гаран»,
Поехал жить в Нью-Йорк, чтобы набить свой карман,
Но с этим городом у них никак не ладился роман.
Лишь восемь лет спустя его взяли в эМ-Си-Эй.
Так себе работка, зато платят раз в семь дней.
Как-то выйдя из конторы, он повстречался с ней
С куколкой, назвавшейся Мафией-ей.
Из парня выйдет толк — ему ума не занимать,
И Мафия без лишних слов — прыг к нему в кровать!
Руни-старина совсем свихнулся, видать:
Сыграли вскоре свадьбу. Стали жить-поживать.
Теперь он и сам стал крутым фирмачем
Получка плюс треть прибыли и все бы ни по чем,
Но Мафия решила стать свободной, причем
По ее Теории наш Руни обречен.
[Припев]: Руни, Руни Винсом, король танца деки-данс.
Свин Бодайн завалился спать. В соседней комнате голая Мафия разглядывала себя в зеркало. Паола, — подумал Руни, — где ты теперь? У нее появилось обыкновение исчезать, порой дня на два или на три, и никто никогда не знал — куда.
Может, Рэйчел замолвит Паоле словечко за него? Он понимал, что его понятия о должном годятся, скорее, для прошлого века. Но эта девушка сама была загадкой. Она мало говорила и все реже появлялась в "Ржавой ложке" только когда знала, что Свин сечас в другом месте. Свин домогался ее. Спрятавшись за кодексом, грязная сторона которого касалась лишь офицеров (а может, и исполнительных директоров? — спрашивал себя Винсом), Свин наверняка представлял Паолу своей партнершей, когда придумывал очередной фильм для холостяков. Это естественно, — полагал Винсом; пассивность этой девушки заставляет видеть в ней объект для садизма, который можно облачить в какие-угодно неодушевленные костюмы и фетиши и который можно мучить, подвергать причудливым непристойностям из свиновского каталога, выворачивать ее гладкие, нежные и, наверняка, с виду девственные члены в позиции, способные распалить развращенный вкус. Рэйчел права: Свин, а, может, и Паола — это продукты деки-данса. Винсом, самозванный король этого танца, жалел, что деки-данс вообще появился на свет. Как это случилось, какой вклад внесли сюда разные люди, включая его самого, — оставалось для Винсома загадкой.
Он вошел в комнату в тот момент, когда Мафия, согнувшись, снимала с себя гольфы. Наряд студентки колледжа, — подумал Винсом. Он крепко шлепнул ее по ближайшей ягодице; она выпрямилась, повернулась, и он отвесил ей пощечину.
— Чего? — сказала она.
— Кое-что новенькое, — ответил Винсом. — Для разнообразия. — Схватив Мафию одной рукой за промежность, а другой — за волосы, он приподнял ее, как жертву (хотя Мафия никогда не была жертвой) и полу-понес полу-поволок к кровати, где она теперь и лежала в нелепой позе, образуя беспорядочную массу из белой кожи, черных лобковых волос и гольфов. Он расстегнул брюки.
— Ты ничего не забыл? — застенчиво и немного испуганно произнесла она, отбрасывая волосы со лба по направлению к тумбочке.
— Нет, — сказал Винсом. — Во всяком случае, на ум ничего не приходит.
III
Профейн вернулся в "Пространство и время" убежденный, что уж с чем-чем, а с Рэйчел ему повезло. Бергомаск дал ему работу.
— Чудесно, — сказала она. — За услуги заплатит он, ты ничего нам не должен.
Время близилось к закрытию. Рэйчел стала прибирать на столе.
— Пойдем ко мне, — сказала она спокойно. — Подожди меня там, у лифта.
Опершись в коридоре о стенку, он подумал, что с Финой у него начиналось почти так же. Она взяла его домой, словно найденные на улице четки, и убедила себя в его волшебной силе. Фина была набожной католичкой, как его отец. А Рэйчел, он вспомнил, — еврейка, как его мать. Может, все ее желания сводятся к тому, чтобы его накормить — то есть, к роли еврейской мамы?
Они спустились на лифте — набитом людьми и, в то же время, тихом. Рэйчел безмятежно завернулась в серый плащ. В метро на турникете она опустила два жетона.
— Эй, — сказал Профейн.
— Ты без денег, — откликнулась она.
— Я чувствую себя жиголо. — Так оно и было. У нее всегда находилось центов пятнадцать и, возможно, полпалки салями в холодильнике — в общем, что-нибудь, чем его покормить.
Рэйчел решила поселить Профейна у Винсома, но кормить за свой счет. Квартира Винсома была известна в Команде как "Вестсайдская ночлежка". Ее площади хватило бы на всех членов Команды вместе взятых, а Винсому было наплевать, кто у него спит.
На следующий день поздно вечером к Рэйчел заглянул пьяный Свин Бодайн в поисках Паолы, которая опять была Бог знает где.
— Эй! — обратился Свин к Профейну.
— Старина! — откликнулся Профейн. Они открыли по пиву.
Вскоре Свин потащил их в «V-Бакс» послушать Макклинтика Сферу. Рэйчел сосредоточенно слушала музыку, а Свин и Профейн тем временем вспоминали морские истории друг о друге. В один из перерывов Рэйчел подсела за столик к Макклинтику и узнала, что тот «подцепил» контракт с Винсомом на две большие пластинки для «Диковинок».
Они немного поболтали. Перерыв закончился. Музыканты неторопливо вернулись на сцену, подстроились и начали с композиции Сферы "Твой дружок. Фуга". Рэйчел вернулась к Свину с Профейном. Они в это время обсуждали Папашу Хода и Паолу. "Боже, Боже, — сказала она про себя. — Куда я его привела? К чему я его вернула?"
На следующее утро, в воскресенье, она проснулась слегка с похмелья. В дверь колотил Винсом.
— Выходной же! — заворчала она. — Какого черта?
— Дорогой исповедник, — сказал Винсом. Судя по его виду, он не спал всю ночь. — Не сердись.
— Поговори лучше с Айгенвэлью. — Она пошлепала на кухню и поставила кофе. — Ну, какие проблемы?
Какие же еще: Мафия. Правда, сегодня он пришел совсем не за этим. Он специально надел позавчерашнюю рубашку и пренебрег прической, дабы привести Рэйчел в нужное расположение. Если хочешь, чтобы девушка посводничала между тобой и своей подругой, то ни в коем случае нельзя заявлять об этом прямо с порога. Тут нужны кое-какие хитрости. Разговор о Мафии — лишь предлог.