В этой ситуации снова проявили себя рязанские дворяне во главе с уже известным нам Прокопием Ляпуновым и его братом Захаром, который заставил Шуйского отречься от престола. Понимая недостаточность своих сил, Ляпуновы попытались объединиться с казаками. Но ведь если даже в XIX в. дворяне и казаки были разными субэтносами одного великорусского этноса, то в XVII в., когда пассионарность и дворян и казаков была значительно выше, они представляли собой два разных народа России. А поскольку это были различные этносы, у них были и разные стереотипы поведения. И когда казаки пригласили Прокопия Ляпунова для переговоров в свой казачий круг, он спокойно явился туда, считая себя лицом неприкосновенным. Однако, столкнувшись с неуступчивостью Ляпунова, казаки зарубили его саблями, так как увидели в нем потенциальную угрозу своей казачьей вольности. После смерти Ляпунова рязанское ополчение разошлось. Первая попытка объединения русских сил против захватчиков оказалась неудачной.

Спасители Отечества. Меньше других пострадала от Смуты северо-восточная окраина Руси, тяготевшая к Нижнему Новгороду. Поскольку пассионарных людей там сохранилось больше - оттуда и пришли спасители России: князь Дмитрий Пожарский и Козьма Минин. Козьма Минин, по прозвищу Сухорук, был обыкновенным купцом из Нижнего Новгорода, а князь Дмитрий Пожарский профессиональным военным, участвовавшим во всех войнах Смутного времени.

О том, что Минин и Пожарский спасли Россию, знают все, но что им для этого пришлось сделать - мало кому известно. Действительно, Минин и Пожарский были горячими сторонниками национального восстания против поляков и шведов. Собравшийся Земский собор единогласно принял решение, предложенное Мининым и Пожарским, суть которого состояла в том, что Отчизну надо спасать. Для спасения требовались всего две вещи: люди - в войско и деньги - на организацию похода. Людей было достаточно, и деньги у жителей богатого Нижнего Новгорода водились. Казалось бы, оставалось лишь собрать средства и сформировать полки, но не тут-то было. Когда нижегородцам было предложено сделать раскладку средств по населению, население сказало: "А у нас денег нет". Один божился, что его товары ушли на Каспий, другой клялся, что казна его в Архангельске, у третьего приказчики уехали в Сибирь - и денег не давали.

Тогда Козьма Минин, великолепно зная сограждан, бросил свой знаменитый клич: "Заложим жен и детей наших, но спасем Русскую землю!" И снова никто не был против. А раз так, то Минин с выборными людьми взял силой и выставил на продажу в холопы жен и детей всех состоятельных граждан города. Главам семейств ничего не оставалось делать, как идти на огороды, выкапывать кубышки с запрятанными деньгами и выкупать собственные семьи. Так была спасена Мать-Россия.

Здесь мы отвлечемся и, пользуясь приведенным примером, скажем несколько слов о механизме "работы" пассионарности в общем процессе этногенеза. Не стоит думать, что пассионарный человек обязательно стоит на высоких ступенях социальной иерархии и его имя остается в истории. Те же выборные люди, которые поддерживали Козьму Минина, были пассионариями. Но имен многих из них мы не знаем, поскольку они были не "вождями масс", а частью народа; не возглавляли, а скорее "раскачивали" людей, толкая их к действию. Именно такие безымянные пассионарии представляют собой самый важный элемент в этногенезе. Действуя не столько силой, сколько личным примером, воодушевлением, а не подчинением, они являют окружающим новые стереотипы поведения, понуждают массу людей выполнять совершенно необходимую, насущную работу.

Именно эти "безымянные" пассионарии, заставляя соотечественников забывать лень и трусость, обеспечивали жизнь им, их семьям и потомству. Действовали они часто не столько жестоко, сколько жестко, но ведь каждому не объяснишь, что ему выгодно, чтобы Россия существовала независимо и не превращалась в колонию Польши и Швеции. Дискуссии же - дело длительное, дорогое и бесперспективное: всех не переспоришь. Кроме того, всегда предпочтительнее не спорить, а действовать. Но действовать становится можно лишь тогда, когда пассионарность системы после достижения максимума начинает падать, что позволяет хоть как-то организовать людей.

Те же сторонники Минина и Пожарского имели каждый свое мнение, но говорили: "Ладно, Козьма, ты лучше нас знаешь, и, ежели князь Дмитрий нас поведет, так мы пойдем", брали рогатины и шли против поляков. Князь Дмитрий Михайлович Пожарский справился со своей миссией: привел ополчение под Москву, осадил Кремль, потому что сама Москва уже была сожжена, взял приступом Китай-город и заставил поляков сдаться, несмотря на то что гетман Ходкевич - хороший полководец, ветеран турецкой войны - пытался послать помощь сидевшим в Кремле полякам.

После победы второго ополчения, которое пришло в Москву уже лишенное всех традиций опричнины и всех людей, которые были так или иначе с опричниной связаны, сложилось довольно трудное положение. Представители национальной партии одолели иностранных интервентов: поляков и шведов, опираясь на объединенные силы дворянского ополчения, руководимого Мининым и Пожарским, и казачьего войска, руководимого князем Дмитрием Тимофеевичем Трубецким. Однако среди казаков произошел раскол, ибо у части казачества сохранились традиции антисистемы, поддерживавшей когда-то Тушинского вора. Главой этих казаков стал атаман Иван Мартынович Заруцкий, который женился на Марине Мнишек после гибели ее очередного мужа - Лжедмитрия II. Связи Заруцкого с деятелями Смуты были очень крепки, именно поэтому он со своими казаками оказался в изоляции. Оставшись без всякой поддержки и хорошо понимая ситуацию, атаман отступил на Дон, но Дон его тоже не поддержал. Заруцкому ничего не оставалось, как отступить еще дальше, на самую окраину тогдашней Русской земли - в Астрахань.

Астрахань Заруцкий занял и стал вынашивать план создания особого самостоятельного государства. Но как только астраханцы увидели, с кем имеют дело, они стали бить казаков и осадили самого Заруцкого в астраханском кремле. Тем временем к Астрахани подошли московские войска, которые население встречало с восторгом и ликованием. Заруцкий вместе с Мариной и сыном от нее, прозванным "воренком", бежали на Яик, но по дороге были пойманы и привезены в Москву. Сына повесили, Марина умерла в тюрьме при неизвестных обстоятельствах, а сам Заруцкий был посажен на кол.