Демад, афинянин, осудил одного из своих сограждан, торговавшего всем необходимым для погребения, основываясь на том, что тот стремился к слишком большой выгоде, достигнуть которой можно было бы не иначе, как ценою смерти очень многих людей [1]. Этот приговор кажется мне необоснованным, ибо, вообще говоря, нет такой выгоды, которая не была бы связана с ущербом для других; и потому, если рассуждать как Демад, следовало бы осудить любой заработок.

Купец наживается на мотовстве молодежи; земледелец - благодаря высокой цене на хлеб; строитель вследствие того, что здания приходят в упадок и разрушаются; судейские - на ссорах и тяжбах между людьми; священники (даже они!) обязаны как почетом, которым их окружают, так и самой своей деятельностью нашей смерти и нашим порокам. Ни один врач, говорится в одной греческой комедии, не радуется здоровью даже самых близких своих друзей, ни один солдат - тому, что его родной город в мире со своими соседями, и так далее. Да что там! Покопайся каждый из нас хорошенько в себе, и он обнаружит, что самые сокровенные его желания и надежды возникают и питаются, по большей части, за счет кого-нибудь другого.

Когда я размышлял об этом, мне пришло в голову, что природа и здесь верна установленному ею порядку, ибо, как полагают естествоиспытатели, зарождение, питание и рост каждой вещи есть в то же время разрушение и гибель другой.

Nam quodcunque suis mutatum finibus exit, Continuo hoc mors est illius, quod fuit ante. [2]

[1] Дамад (ум. в 318 г. до н. э.) - афинский государственный деятель, оратор и дипломат. Упомянутый в тексте случай см.: Сенека. О благодеяниях, VI, 38.

[2] Если что-нибудь, изменившись, переступит свои пределы, оно немедленно оказывается смертью того, что было прежде (лат). - Лукреций, II, 763-754 и III, 619-620.