Мы с Бенедиктой вели свою охоту за сокровищем, следуя по стопам Хея от Грантбридж-хауса до квартиры в Барбикене, от забегаловки на Кромвель-роуд до фабрики пиратских чипов высоко в Пеннинах, от коттеджа в Линкольншир-Уолдс, где обнаружились и пустая коробка из-под посылки, в которой когда-то лежала маленькая ядерная батарейка... и так далее. Вплоть до этого места.

Мы, очевидно, были не одиноки в наших поисках Хея. Не только его хозяева выслали за ним три другие команды, но и конкуренты тоже хотели его найти, или по крайней мере найти то, что он знал.

Чтобы сбить со следа других искателей, Бенедикта и я записались в отель на берегу озера как мистер и миссис Рамсей, что, конечно, не было моим настоящим именем и, скорее всего, не было и настоящим именем Бенедикты. Это показалось мне весьма жалкой попыткой обмана, но Бенедикта заявила, что она знает, что делает.

Ради соблюдения внешнего эффекта мы заказали двойной номер. Она спала на постели, я на полу. Такой порядок устраивал нас обоих. Она считала, что я идиот; с моей стороны я имел жену и пятнадцатилетнюю дочь, а вакцина против СПИДа все еще стоит больше четырех тысяч фунтов за курс из пяти уколов, да и в постель я бы гораздо охотнее забрался с дохлой акулой, чем с Бенедиктой.

"Мартышка!"

На сей раз я услышал, как она подходит, ее прогулочные ботинки шуршали в высокой траве. Либо мой слух улучшился, либо она просто больше не беспокоилась быть потише. Я даже не поднял глаз, просто сидел, где сидел, на заслонке смотрового люка емкости с антисептиком, подбрасывая свой маленький CD-ROM, словно радужную монетку.

"Перестань!"

"Хорошо." Я пришпилил CD-ROM обратно к куртке. Когда я начинал его подбрасывать, это по како-то причине дико раздражало Бенедикту. Не знаю, почему. Возможно, ее мать была когда-то напугана фильмом Джорджа Рафта.

"Новости из дома", сказала она. Имея в виду, что она была на спутниковой связи со своими хозяевами в их подземном комплексе в Аризоне, о котором говорилось, что он выдержит наземный ядерный взрыв мощностью чуть более двух мегатонн. "Банковский счет Хея закрыт."

"Наверное, ему нужны какие-то сумасшедшие деньги", неохотно предположил я.

"Ты действительно так думаешь, да?", сказала она с тяжелым сарказмом в голосе. "Только по соглашению с его банкирами, сделанными до того, как он исчез, большая часть денег отошла нашему главному конкуренту."

Я понимал, что совершаю ошибку, однако все равно засмеялся. "Думаю, что им очень нужны эти деньги, да?"

"Да." И впервые за много дней мы встретились глазами. У нее прелестные глаза редкостного цвета зелени глубокого моря, который можно видеть лишь на самом краю бесконечности, когда держишь два зеркала, повернутые друг к другу. В одном глазу или в обеих могли стоять камеры-импланты, невозможно было сказать.

Она вздохнула и отвернулась. "Пошли наверх, Мартышка. Я хочу преподать тебе урок географии."

"Урок чего?", переспросил я, следуя за ней.

x x x

Поднявшись в нашу комнату, Бенедикта выволокла из-под кровати свой большой металлический чемодан и провела карточкой-ключом по слоту на боку. Потом она поставила его на подушку, накрутила комбинацию цифр, щелкнула креплениями, подняла крышку.

"Урок географии, Мартышка", сказала она. "Я хочу показать тебе, где ты находишься."

"Я и так знаю, где я нахожусь", ответил я.

Глядя в чемодан, она сказала: "У тебя нет никакого представления о том, где ты находишься. Подойди сюда."

Я шагнул и встал рядом. В чемодане, гнездясь в пенопласте, лежали платы, приборы, консоли, палмтопы, саткомы, коннекторы, алфавитно-цифровые клавиатуры, зонтичная антенная тарелка, тонкие как бумага поликарбонатные плоские экраны, скатанные в трубочку, словно плакаты, яркие шпуры оптической ленты. Технологический дизайн, коллективное бессознательное нашей эпохи.

Она достала одно устройство: вещицу размером в старомодную портативную пишущую машинку и толщиной в роман в мягкой обложке. Она казалась гораздо менее хитроумной всех ее игрушек: клавиатура, срабатывающая от прикосновений, небольшие LCD-панели, крошечный интегральный экран, разъемы ввода-вывода.

"Знаешь, что это?"

"Это не логично, шеф", с мрачным юмором пробормотал я, пытаясь игнорировать гнусное ощущение, пробежавшее по позвоночнику.

Она не побеспокоилась даже взглянуть на меня. "Это портативная панель для взлома."

"Да? Зачем ты это привезла?"

"Хей среди прочих вещей взял с собой из Грантбриджа одну из таких штучек", сказала она, что не было ответом на мой вопрос.

"Зачем?"

"Ну, если б мы знали..." Она положила устройство обратно в гнездо чемодана, и вынула другой объект: матово-черную штуку, оформленную в виде старомодной перечной мельницы с пистолетной рукояткой. Даже я знал, что это такое. Она сделала шаг назад и направила его на меня: "Я не шучу, Мартышка."

Широкое дуло пистолета было усеяно сотнями маленьких отверстий. Я пожал плечами: "Я тоже."

Бенедикта улыбнулась и достала из чемодана кассету. "Он не заряжен, Мартышка." Она со щелчком вставила кассету где-то сбоку на пистолете и повращала ствол, пока он не защелкал. "Вот теперь он заряжен." И она нацелила его в мою голову. "В автоматическом режиме", сказала она, глядя на меня вдоль толстого ствола, "эта штучка опустошает кассету из двух тысяч стрелок всего за секунду. На таком расстоянии этого более чем достаточно, чтобы полностью испарить твою голову."

"Когда я был молодым, девочки играли в куклы", сказал я, не в силах оторвать глаз от маленьких дырочек.

"Что ж, слава богу, те дни миновали. Где он, Мартышка?"

"Не знаю."

"Конечно же, ты знаешь. Ты его лучший друг. Он всегда говорил о тебе."

"Я польщен."

Она тонко улыбнулась. "Ты ведь старый, Мартышка. И Хай тоже старый. Старики держатся вместе."

"Ты не можешь их винить, если мир управляется людьми, вроде тебя."

Она снова крутнула ствол. "В одиночном режиме", сказала она, "он стреляет иглой с кончиком, смоченным в батратоксине. Знаешь, тот, что из кожи ядовитых лягушек?"

"Только ты можешь так шутить, Бенедикта."

"У некоторых очень странное чувство юмора", сказала она с легкой улыбкой. "Какое у тебя?"

"Мое превосходное. Такие шутки я всегда считал развеселыми."

Она наклонилась вперед и приставила дуло к моей шее. "Например, вонзить кирку в сердце, Мартышка", пробормотала она, следя за моим лицом.

И на мгновение страшное ощущение охватило меня. Непристойное ощущение. Я снова посмотрел в эти глаза цвета бездонного океана, и на мгновение понял, что могу влюбиться в нее, даже если она угрожает мне ядом, выделенным из кожи лягушек, даже если она презирает меня за все то, чем я являюсь, а она нет, за то, что я старый, сломленный, за то, что я британец. Я мог бы влюбиться в это красивое дитя более молодой культуры, эту ведьму темных технологий, мог бы встроить свою любовь в могучее колесо и броситься под него.

Я чувствовал, как капли пота проступают вдоль моей далеко отступившей линии волос и начинают путешествие вниз по лбу. Она весьма мила, когда так свободно обращается со своим оборудованием. Соблазнительна. Я мог бы сказать ей о своих чувствах, а она могла бы пристрелить меня прямо здесь, прямо сейчас, из одного только изумления, из одного отвращения...

"Бенедикта", с усилием произнес я, "вбей в свою башку - у меня нет того, что ты хочешь. Я преподаватель, и это все. Я преподаю свою программу, а по дороге пытаюсь научить детей, как быть хорошими людьми. И это все."

Она удостоила меня одним из своих холодных, без всякого выражения взглядов. "Жалко, что никто не позаботился научить тебя самого, как быть хорошим человеком."

"Пардон?"

"За год до того, как ушел, Хей дважды пробовал позвонить тебе, и оба раза ты послал его куда подальше. У нас ведь есть записи. Не слишком милый способ обращаться со старым другом, Мартышка."

Я догадался, что именно поэтому они заявились ко мне. "Не слишком-то вежливо - подслушивать чужие телефонные разговоры."