Владимир Черкасов

КАК НАС ПОПУТАЛ ВОДЯНОЙ

Рыхлый грязный снег таял в сугробах. Мы вдыхали воздух, пропитанный машинной гарью, щурились от яркого солнца и представляли себе ту большую охоту, что шла сейчас на водоемах.

Стояли мы кучкой у магазина "Рыболов-спортсмен" и беседовали на разные рыбацкие темы. У рыб появился сильный аппетит, клевало повсюду. Но каждый мечтал разжиться самым ударным адресом. В эти звездные часы весенней подледной ловли поневоле грезилось рыбацкое Эльдорадо, где ловят рыбу, как в добрые аксаковские времена.

В такие дни рыболову город хуже тюрьмы. Душа горит. Вот мы, "товарищи по оружию", и держались за нить живительного разговора. Он затухал.

- Я с Волги вчера. Попал на место. Леш идет косяком. Да много промоин! Не зевай, коли дома дети малые, - сказал вдруг мужичок, не проронивший еще ни слова.

Это были самые интересные сведения.

- Л ты холостой? - ухмыльнулся бурлацкого вида дядя, задавший тон обсуждению.

- Нет, - и тень пробежала по лицу мужичка, - но я слово знаю...

Мы дружно захохотали. А дядя смеялся до икоты, содрогаясь косой саженью плеч, громыхая складками необъятного брезентового плаща. Трудно было сдержаться. Больно уж не вя?алась матерая речь рыбачка с тщедушным его обличьем! Низкорослый, худой, с лицом человека, словно изнуренного неизлечимой бопсзнью... Но как оно было непоколебимо, это лицо! Непроницаемое, с выступающими индейскими скулами, а глаза смотрели беспощадно, по-орлиному.

Но его словам так и не придали значения. А он, подобно гордому вождю краснокожих, презрительно молчал.

Стали потихоньку расходиться. Я отвел рыболова в стброну и поинтересовался по-дробностямрк

- Едемте завтра, - бесстрастно взглянул он исподлобья, : - сами увидите.

Внезапно к нам подошла женщина и поглядела на моего нового товарища, будто щука на пескаря.

- Ты зарок давал? - сказала она.

Он, потупившись, пошел за ней.

Я уж не чаял увидеть этого Чингачгука Большого Змея - так я его стал про себя называть. Но он прибыл на вокзал к назначенному часу. Пришел в легком пальтишке, без шарфа. Видимо, сказал жене: "Добегу за папиросами до киоска".

А сам тайно взял снасти и был таков...

В предутренней мгле мы стояли не берегу Волги. Прибрежный лед осел, вода едва не перехлестывала голенища. Рыбаки цепочкой переходили закраину в верном месте.

Святое дело очутиться у воды, когда только брезжит! Вот-вот поднимется солнце... В посвежевшей голове нет и помина от бессонной ночи; забыты душный вагон, тряский автобус, вязкая дорога по снежной целине. Сердце шемит - сейчас начнется! Просторы реки лишь угадываются, а душа уже очарована, остро дышишь студеностью. Ах, какая неведомая глубина под ногами!

С рассветом предсказания Большого Змея начали сбываться. Стая леща металась здесь по фарватеру. По следам шла туча рыбаков. Ее ядром была старая гвардия. Именно в такое горячее время уходили в отпуск эти люди: обожженные солнцем лица, линялые плащи в чешуе, руки, не нуждающиеся в рукавицах.

Но их удача зависела от "телепатов" вроде Большого Змея. Особый это сорт рыболовов: будто бы и впрямь знают они заветное слово. Дело тут не в рыбацком стаже или профессиональной начитанности, возрасте или хитроумной оснастке. Знают - и все. На классической рыбалке, где улов зависит не от уменья, а от-сиденья, от такого беспокойного народа спасу нет. Если клюет окунь, они ищут плотву. Есть плотва - им необходим окунь. Попадаются и те и другие - мечтают о судаке... Рыба их вроде и не волнует. Главное помериться силами с водяным.

В этот день они стали легендарны. Словно по волшебству, нащупывали подо льдом Стаю и становились на ее пути. Остальные пристально следили за поиском.

- Там пошел! - замечал кто-нибудь из наших рядов.

Мы подхватывались. Попирая законы рыбацкой этики, вплотную обсверливали разведку, каждый шел плечом к плечу в дружной облаве на Стаю.

Там, на дне, Стае приходилось несладко. Наверное, у нее тоже были вожаки, могучие лещищи. Они бросали свою армию из стороны в сторону, гнали прочь от железа с обольстительной наживкой... А вешняя вода будоражила рыбью кровь, заставляла ее хватать коварную приманку, и ряды таяли.

Удача была на нашей стороне. Нас вело слово, то магическое слово, что окрыляет охотников и игроков. Слово - наличие божьей искры, помогающей первопроходцам открывать новые земли.

В полдень мы потеряли рыбий косяк. Наше войско рассеялось по льду, зияющему сотнями лунок. В глазах моего товарища не угасал огонь.

- В других местах надо искать, - сказал он, жадно раскуривая первую за день папиросу.

Словно за золотым руном пошли вдоль берега, сгибаясь под тяжестью рыбацких чемоданов. Мы шли, забыв обо всем на свете. Надо было поесть и перемотать портянки, но мы не останавливались. Лента скованной льдом реки вела вперед.

На "другое место" Большой Змей показал молча и испытывающе взглянул на меня. Тихо и пустынно было кругом. Крик воронья в ивняке подчеркивал это безлюдное безмолвие.

Мы спустились вниз и почувствовали себя, как за минуту до начала абордажа. На середине реки просверлили лунки, крючки ринулись в глубину.

Вслед струящейся леске наши взоры вожделенно вонзились в пучину. Там, под ноздреватым, пропускающим живительный кислород льдом упруго плавали и с облегчением дышали рыбы. Мы мечтали, чтобы они проглотили наживку и стали нашей добычей. Нас. не интересовало серебристое великолепие чешуи, акварельный тон жаберных щелей. Главное было - поймать! Наши руки помнили их трепещущие тела.

Нам казалось, будто торжественная тишина кругом лишь для того, чтоб жертвы расслабились. Что яркое солнце светит для согревания мышц в победоносном поединке. А лед незыблем именно потому, чтобы царственно возвышаться нам над водой и пронзать снастями ее толщу. Но поклевок не было...

Невозможно себе представить, что удача оставила нас. Я резко встал и огляделся. Пустынно. Большой Змей уныло сидел неподалеку спиной ко мне... И тут лед подо мной подломился. Бесшумно подломился в один миг, будто ждал моего неосторожного движения. Ледяная вода хлынула в сапоги, от испуга сжалось сердце. Не успел я сказать "мама", как оказался по пояс в воде. Руки скребли по льду, сухой рот хватал воздух.