По аналогии с реальным парламентом, имелась и правительственная ложа. Но, по-видимому, законодательное собрание не пользовалось популярностью среди министров и, скорей всего, почетное место почти всегда пустовало. Но не сегодня. Воспользовавшись отсутствием представителей исполнительной власти, в ложу пробрался депутат, судя по всему, Иван, и, кажется, из фракции дураков. С блаженной улыбкой он поливал сверху своих коллег. А так как под рукой у оросителя не оказалось ни графина, ни элементарного стакана, то поливал он из себя, приговаривая: «Однозначные подонки!»

Все это была видимая часть работы законодателей. Скрытую деятельность парламента ни кто не скрывал. Президиум находился на небольшом постаменте, возвышающемся над залом. Не обращая внимания на бурное действо, творящееся вокруг, за ядреным дубовым столом восседал старикашка с ехидной лисьей мордочкой, снабженной жиденькой седой бородкой. Глава законодательного собрания самым бессовестным образом вел прием граждан, принимая от них взятки. Он скрупулезно пересчитывал врученные ему монеты, после чего снабжал просителя грамотой с вердиктом Думы.

Отстояв небольшую очередь, я оказался лицом к лицу со спикером. За все время моего пребывания в этом мире я четко усвоил самый главный урок, касающийся методов общения при встрече с незнакомцами. Если с ними по-доброму или, упаси бог, попросить что, пиши попало: оскорбят, осмеют и, в лучшем случае, только пошлют. А если, наоборот, нагло требовать и угрожать, появляется шанс хотя бы быть выслушанным.

— Так, ханурик, ты кто? — Затребовал я ответ, тоном, не терпящим пререканий, и, для убедительности, хлобыстнул кулаком по столу.

Однако, на старичка такое обращение должного впечатления не произвело. Привык старый пень и не к такому. Бросив на меня исподлобья хитрый оценивающий взгляд, он без тени уважения пробубнил:

— Чо надоть? Шастають всякие, от работы отвлекают…

— Спрашиваю, как звать?! — Я решил не менять тактику.

Старикашка снова взглянул на меня. Кажется наглость возымела действие, но только чуть-чуть. В глазах появился интерес. Алчный.

— Дадон я. Царь. И председатель по совместительству. Если это важно…

— Это тебя петух клюнул?

— Откуда знашь?! — Ностальгические воспоминания вызвали всплеск эмоций, который тут же успокоился. — Хотя дело прошлое. Небось, сучка эта Шамаханская растрепала?

— Не-е. Пушкин.

— Эт кто? Новый ейный хахаль? А, неважно. Чо надо?

— Я насчет Емели.

— Давай деньги и бумагу, подпишу. А чо Али Баба не пришел?

— Нет у меня бумаги… и денег тоже.

— Чо тогда приперся?

Я уже и сам задавался этим вопросом. Но раз уж решил заглянуть…

— Хочу поставить вопрос о законности действий Емели.

На этот раз он взглянул на меня с нескрываемым удивлением, как на полного идиота.

— Оно тебе надоть?.. Хотя, дело хозяйское. Давай деньги, поставим.

— А без денег, по закону?

Теперь, судя по его взгляду, в квалификации идиотов я из категории полных перешел сразу в безнадежные, минуя круглых.

— Можно и по закону. Токма, позволь полюбопытствовать, кто ты и за каким хреном тебе это надоть?

— Я — Сантехник.

— Что-то слышал…, не помню что.

— Ни фига себе! Вы недавно приняли единогласное постановление, признающее меня злейшим врагом Города и приговорили к секир башке!

— Грамотков много проходит через мои руки, всего не упомнишь. И не вижу причин для недовольства.

— Это как?!

— Башка на месте, чо еще надоть?

— Ну, знаешь…

— Знаю, знаю. Продолжаешь настаивать?

— Насчет чего?

— Разбираться по закону.

— Да!

— Пожалте, — глава Думы подтянул к себе большущий свиток, — в порядке очередности, — он стал медленно разворачивать рулон, напоминающий обойный только толще, — по мере поступления заявлений от граждан. И после рассмотрения своих, внутри думских вопросов. Вишь, скокма накопилось? Все хотят на халяву — по закону.

Последнюю фразу он произнес с такой ненавистью ко всем просителям, решившим обойтись без взятки, что я осознал полную безнадежность этого предприятия.

Ради праздного любопытства я мельком взглянул на список. Решил поинтересоваться, какие вопросы решает сказочный парламент. Чего там только не было! И запрет носить корону набекрень, и предложение переименовать королей в царей (через несколько строчек, наоборот, царей в королей, а еще ниже и тех, и других — в императоров), и требование разделить общественные места на людские и звериные. Также, кроме глобальных предложений, касающихся всех или большой группы лиц, фигурировали сугубо частные инициативы. Например, запретить соседской бабе Глашке верещать по ночам будто ее режут, или обязать Балду подальше держаться от попова дома, так как, учитывая импотенцию попа, ежегодная брюхатость попадьи воспринимается уже, не как чудо божье, а как чей-то злой умысел…

— Ну, так вносить твой вопрос в повестку? — Поинтересовался ехидный старикан, после того, как я оттолкнул от себя свиток.

Я решил не удостаивать председателя ответом.

Манькин след привел разношерстную компанию к двери, из-за которой раздавался звон бьющегося стекла, перемежающийся неумелыми ругательствами фаворитки. Яна знаком остановила друзей, благоразумно решив не вмешиваться в «семейную» сцену.

Минут через пять к ним присоединилась Яга, которая весьма порадовала своим появлением кошку. И очень удивила Яну. Васька и Серенький, если и отреагировали на внезапное пополнение своих рядов, то умело скрыли чувства и внешне никак не выразили своего отношения. После короткого приветствия, Яга удивленно кивнув на дверь, спросила:

— Что там происходит?

— Манька с пьянством борется — бутылки бьет. Заодно, глядишь, и потребная нам отыщется.

— Можно было бы и самим, вдруг она что пропустит?

— Сомневаюсь. Как бы мы не старались во время битья посуды думать на отвлеченные темы, в подсознании все равно будет присутствовать мысль о Хоттабыче. А что если этого окажется достаточно. А Манька про джиннов пузырь — ни сном, ни духом. Она спиртное уничтожает.

Яге ничего не оставалось, как согласиться с доводами кузины.

— А ты откуда? — В свою очередь поинтересовалась Яна.

Хозяйка Чертогов махнула рукой.

— Хотела проверить на месте ли Керосинка, но вход в истинный Лабиринт недоступен. Емеля там тайную сокровищницу устроил. Тайный лаз под завязку завален… И не поколдуешь. Так что, осмотр достопримечательностей пришлось отложить… Решила пройтись по дворцу… Слышу шум какой-то…

Тем временем звон стекла сменился глухими ударами и невнятным бухтением Наимудрейшего. Вопреки ожиданиям, Манька не появилась в дверях после того как погром прекратился, а обиженные стенания Емели приняли более разборчивый характер. Судя по репликам узурпатора он находился в наисквернейшем расположении духа, и поэтому раздражать его своим появлением, не будучи уверенными в том, что заветная бутылка вне его досягаемости, было рискованно. Ведьмы решили повременить с визитом и продолжили разговор.

— Значит ты решила полюбоваться на волшебную диковинку? А Вовку на кого оставила?

— Что ты переживаешь? Вполне самостоятельный мужик… Да и не один он там. «Кьявозадный язбойник» чего стоит. И топтатель всех пернатых Карл, хоть и балабол, но в случае чего выручит… Ты же, наверное, велела ворону присматривать за Сантехником?

— В принципе, да…

Опровергая вышесказанное и обеспечивая себе долгую жизнь по причине легкости на помине, из-за дверей донеслась реплика, автора которой было невозможно не угадать:

— Ни хр-рена ты не найдешь, Емелюшка. Манька все поколотила. Пр-ридется подыхать, не похмелившись.

Для Емели это было равносильно грому среди ясного неба. Мало того, что Манька устроила жуткий бедлам, перебив все спиртное, а тут еще заговорило это чучело. Наимудрейший не мог припомнить когда и как появилось это изваяние из перьев в зале, но как только он начал поиск спасительной жидкости, взгляд невольно наткнулся на ворона, неподвижно сидящего в нелепейшей позе возле стола на спинке одного из кресел. В том, что это чучело не было ни малейшего сомнения. Никакая живая птица не смогла бы так раскорячиться и при этом не потерять равновесия.