— А ты сама можешь отправить его обратно? — С надеждой спросил Серенький.

Ядвига с сожалением покачала головой.

— Во-первых, тот мир для нас не доступен. Во-вторых, чужое, да еще неизвестное колдовство или еще что-то там. Тут со своими заклинаниями не всегда удается справиться. Вон, с избушкой сколько маюсь — все без толку.

— А что с ней такое? — Поинтересовался я (видимо, жилище колдуньи уже давно превратилось в многоножку, так как ни у Серенького, ни у Соловушки необычный вид избушки не вызывал никакого удивления).

Ядвига махнула рукой:

— Да на шабаше перебрала, что-то колданула, а утром…

— А расколдовать можно?

— Можно, если знаешь заклинание. А я не то что его, даже как с Лысой горы добиралась не помню. Ступа вся поцарапана, метла растрепана, локти сбиты… — она вновь махнула рукой и тут же сменила тему, вернее, вернулась к предыдущей.

— Вам, первым делом нужно узнать, как Вовка попал сюда. Скорей всего, тот, кто его переправил, может и назад вернуть.

— Значит, пойдем в Город, — подвел итог медведь.

— Сегодня я вас не отпущу. Уж вечер скоро, да и банька вот-вот будет готова. А завтра с утра и отправитесь.

На том и порешили.

После бани все (даже кот Васька) собрались за столом. Дымился двухведерный самовар, но чай никто не пил: все налегали на наливку, и было почему. Напиток оказался очень приятным на вкус, как-то по особому дурманил голову, да, к тому же, Ядвига клятвенно заверила, что утром не будет даже намека на похмелье. Что же касается закусок, то, пока мы мылись, ведьмы потрудились на славу. Не буду перечислять всех яств, но уверен, ассортименту и качеству позавидовал бы самый престижный валютный ресторан.

Ядвига на корню пресекла попытки внучки разузнать обо мне, и разговор за столом был самым обыденным (по сказочным меркам). Хозяйка пожаловалась, что банька ногу наколола. Серенький сетовал на надоедливых деда с бабкой. Затем порядком захмелевший Соловушка никому не дал рта раскрыть. Рассказывал, как он «гьябил», «гьябил» и «есе яз гьябил» и как будет «гьябить всех подьяд».

Наливочка, конечно, дело хорошее, но к завершению застолья в моей пьяной голове зародилось подозрение. Вроде бы все пили один и тот же напиток, только он явно на членов нашей разношерстной компании действовал по разному.

Дело в том, что когда сова с ближайшего дуба проугукала полночь, за столом в «живых» остались только я и ведьмы. Васька нашел в себе силы уползти за печку, а два моих приятеля отрубились прямо за столом.

Думаю, без колдовства здесь не обошлось. Не знаю, как насчет спиртного дела обстоят у кота и разбойника, но уж, как лакает медведь — лично видел. И выпитое им за ужином не может быть дозой, способной свалить Серенького.

Но эта мысль была мимолетной и неуместной. Наполненное эйфорией сознание отмахнулось от нее, как от назойливой мухи.

Мне было хорошо. Даже очень. Пропали беспокойство, неопределенность, желание вернуться домой. Зато проснулось другое желание и под его воздействием, я поочередно разглядывал своих собутыльниц.

Ситуация казалась комичной: младшая из них выглядела раза в два старше, чем я, а старшая — как минимум, лет на пять моложе.

Когда в очередной раз мой взгляд скользнул по Ядвиге, она спросила:

— Что, Вовка, высматриваешь костяную ногу? Можешь проверить.

Ведьма задрала подол так высоко, что еще бы сантиметров пять, и это уже называлось бы не «задрать подол», а «раздеться». У меня перехватило дыхание. И было от чего. Длинные, прекрасные ножки. И ни каких костей. Вернее, ноги у всех из костей, но покрытых мышцами и кожей. В этом смысле Ядвига ничем не отличалась от обычных людей.

— Нет, ты потрогай! Убедись.

Дважды ей повторять не пришлось. Я провел рукой сначала по одной ноге, затем по другой. В самом деле, кожа гладкая, как у младенца. Дальнейшее мое рукоблудство остановил жуткий скрежет, раздавшийся с правой стороны. От неожиданности я вздрогнул и отстранился от Ядвиги.

Источник звука оказался более, чем банальным: обиженная невниманием Клара заскрипела зубами.

Ядвига усмехнулась и одернула подол.

— Так, всем спать!

Словно услышав команду, Серенький и Соловей, как два лунатика, поднялись из-за стола, улеглись на расположенные у стены полати и через мгновение снова мирно засопели.

Я было хотел примоститься рядом со своими приятелями, но ведьма проводила меня в гостевую спальню. Имелась и такая. А если учесть, что и у бабки, и у внучки имелись отдельные комнаты, то получалась уже не избушка, а небольшой особнячок на всяких — разных ножках.

Как только я улегся на огромную пуховую перину, заявилась Клара. Она успела вновь облачиться в свое платье-майку. Внучка не стала тратить время на разговоры, а сразу вознамерилась влезть ко мне в постель. Я находился все еще под воздействием непонятных колдовских чар, точнее, был полон желания. И противиться не стал.

Но она успела только откинуть край одеяла. Дверь распахнулась, в проеме стояла бабуля-малолетка.

— Я так и думала, что эта лахудра уже здесь.

— Да я так, проверить, все ли в порядке, — Клара стала судорожно подтыкать под меня одеяло, как под малого ребенка.

— Я же сказала — спать!

Опять не обошлось без колдовства.

— Спокойной ночи, — попрощалась сексапильная внучка голосом робота и, как сомнамбула, удалилась (впервые не качая бедрами).

— Теперь нам никто не помешает, — звонкий девичий голос как-то не вязался с плотоядной улыбкой, но меня это ни сколько не волновало.

Ядвига медленно двинулась ко мне. Я с нетерпением ждал. Но неожиданно она остановилась, грязно выругалась в свой адрес.

— Тьфу! Нечистый попутал. Прости, Вовка. По привычке колданула. Не хочу так больше. С новой внешностью надо и новую жизнь начинать.

Склонившись, она провела рукой возле моих глаз, снимая чары. Я, как будто протрезвел. «Желание» упало, как от ледяной воды.

Ядвига скромно присела на краешек кровати. Миниатюрной, теплой ладошкой нежно провела по моей щеке.

— Решай, Вовка. Нравлюсь ли я тебе безо всякого колдовства? Скажешь, нет, — уйду. И не бойся, ворожить не буду.

Меня одолевали противоречивые чувства. Нравилась ли она мне? Слабо сказано. Я почти готов был влюбиться в симпатичную, курносую девчушку, если бы… Ох, уж эти «если»! С одной стороны, каких-то пару дней назад она была страшно подумать сколько летней старухой. С другой — теперь она выглядела слишком молодой. И хоть я знаю, что нравы давно сменились и детишки начинают активную половую жизнь в более раннем возрасте, сам я придерживаюсь более консервативных взглядов на порядочность. И, как не крути, а ведьмой-то она осталась!

Словно прочитав мои мысли (хотя уверен, что в этот раз она этого не делала), Ядвига сказала:

— Ты не думай про то, что совсем недавно была старухой. Это ничего не значит. Лягушка, и та в царевну превратилась. А сколько сейчас принцесс на панели? А прекрасных принцев бомжует? Воспринимай меня такую, какая я сейчас.

— А сейчас ты слишком молода.

— Молода?! Гм…

Я понял, что сморозил чушь. Молодым было только тело… А если тело, то и мозг. Значит… Тьфу, совсем запутался. Да и к чему ломать себе голову? С каждым мгновением она нравилась мне все больше и больше. К тому же, безо всякого колдовства, желание вновь проснулось во мне (еще чуть-чуть и это стало бы заметно, не смотря на одеяло).

Вместо того, чтобы отвечать на вопрос «нравлюсь — не нравлюсь», я просто протянул руки и, не знаю почему, спросил:

— Можно я буду называть тебя Яной?

Она несколько раз повторила новое имя, как бы пробуя его на вкус:

— Яна… Яна… Яночка. Мне очень нравится. Теперь только так и называй меня.

Потом она применила «колдовство», которым владеет всякая уважающая себя женщина: легкое движение, и ночнушка соскользнула с плеч, собравшись гармошкой на талии. Затем на секунду привстала, легкое одеяние оказалось у щиколоток ее ног (в этот момент я понял, что не только внучки лесных ведьм не признают нижнего белья). Переступив через ночнушку, Яна-Ядвига-Яга юркнула ко мне под одеяло.