— Ха, тире, ха, тире, ха. — Ровным голосом продекламировал хозяин. — Я думал, ты меня хоть чуть-чуть развеселишь. Но это даже не смешно. Я сегодня добрый. Ступай, Клара, и не попадайся мне больше на глаза.

— Ух, какие мы страшные! — Ведьма схватила с подноса первую попавшуюся бутылку, повалив при этом пару соседних, отхлебнула. Это оказался ром. И, вконец заплетающимся языком, продолжила:

— Ты, Емелюшка, оборзел! И никак-кая я теперича не Клара. Я — Клава. И впредь прошу обращаться к-ко мне именно так. И т-только так! — Она сделала еще один глоток. — Так что иди, г-гони Машку.

— А иначе заколдуешь? — Вид пьянющей в дробадан ведьмы все-таки немного позабавил Емелю.

— Ни… не я!

— А кто же? Бабуля?

— Фигушки. У меня но-новый друг есть. Господи-дин Санте-теххник.

(- Падла, — вырвалось у Яны, — ну, только вернись домой.)

— Он, о-го-го! — Продолжала ничего не соображающая Клара. — Не чета твоим ко-колдунам. Да он за меня тут та-такое устроит, ик!

— Опять грозишь, — заскучал хозяин.

Он взял с подноса прямоугольную бутылку джина, плеснул в бокал, выпил. Затем, как бы между прочим, спросил:

— Клара, в тебе сколько дырок?

— А что? — Пьяно улыбнулась ведьма, решив, что ее угрозы подействовали.

— У меня тут колдунишка появился. Мертвяков оживлять умеет. Вот я и думаю, сколько надо заказать полуразложившихся трупиков. Ты как относишься к некрофилии?

Некоторое время Клара тупо смотрела на Емелю, а когда до нее дошел истинный смысл угрозы, не на шутку перепугалась.

— Считаю до трех. Потом можешь обижаться. Мне пофигу. А, может, еще и благодарить будешь, — Емеля ехидно хихикнул. — Итак, раз…

С третьей попытки ведьме удалось подняться на ноги.

— Два…

Вихляя откляченным задом, по зигзагообразной траектории Клара направилась к выходу, бормоча невнятные проклятия.

«Вообще-то, можно было бы ей разок впендюрить, — подумал Емеля, провожая гостью сальным взглядом, — но, хоть и хреновая, а все-таки ведьма. Ляпнет что-нибудь по пьянке, а у меня отсохнет…» Он озабоченно ощупал предмет, за который испугался. Удовлетворившись результатом, Емеля улыбнулся и рявкнул:

— Три!!!

Клара пустилась бежать. Однако пьяные ноги плохо повиновались своей хозяйке. Она напоролась на покрытый бархатом пуфик, перелетела через него, распластавшись на полу. Попыталась быстро подняться, но вновь завалилась на бок и, свернувшись калачиком, под гомерический хохот хозяина, жалобно заскулила.

Отсмеявшись Емеля трижды щелкнул пальцами. Тут же возникла давешняя прислужница в сопровождении гигантского мавра, вооруженного внушительных размеров ятаганом.

— Мне водки. Не нравится эта дрянь, — хозяин швырнул початую бутылку джина через спину. Пузырь угодил в золотую статую рогатого змея, разлетевшись стеклянно-алкогольными брызгами.

— И выкиньте из дворца эту припадочную тварь, — он кивком указал на подвывающую Клару. — Телка с телеги и лошадь смеется…

Яна проследила, как кубарем скатилась неудачливая обольстительница по мраморным ступеням дворца (мавр дословно выполнил приказание хозяина), тяжело поднялась и, размазывая по физиономии слезы вперемешку с соплями, нетвердой походкой направилась прочь от жилища обидчика, продолжая бормотать проклятия. Убедившись, что пьяная родственница мертвой хваткой сжимает в кулаке шапку-невидимку, молоденькая ведьма остановила яблочко, предвкушая «радушную» встречу, которую намеревалась устроить зарвавшейся Кларе.

Мы неуклонно приближались к дворцу Емели, но пока не нашли приемлемого способа попасть внутрь. Выдвигалось множество вариантов, которые тут же отметались из-за своей несостоятельности.

Неожиданно распахнулась дверь одного из питейных заведений. Из кабака вывалился громадный пьяный детина. Он был такой большой, что даже Серенький смотрелся рядом с ним подростком, не говоря уж обо мне и разбойнике.

Шишак набекрень, густые брови, мутные глаза, светящиеся озорством, длинная, всклоченная борода, драная кольчуга на голое тело, засаленные портки непонятного цвета, подпоясанные широким ремнем с пустыми ножнами, грязные босые ноги пятьдесят последнего размера.

Здоровяк, нагнувшись, сгреб Соловушку за шиворот, как пушинку, поднял на уровень своих глаз.

— Илюса, — полным ужаса голосом прошептал разбойник.

— А я сижу, скучаю, в окно луплюсь и, вдруг, такая приятная неожиданность! — Муромец, а это был именно он, держа Соловушку на вытянутой левой руке, смачно плюнул в ладонь правой, сжал кулак, объемом с мою голову, размахнулся. — Будем здороваться!

Разбойник и медведь, как по команде, зажмурились в ожидании удара. Чтобы спасти горе-грабителя, как минимум от тяжкого увечья, нужно было незамедлительно что-то предпринимать. Я вцепился в отведенную для удара руку и повис на ней. Не сразу, но все-таки чудо-богатырь почувствовал, что нечто мешает ему «поприветствовать» старого знакомого. С недовольной гримассой он повернулся ко мне.

— Что тебе надо, щенок?

Обижаться не было ни времени, ни желания, ни сил, и я пропустил оскорбление мимо ушей.

— Мужик, помоги мне найти одного богатыря. Ты, я вижу, из их братии.

— Кто тебе нужен?

— Илья. Забыл фамилию. Не то Мордовец, не то Мудловец…

— Муромец, дубина, — поправил меня богатырь, — зачем он тебе?

Так как я еще не придумал, зачем, пришлось импровизировать дальше:

— Очень важное дело. Но сказать могу только ему.

— Тогда говори.

— Я же сказал — только ему.

— Во какой тупой! Я, он и есть — Муромец.

— Не верю. Документы есть?

— Не по-онял, — озадаченно протянул Илья.

— Что тут непонятного? Бумагу давай, в которой написано, что предъявитель сего действительно является русским богатырем Ильей Муромцем, такого-то года и места рождения. И чтоб фотография с печатью обязательно была. Паспортом такая бумага называется.

Верзила часто-часто заморгал.

— Если нет паспорта, то подойдет военный билет или водительское удостоверение, — продолжал я, — ну, в крайнем случае, справка об освобождении, если сидел.

— Нету ничего…

— Тогда, прощевай, пойду искать настоящего Муромца.

— Дык, это ж я и есть!

— Не верю, — я повторил знаменитую фразу известного режиссера, — чем докажешь?

Богатырь задумался, после чего облегченно вздохнул.

— Так вот же! — Он тряхнул все еще зажмуренного, беспомощно болтающегося на двухметровой высоте разбойника. — Соловушка! Скажи ему, что я и есть богатырь Илья Муромец.

Толстячок открыл глаза.

— А бить не будес?

— Нет, — в голосе сквозило явное сожаление, — говори.

— Ты сначала его на землю поставь.

Илья глубоко вздохнул, сдерживая ярость, однако повиновался. Мгновение спустя, обретший твердую почву под ногами, счастливый Соловушка с нескрываемым восхищением смотрел на меня.

— Теперь, говори! — Вновь потребовал Муромец.

— А сто говоить?

— Говори, кто я!

— Илюса… Илья Муемес… А я — Вясеслав.

— Теперь, веришь? — Это уже ко мне.

Половина дела сделана — разбойник избежал неминуемых побоев. Теперь бы умудриться, самому не попасть под раздачу…

— Верю, — ответил я.

— Так, чо надо?

— Тут все не так просто… — я еще не придумал подобающей причины, побудившей меня разыскивать богатыря.

Муромец подозрительно посмотрел на меня. Пьяную голову посетила внезапная догадка:

— Ну-кась, погодь! Что-то ты юлишь. А ты, случайно, не Емелькин прихвостень?

Громила принялся засучивать рукав кольчуги. Час от часу не легче.

— Да, нет же, скорей даже, наоборот! — Я поспешил развеять опасные подозрения. Но, безрезультатно.

Богатырь ухватил теперь меня за шиворот. Правда не приподнял, как Соловушку, но от этого не стало легче.

— Ты кто?

— Вовка.

— Я не про то. Воин, колдун или землепашец?

— Сантехник.

Я почувствовал, как хватка немного ослабла. По-видимому, незнакомые слова вводили Муромца в замешательство.