Спутница его, похоже, испытывала те же чувства, и, как ни странно. Ранду это было приятно.

Но в ее взгляде, искоса брошенном на него. Ранд заметил жалость.

Чем-чем, а сочувствием он был сыт по горло.

Снова захотелось разозлить ее.

— Имя-то, будь оно неладно, у вас есть? — спросил он прежним требовательным тоном.

— Силван.

— Силван, а дальше.

— Силван Майлз.

Звучало вроде бы знакомо, и он пристально поглядел на нее.

— Слушайте, мы что, встречались раньше? По ее лицу заплясали темные и светлые блики, как бывает на земле под низким, затянутым клочковатыми тучами небом. Уже сама нарочитая бесстрастность, какая-то невыразительность в ее голосе насторожила его.

— Мы когда-то танцевали вместе. Подступившие воспоминания опять разбередили душу.

В Брюсселе они встречались, накануне Ватерлоо, куда она прикатила, подобно множеству других английских дам. Своими приемами и вечеринками они превратили величайшую битву в истории Европы в сущее посмешище, а Силван крутилась в самой гуще этого балагана, заигрывая с каждым встречным и покоряя всех, кто под руку попадется, блистая своими сногсшибательными нарядами, своими прекрасными лошадьми ., своими танцами.

О да, это он прекрасно помнит.

— Боже милостивый. — Ранд ударил кулаком по подлокотнику кресла-качалки. — Вы же тогда с Хиббертом были, графом Мейфилдом. Вы — любовница Хибберта.

Ее безмятежность как ветром сдуло. Она вскочила на ноги.

— Как вы смеете?

— А что я такого сказал? Разве это не правда?

— Нет, это… — Силван на мгновение закрыла глаза, и голос ее дрогнул. — Этого не было.

Ага, вот и попалась. Задевают ее, значит, Намеки на прошлое, да еще как.

— Выходит, вы — такая же, как и всякая иная медсестра или сиделка женского пола, — произнес он тягуче, чуть ли не нараспев, как бы смакуя каждое слово. — Нравы, как бы это сказать, вольные. Но ведь когда вы с Хиббертом время проводили, вы медсестрой еще не были. — Похлопывая по ручке кресла, Ранд продолжал самым оскорбительным тоном, на который только был способен:

— Жены у него не было, и он вообще ни с одной женщиной дела не имел, пока не появились вы.

Она посмотрела на него исподлобья.

— Хибберт был мне самым близким другом, и я не собираюсь выслушивать от вас всякую клевету про него.

— А с чего вы взяли, что я стану клеветать на Хибберта? Мне он нравился. К тому же он погиб, как герой. На поле боя у Ватерлоо.

— То есть совершил нечто большее, чем вы. — Силван тоже сумела добавить в свой голос яду. Видя, что он весь передернулся, она ехидно добавила:

— Кстати, ваш брат тоже ни разу еще женат не был, а ему уж, наверно, под сорок. К тому же он — герцог, ему нужно думать о наследнике.

Ого! Вот все и прояснилось. Охотница за состоянием, значит. Не одна такая уже интересовалась поместьем Клэрмонт-курт. Ну ничего, он ее быстро отвадит.

Ранд откинулся на спинку кресла.

— Так вы сюда явились, чтобы на герцога поохотиться? Я угадал? Хочу вас предупредить…

— Нет, это я вас предупреждаю. — Она помедлила. — Довольно. Слышать вас больше не желаю.

— Я не позволю вам изуродовать жизнь моему брату. Гарт узнает от меня всю правду — то, что вы — шлюха, каких еще поискать надо.

Развернувшись, Силван двинулась по тропе с вверх, а он глядел ей вслед и торжествовал. Все-таки он прогнал ее, эту потаскушку. Да, но…

— Эй, подождите!

Она оглянулась, на губах жесткая усмешка.

— Не бросите же вы меня здесь.

— Почему же?

— Черт побери! — Он крутанул свою коляску, описав ею полукруг. — Сам-то я назад не выберусь.

— Неужели?

— Вы прекрасно понимаете, что я не смогу.

— Вам бы следовало подумать об этом несколько раньше. Прежде, чем оскорблять меня. — Она подобрала подол юбки, чтобы легче было взбираться в гору. — Увидимся в доме.

Ранда едва удар не хватил. Приступ необузданной ярости. И страха.

— В аду я вас увижу.

— Мне уже знакомо это место. И дорогу я туда знаю, — кивнула она ему в тон. — Но учтите, если суждено нам встретиться в преисподней, я и там от вас не отстану, допекать буду и мучить, так что ад вам горше в сто раз покажется. — И гордо зашагала прочь.

Ай да мисс Силван Майлз! Ловко она его в дураках оставила. Что ему теперь делать? Только наблюдать, как она уходит прочь. Одна радость — в последний раз приятными округлостями полюбоваться: ветер помогал платью плотнее прилегать к телу, да она вдобавок юбку, пальчиками придерживала, еще сильнее натягивая ткань. Но разве это утешение? И все же он не без удовольствия глазел на удалявшуюся в направлении его отчего дома стройную фигурку.

Ну а почему бы и нет? Если уж он решится на то, на что должно ему решиться, это очаровательное видение превратится в его самое последнее воспоминание.

Снова крутанув коляску, он глянул на море. В самом деле, разве можно найти место, более подходящее для того, чтобы один безумец навеки рассчитался со своей неудавшейся жизнью?

Силван чувствовала на себе обжигающий взгляд Ранда. Платье, казалось, должно было воспламениться от той пылкости, с которой ее подопечный, пользующийся содействием ветра, старался увидеть то, чему надлежало оставаться надежно укрытым от всякого нескромного любопытства. Она знала об этом, хотя заставляла себя не оглядываться, быстро шагая к дому. Ее подстегивала злость. Что этот Ранд Малкин себе позволяет? Пусть раз и навсегда усвоит, что она не потерпит оскорблений и наглость его терпеть не намерена. Хорошо, что представилась такая прекрасная возможность проучить его.

Да, но что, если он и в самом деле не сумеет подняться по крутому склону?

Силван даже шаги замедлила, так ей вдруг не по себе стало.

Что, если на него опять приступ бешенства накатит и он в ярости решит с собой покончить? Или, наоборот, начнет вверх карабкаться, а коляска соскользнет с уступа и рухнет в океан?

Эти страшные мысли молниями вспыхивали в голове. Ноги не слушались, так и подмывало посмотреть назад. Но тут Силван представила себе, что будет, если она побежит к нему или хотя бы обернется. Вспомнила его неприязнь, эту брезгливую враждебность, которую она буквально чувствовала всем телом, как будто к ней прикасались чьи-то липкие пальцы. И вообще, что это она себе всякие страхи вообразила? Характер у Ранда, конечно, отвратительный, но вряд ли, чтобы ей досадить, он решится свести счеты с собственной жизнью. Нет, все она правильно сделала.

Силван не хотелось возвращаться в дом, и она направилась к небольшой лужайке с редко растущими деревьями.

Она поняла, что Ранд, должно быть, потерял ее из виду. Пронизывающий взгляд больше не буравил ей спину, а услужливый ветерок превратился из прохладного в просто холодный. Силван хотела было накинуть мантилью, И тут вспомнила, что оставила ее там, у коляски Ранда. Теперь она заколебалась: какой хороший повод вернуться — мол, я за накидкой. А заодно и состояние клиента проверить. Нет! Тем самым она разрушит все до сих пор — и с таким трудом — достигнутое.

— Силван!

Она поглядела в ту сторону, откуда раздался голос, нахмурив брови. К ней спешил Ранд.

Ранд? Нет, конечно. Гарт. Она приложила руку к груди — ни с того, ни с сего вдруг сильно забилось сердце. До сих пор девушка как-то не замечала, что братья разительно похожи друг на друга.

А может, это ей показалось? Роста, правда, они были почти одинакового, но Гарт успел обзавестись небольшим брюшком, чего Ранд, несмотря на вынужденную неподвижность, избежал. Чертами лица братья тоже почти не отличались друг от друга, но карие глаза Гарта взирали на мир спокойно и вполне миролюбиво.

Вот эта его доброжелательность, наверно, и заманила Силван в Клэрмонт-курт. Не встречала она прежде человека, с которым ей было бы так легко и просто. К тому же он сразу понял, что в семье у нее не все ладно, и, не выспрашивая подробностей, просто предложил помощь.

— А я вас поджидаю. А где же Ранд? Что, в гору — совсем не так, как под гору, да? Вы не смогли катить коляску вверх? Не беспокойтесь, Силван, сейчас я за ним пошлю.