- Да и немцы обычно огоньком отвечают, - предупредил командир полка. - Плохо, брат, что нет у вас лопаток! Чем будете окапываться?

- Верно, лопат нам на парашютах не сбрасывали. Но ведь, если люди лягут да окопаются, поднять их будет трудно. Рывком село надо брать! Единым духом!

- Пробовали. Что ж, вместе теперь попытаемся! А лопаток тебе я, может, с полсотни найду.

Условившись обо всем, Николенко поехал обратно на свой командный пункт. Разговор о лопатках напомнил Николаю Михайловичу предвоенные времена, когда был он помощником начальника штаба 330-го стрелкового полка. Сколько приказов приходилось писать насчет окапывания! Как попадало командирам, у которых красноармейцы не умели на маневрах хорошо пользоваться саперными лопатками!

Затем Николенко подумал о том, что вот наконец снова он хоть и не в армии, но рядом с нею. Вместе, плечом к плечу, пойдут солдаты и партизаны на эту Речицу. И партизанские командиры вместе с армейскими офицерами будут руководить боем... Да, армия рядом, и он с армией!

Воевать Николенко начал с 4 часов утра 22 июня 1941 года. Километрах в двухстах от Речицы, если взять строго на север, находится небольшой белорусский городок Слоним, возле которого попал в окружение и был разбит 330-й стрелковый полк. Вспомнил Николай Михайлович, как с крохотной группой израненных советских офицеров начал он пробираться на восток, пытаясь догнать наши отступающие части. Из леса было видно, как безостановочно движутся в том же направлении немецкие танки, артиллерия, мотопехота. Тяжелые были времена! И нелегко пришлось маленькой группе окруженцев...

Но вскоре, через какой-нибудь месяц, группа превратилась в небольшой партизанский отряд, и Николенко стал его командиром. Отряд двигался все дальше; вел бои, пополнялся, дошел до Черниговщины, где стал частью нашего партизанского соединения... Сколько боев, сколько диверсионных операций, сколько дней и ночей позади! Зато теперь и до памятного Слонима рукой подать, и армия рядом, а фашисты все пятятся, отступают. Не удержать им и Речицы. Вопрос лишь в том, удастся ли взять ее завтра.

Возвратясь на свой командный пункт, Николай Михайлович, как только слез с коня, сразу же ушел с головой в подготовку к предстоящему бою. Провел совещание с комсоставом и политработниками. Побывал в ротах. Проверил, хороша ли позиция у минометчиков. Приказал не будить бойцов раньше четырех утра, а старшинам иметь к этому сроку горячую пищу.

- Ну, Иван Иванович, все у нас как будто в порядке! - сказал Николенко комиссару уже в третьем часу ночи, когда прилег немного отдохнуть.

- Думаю, что в порядке, - согласился Караваев. - Пока ты в дивизии был, я тут настроениями интересовался. Прямо рвутся все в бой! Или перед армейцами хотят себя показать?

- Еще бы! Есть и это! - усмехнулся Николенко, закрывая глаза.

Артиллерийская подготовка началась ровно в 6.00. Басовито рявкнули скрытые в лесу пушки, загрохотали минометы... Плотно прижимаясь к земле, цепи наступающих двинулись к Речице. До вражеских окопов - километра полтора. Со стороны Речицы засверкали вспышки встречного артиллерийского огня, плотного, яростного.

Немцы бьют через головы наступающих - по советским батареям. Пока продвигаться можно, и люди одолевают еще сотню-другую метров, готовясь к атаке. Вдруг наши орудия смолкли. Били они минут пятнадцать, не больше. Реже стали и минометные выстрелы. А гитлеровцы продолжали огонь, перенося его ближе к своим траншеям. Снаряды и мины рвались совсем рядом с цепями наступающих. Красноармейцы и партизаны попытались ползти дальше, но из немецких окопов застрочили пулеметы, образовав плотную завесу огня. Атака сорвалась. Не захлебнулась, а просто сорвалась, так и не начавшись.

Цепи оттянули назад, к исходным позициям.

Вскоре у Николенко собрались командиры партизанских рот и батальонов.

- Да что же это за артподготовка?! - вопрошающе оглядел всех Халимон. - По-моему, ни одной точки у фашистов не подавили... По такой обороне надо минут сорок долбать! Зря людей потеряли. У меня трое убито, четверо ранено.

- У меня шестеро ранено и один контужен! - вздохнул Николенко. Артподготовка, конечно, слабая... Снарядов у полка не хватает... Но дело не только в этом! Вот точно так же, говорят, и без нас пять раз начинали. В одно время, как по расписанию. Вроде побудки немцам на рассвете устраивают... А немцы уже приучены: отоспятся, а к утру - начеку. И все у них вокруг великолепно пристреляно. Думаю, ночью бы лучше наступать, в полной темноте. На голову им свалиться!..

- Правильно говоришь, Николай Михайлович! - поддержал командир 10-го батальона Ковалев. - Хорошо бы еще в тыл противнику хоть одной ротой зайти, но вот река не пускает, разлилась сильно, не перепрыгнешь...

- Я тоже считаю, - вступил в разговор Караваев, - что могут быть лишь два варианта наступления. Или после крепкой, массированной артподготовки, такой, чтобы все у немцев разнесла, или ночью, внезапным ударом, по-партизански. Ну и наши же батальонные минометы немного поддержат...

Других мнений не было, а решать предстояло Николенко вместе с командиром полка. К нему Николай Михайлович и поехал.

- Видел теперь, как на этом плацдарме наступать? - невесело спросил подполковник. - Завтра, может быть, лучше дело пойдет. Снарядов обещают подкинуть, еще одну батарею хотят дать...

- Артподготовка в шесть ноль-ноль? - с чуть уловимой иронией осведомился Николенко.

- Точно! Уже и приказ в дивизии подписан. Да ты это к чему?

- А к тому, дорогой товарищ подполковник, что после таких, как сегодня, артподготовок в наступление идти нельзя. И если чуть покрепче будет, тоже нельзя.

- С ума сошел! - вскипел подполковник. - Как это ты можешь отказываться, когда есть приказ командира дивизии?! Вы нам приданы и обязаны во всем нашему генералу подчиняться.

- Не горячись, друг, не горячись! - успокаивающе поднял руку Николенко. - Мы подчинялись и будем подчиняться, но выяснить кое-что все-таки надо... Скажи мне прямо: артподготовку минут на сорок, да поплотнее, сможешь завтра обеспечить?

- Вряд ли... Даже если подвезут снаряды, не хватит их на такой срок. Новая батарея тоже особой погоды но сделает.

- И неизвестно, будет ли еще эта батарея. Ведь только обещают! напомнил Николенко.

- Но приказ есть приказ!

- Знаю, устав проходил когда-то... Но свой приказ командир дивизии может еще изменить. Вашему генералу что, собственно, надо - Речицей овладеть или чтобы мы после артподготовки опять перед немецкими окопами залегли?

- А как же овладеешь без подготовки?

- Вот мы к делу и подошли! Теперь прошу выслушать меня повнимательней.

Николенко развил перед командиром полка идею внезапного ночного удара.

- Все это выглядит соблазнительно, - сказал подполковник, - но не очень-то привыкли наши солдаты к ночному бою, да еще в населенном пункте. Ведь народ у нас главным образом из нового пополнения... Не согласится командир дивизии, нет!

- Что у него, голова хуже, чем у нас с тобой?! Постараемся убедить... А насчет солдат правильно заметил: в таком бою особая сноровка нужна. Вот поэтому мы вперед и пойдем, таранить будем, а ваше дело - покрепче поддержать нас, зачистить все концы в Речице и организовать оборону на случай немецких контратак... Тем временем мы метнемся захватывать переправу.

- Нам бы только войти в Речицу, зацепиться.

- И войдем, и пройдем! Давай связывайся с генералом.

- Нельзя о таких вещах по телефону. Лучше съездим!

Против ожиданий подполковника командир дивизии отнесся к предложению партизан очень благожелательно. Задав Николенко несколько вопросов и немного подумав, генерал сказал:

- Согласен! Но ответственность вы берете на себя огромную. Если только растревожите противника, заставите его подтянуть к плацдарму новые силы - этим испортите все дело. Будем тогда ругаться!

- Не придется ругаться, товарищ генерал! Только скажите вашим людям, чтобы покрепче закреплялись в селе.