— Вы успели познакомиться?

— Познакомиться? Разумеется! Мы знакомимся с пассажирами в первый же день полета. Но позвольте, теперь я спрошу… — и она посмотрела на меня исподлобья.

Правильные черты лица, но все же крупноваты…

— Спрашивайте.

— Я обязана отвечать на ваши вопросы? Я ничего не имею против вас лично, но руководство… вы понимаете?

— Понимаю. Ответ: обязаны. Руководство «Галактик-Трэвэлинг» согласилось на проведение частного расследования. Вас разве не известили?

— Нет, — ответила она твердо. Ее ответ меня нисколько не удивил, потому что про согласие «Галактик-Трэвэлинг» я придумал только что. С нарастающей уверенностью она продолжила:

— Нам запрещено обсуждать происшествие с посторонними — даже между собой. Без разрешения капитана я не имею права отвечать на ваши вопросы.

Я спохватился:

— Да, кстати, а где Харриган? Я хотел переговорить сначала с ним, но нигде его не нашел. Куда он пропал, вы не знаете?

— Кажется, он пошел в управление Терминала. Вероятно, скоро вернется.

— Хорошо, ни о происшествии, ни о ваших служебных обязанностях мы говорить не будем. Если Харриган разрешит, тогда поговорим. Я не желаю вам неприятностей. Хватит с вас того, что неприятности возникли у «Галактик-Трэвэлинг». А как Сведенову-то повезло! Он, небось, до потолка прыгал, когда узнал, что ни с того, ни с сего вдруг стал миллионером.

— Не прыгал, — Анна помотала головой.

— Да, я и забыл. На кораблях потолки низкие, не попрыгаешь.

Она улыбнулась:

— На корабле есть тренажерный зал, там можно прыгать сколько угодно, для этого даже есть специальный батут.

— Но Сведенов туда, насколько я понял, не пошел…

— Не пошел. Мне показалось, он не знал, радоваться ему или огорчаться.

— Как это? Человек зарабатывает миллион и не знает, хорошо это или плохо! Вероятно, он был не в себе…

Понемногу мне удалось ее разговорить. Среди остальных пассажиров первого класса Сведенов ничем не выделялся. Не грубил и не заискивал. Не приставал. Из каюты почти не выходил. Утром первого апреля не попытался никого разыграть. Когда вторая стюардесса привезла ему завтрак, он пожаловался, что не спал всю ночь. «Похоже, что так оно и было», — сказала вторая стюардесса Анне, а Анна — мне. Потом он пропал из виду до самого обеда. От еды он отказался и попросил Анну, чтобы ему отдали его груз из капитанского сейфа. «Он был бледен, руки тряслись, лоб вспотел», — так мне описала его Анна. Но на здоровье он не жаловался. Анна связалась со старшим стюардом, тот — со вторым пилотом. Сведенов вернулся из грузового отсека в три часа дня, в «полуистерическом» состоянии. Спросил, есть ли на корабле врач. Врач на корабле конечно же есть, и не один. В качестве компенсации за украденное имущество, Сведенов потребовал у врача сильных транквилизаторов. Врач сначала возражал, потом, поговорив с капитаном, отсыпал Сведенову несколько таблеток. До прилета на Хармас Сведенов еще однажды посещал бортового врача. Несколько раз Сведенов принимался скулить, какая это для него утрата — потеря семейных реликвий. Алкоголь он не употреблял, только успокоительные. С момента посадки на Хармасе, о судьбе Сведенова Анне ничего не известно.

— С ним что-то случилось? — спросила она.

— Да вроде нет.

Сведенов сейчас находился где-то между Хармасом и Фаоном, включая оба конца. В ближайшее время я планировал уточнить его местонахождение. В сводках происшествий его имя не фигурировало.

Анну охватило беспокойство.

— Вы будете разговаривать с капитаном?

— Скорее всего.

— Не говорите ему о том, что я вам рассказала. Кажется, я все-таки нарушила приказ…

— Ничего вы не нарушили. Разве вы мне что-то рассказали? Мы сидели и мило болтали о… ну скажем, о фокуснике Мак-Магге. Он ведь летел тем же рейсом?

— Да, точно, летел, — с энтузиазмом согласилась Анна. — Такой интересный человек!

— Он летел в вашем отсеке?

— Нет, в другом. Тоже первым классом, но в другом отсеке. Его каюту обслуживала моя подруга. Я попросила ее взять у Мак-Магга для меня автограф. Он такой смешной! Все время забывал, как зовут стюардессу — ту, которая моя подруга. Например, заходит она к нему в каюту и просит автограф для Анны, то есть для меня. Он начинает звать ее Анной. Потом другая наша подруга, Жаклин, попросила взять для нее автограф. И Мак-Магг стал называть свою стюардессу Жаклин. А дальше было совсем смешно. У нас есть бортинженер, его зовут Шон, для него моя подруга тоже взяла автограф. Мак-Магг расписался, а потом, представляете, говорит «Шонна принесите мне свежие салфетки.» Она так обиделась!

— Передайте ей, что она отомщена.

— То есть как отомщена? — Анна продолжала улыбаться, полагая, что я собираюсь рассказать свежий анекдот о Мак-Магге.

— Он умер.

Анна всплеснула руками и схватилась за щеки.

— Правда? Вы не шутите?

Мой тяжелый вздох развеял все ее сомнения.

Она стала спрашивать, отчего он умер. Узнав, что фокусник убит неизвестным лицом и по неизвестной причине, она пришла в полное отчаяние.

— Я так хотела сходить на его концерт! — горестно воскликнула она, и я понял, что у Мак-Магга появился новый мститель.

— А вы видели его выступления?

— На второй день полета он устроил небольшое представление в салоне-ресторане. Всего несколько фокусов, но таких загадочных!

— Он пользовался реквизитом?

— Да, у него был ящик, черный такой, меньше чемодана. И еще кольца, он их расцеплял.

— А за реквизитом он ходил в тот отсек, где сейфы?

Анна побледнела.

— Ой, — сказала она.

— Что ой?

— Шон сказал, что видел его возле того отсека в то утро.

— Действительно ой… Анна, соберитесь. Правильно ли я понял, что утром, за несколько часов до того, как Сведенов потребовал свою шкатулку, Мак-Магга видели возле отсека с сейфами.

Она кивнула.

— Что конкретно сказал вам Шон?

— Мак-Магг спросил его, кто может впустить его в отсек, чтобы он взял из своего контейнера… — она замолчала.

— Что взял?

— Мак-Магг не сказал. Просто ему что-то понадобилось. Какой-то реквизит.

— А дальше что было?

— Шон посоветовал обратиться ко второму пилоту. Потом Мак-Магг ушел.

— Куда?

— Ко второму пилоту, наверное…

К нам в дверь постучали.

— Водите! — крикнула Анна слишком поспешно.

Второй пилот Юдин распахнул дверь настежь.

— Виноват, что не вовремя. Говорят, у тебя гости, — сказал он, стоя на пороге. Я подтвердил:

— Вам не солгали. Гость — это я.

— Уже догадался, — усмехнулся Юдин. — Аня, ты что такая бледненькая?

— Ничего, — пролепетала она.

— Харриган просил передать, что расписание меняется… — не договорив, он посмотрел на меня, видимо, ожидая, что я скажу что нибудь вроде «пардон, мне пора, не буду мешать» и так далее.

— Мог бы и позвонить, — ответила ему стюардесса.

Я вмешался:

— Спорим, что с одного раза угадаю, из-за кого поменялось расписание.

— А оно и не менялось, — без малейших угрызений совести отрекся от своих слов Юдин. — Мне просто было любопытно взглянуть, кто пришел в гости к нашей Анне. Кстати, Аня, он караулил тебя у стыковочного модуля, с цветами. А где же цветы? — Юдин в недоумении оглядел каюту.

Анна, пребывая в некотором замешательстве, тоже зачем-то оглядела каюту. Наверное, подумала, что я подсунул ей цветы тайком.

— Харриган вернулся? — спросил я, отвлекая их от поисков цветов.

— А он-то вам зачем? — удивился Юдин.

— Он сыщик, — пояснила Анна. — Из ФСО.

— А-а-а, что ж вы мне голову-то морочите! А как зовут господина сыщика?

Я представился.

— Харриган у себя в каюте. Надо бы его предупредить. — После этих слов Юдин снял трубку интеркома и вызвал Харригана.

— Кэп, тут детектив из ФСО. Говорит, по вашу душу… Ильинский… Есть, кэп!

Он повесил трубку.

— Капитан просит вас к себе, — галантно произнес Юдин и посторонился, уступая мне дорогу.