Самое же главное – никогда не обращайся к религии: можешь считать себя живым трупом, если угодишь в ее сети; она будет непрестанно терзать тебя, наполнит твое сердце страхами, а голову – иллюзиями, и это закончится тем, что ты сделаешься своим собственным обвинителем и злейшим врагом. Взвесив и проанализировав все эти обстоятельства – методично, объективно и рационально (разумеется, я хочу, чтобы ты совершила преступление в пылу страсти, я даже подталкиваю тебя к этому, но настаиваю на том, что готовить его надо в спокойном состоянии), – взгляни беспристрастно на самое себя, посмотри, кто ты есть на самом деле, оцени свои способности, свои силы и возможности, свое влияние и свое положение, определи степень своей неуязвимости перед лицом закона, поищи средства, которые могут защитить тебя. И если ты найдешь себя надежно защищенной, можешь приступать к делу, но как только кости брошены, и игра началась, действуй без колебаний. Учти, что самые хитрые замыслы могут рухнуть, но если уж ты попалась, несмотря на все принятые меры предосторожности, смотри прямо в лицо опасности и достойно принимай ее. В самом деле, что страшного тебя ожидает? Безболезненная и очень быстрая смерть. И лучше, если она настигнет тебя на виселице, чем в постели: страданий гораздо меньше, и все пройдет намного быстрее. Быть может, тебя смущает позор? Но что вообще означает это слово? Ведь ты его даже не почувствуешь – мертвые вообще ничего не чувствуют, ну а что касается до того, как будет чувствовать себя твоя семья, твои близкие, так разве это может беспокоить тебя, человека с философским умом? Неужели ты страшишься упреков, если, скажем, тебе оставили жизнь и удовлетворились тем, что собираются гневно бичевать и исправлять тебя? И неужели тебя ужасает мысль о пустой болтовне или о об опозоренном имени? Фи! Стоит ли бояться этой фикции? Возможно, ты думаешь о чести? А что есть честь? Пустое сочетание звуков, ничего не значащее слово, которое и существовать-то не может отдельно от чьего-то мнения и которое в таком качестве не может ни прельстить нас, если оно относится к нам, ни огорчить, если мы потеряли то, что оно обозначает. Бери пример с Эпикура, который считал, что слава и честь приходят к нам извне, поэтому здесь мы ничего не можем поделать, кроме как научиться жить без них, если не в состоянии их заслужить. Знай же, что нет на свете преступления, даже самого скромного, которое не доставляло бы преступнику удовольствие, перевешивающее все неудобства, связанные с позором и немилостью. Неужели я буду жить хуже от того, что общество осуждает меня? Что мне до грязи, которой меня пятнают, если я сохранила внутренний комфорт! Именно в этом я нахожу счастье, а вовсе не в чужом мнении, которое мне не дано ни создать, ни исправить, ни сохранить и которое есть пустое и бессмысленное понятие, поскольку мы каждый день видим, как люди, лишенные напрочь и чести и славы, поживают преспокойненько роскошной жизнью, недоступной слабым и глупымг несмотря на их рьяную приверженность добродетели.

Вот с такой речью, милая графиня, я бы обратилась к какому-нибудь недалекому слушателю. Но твое положение в обществе, твоя личность, твое богатство, уважение, которым ты пользуешься, – все это защищает тебя от любого вмешательства и обеспечивает тебе безнаказанность: ты недосягаема для закона благодаря своему происхождению, для религии – благодаря своему просвещенному уму, для угрызений совести – благодаря интеллекту. И нет ни одной причуды, в которую ты не могла бы броситься очертя голову.

Однако хочу повторить еще раз: пуще всего берегись скандала – он приносит только лишние заботы и ни на йоту не увеличивает наслаждение. Позволю себе повторить еще раз: тщательнее выбирай себе сообщников, которые потребуются тебе на первых порах. Ты богата и можешь щедро платить им – повязанные по рукам и ногам твоими подачками, они будут верны тебе, а если осмелятся на предательство, что тебе мешает первой отдать их под суд?

Я понимаю, что речь моя напоминает проповедь, но позволь, дорогая, открыть тебе секрет, как определить, какой вид преступления лучше всего подходит твоему темпераменту, потому что, не зная этого, ты можешь попасть впросак. Женщина с твоей внутренней организацией не может не ощущать в себе бесконечные преступные порывы, но прежде чем сказать секрет, я объясню тебе, как я распознала твой темперамент.

Сила твоих чувств невероятна, и ты направила свою чувственность в такое русло, что она не могла привести тебя ни к чему иному, кроме порока. Все внешние предметы, обладающие какими-нибудь особенностями, вызывают сильное возбуждение в электрических частицах твоей телесной жидкости, и эта встряска постоянно передается нервам, которые находятся в зоне удовольствия: ты немедленно ощущаешь в этом месте нестерпимый зуд, это острое, щекочущее ощущение тебе приятно, ты с радостью принимаешь, лелеешь и постоянно возобновляешь его; твое воображение принимается искать новые способы и средства усилить его… возбуждение возрастает все больше и больше, и ты, если захочешь, можешь многократно, до бесконечности, получать самое сильное наслаждение. Отныне твоей единственной целью и заботой становится поиск новых ощущений. Что еще добавить к этому? Может быть, я забыла сказать, что человек, преодолевший все препятствия, как это сделала ты, и освободившийся от всех рамок, обязательно должен пойти очень далеко, ибо с этого времени твое воображение могут воспламенить только самые провоцирующие и самые невероятные и непристойные поступки, оскорбляющие все человеческие и небесные законы. Поэтому я советую тебе немного сдержать себя, потому что, к сожалению, возможности для преступления случаются не всегда, когда у нас возникает такая потребность, а Природа, которая дала нам огненные души, должна была хотя бы добавить впридачу к ним хвороста. Разве я не права, моя прелесть, что твои желания уже начинают опережать твои возможности?

– О да, да, – горестно вздохнула восхитительная графиня.

– Так я и думала. Это ужасное состояние, я много-много раз испытывала его, и это отравляет мне жизнь. А теперь послушай мой секрет[9] .