В итоге они овладели вражеским лагерем, что называется, без единого выстрела. Оставалось проверить — не спрятался ли кто в камнях. Эту обязанность Милав, вернувший себе облик кузнеца, взял на себя. А Ухоню отправил за разбойниками — узнать, не захотят ли они вернуть себе логово. Ухоня вернулся через полчаса и сказал, что разбойники могут возвратиться сюда только с рассветом. Они посчитали, что сама Хозяйка Медной горы прогнала их отсюда, а с ней в этих краях никто не спорит. Милав тоже ничего не нашел. Оставалось проверить пещеру. Он взял огромную головню из костра и решительным шагом направился в нее. Внутри пещера выглядела обжитой и даже уютной. На низких нарах, изготовленных из тонких, разрубленных пополам бревен, лежало множество разномастных шкур. В центре — огромное кострище, в котором еще тлели угли. На вертеле над ними исходила ароматным соком косуля. Почуяв запах мяса, Милав понял, что ужасно голоден. Он направился к вертелу, оглядываясь по сторонам в поисках хорошего тесака, с помощью которого можно «побеседовать» с аппетитной косулей на гастрономическом языке. Его внимание привлекло какое-то странное сооружение в дальнем от входа конце пещеры.

Подойдя поближе, он увидел, что это большая клетка, со всех сторон накрытая шкурами. Он сделал знак Ухоне быть начеку. Вход он нашел не сразу. А когда нашел, то застыл в изумлении — на полу клетки лежало связанное тело с мешком на голове.

Глава 15

НАХОДКА

Ухоня задумчиво присвистнул и предложил ничего не трогать.

— А вдруг это опять проделки Аваддона? — спросил он, с опаской косясь на находку.

Милав в нерешительности застыл. Оно вроде и верно: путь к горе Таусень свободен. К утру они во-о-н где могут оказаться. Да и есть у Милава уже ноша — зачем еще одна? Но с другой стороны — если кто-то связан и спрятан надежно под таким слоем шкур, значит, разбойники дорожат им! Милав решительно направился к находке.

Он разорвал крепкие кожаные путы, сорвал с головы мешок и… так и есть — еще один старик! Милав от досады крякнул и понес старика к рубиновым уголькам в центре пещеры. Положил седобородого на какую-то подстилку, а сам принялся разжигать огонь — в пещере стояла тьма такая, что и жаркого не отрежешь! Через некоторое время костер разгорелся, и Милав заметил, что старик внимательно за ним наблюдает. Кузнец отрезал большой кусок от бока косули и протянул его освобожденному узнику.

— Угощайтесь! К сожалению, питья предложить не могу — я здесь не местный! — и принялся за еду, больше не обращая на старика никакого внимания.

Некоторое время в пещере было тихо, только смачный хруст да слабое потрескивание костра нарушали ночную тишину. Наевшись мяса, Милав захотел пить. Он отправился на поиски — не могли же разбойники без воды обходиться? Используя головню вместо факела, он скоро нашел и воду в больших каменных корытах, и мед в бочонках. Один бочонок он захватил с собой и, вернувшись к костру, предложил молчаливому старику огромную корчагу меда. Старик не отказался и выпил все в один присест! Либо разбойники старика жаждой мучили, либо здоровья в нем будет поболее, чем в кузнеце! Милав наполнил корчагу старика вновь, затем приложился к своей. Ароматный напиток защекотал ноздри и приятно распространился по желудку.

— Вкусна пища, да горек хозяин! — сказал загадочный старик.

Странно было слышать в пещерной пустоте его глубокий, чистый голос.

Милав пожал плечами:

— Да я и не хозяин в местных хоромах.

— А распоряжаешься, как в собственном доме. — Глаза старика хитро блеснули.

— Дак спросить не у кого — все разбежались! — ответил Милав с улыбкой.

Старик помолчал, смакуя напиток.

— Наверное, вида твоего богатырского испугались? — сказал он, и непонятно было: шутит или говорит серьезно. — Две дюжины разбойников одного кузнеца испугались! Да, измельчал народишко…

Милав так и замер — старик правда сказал «кузнеца» или ему почудилось? На всякий случай он поближе придвинулся к костру — там много обгорелых головней, которые можно использовать как огненные палицы. Старик, словно ничего не замечая, продолжал смаковать медовый напиток. А Милав, сделав вид, что потянулся за новой порцией мяса, попробовал снять вертел вместе с оставшейся частью косули — с таким оружием можно и возвращения разбойников дожидаться! Старик усмехнулся в длинную белоснежную бороду и сказал:

— Разбойничьей шайки не побоялся, а одинокого старика страшишься?

— Вот еще! — фыркнул Милав, швырнув на место вертел. — Это я так, мяса хотел отрезать…

Старик продолжал загадочно улыбаться.

— Товарищу своему скажи, что он может не прятаться.

— Какому товарищу?! — опешил Милав.

— А тому, что за твоей спиной сейчас сидит и рожи мерзкие мне корчит!

Милав быстро обернулся, но ничего не увидел. А старик кинул прутик куда-то в темноту и сказал с укором:

— Негоже за глаза над людьми изгаляться!

— Да кто ты такой, чтобы учить нас?! — вспылил Милав.

— Я — кудесник Ярил!

Под сводами пещеры повисла долгая пауза. Из болтовни юродивого Рыка Милав и Ухоня знали о том, что случилось с кудесником и кем он приходится самому Годомыслу Удалому. Однако им и в голову не приходило, что они могут где-либо столкнуться с этим легендарным человеком, которого знает каждый росомон от мала до велика. К тому же все считали, что кудесник если и жив, то, во всяком случае, находится очень далеко от этих мест. А получилось, что разбойники перехитрили самого тысяцкого Тура Орога — он гонялся за похитителями по всему приграничью, а злодеи упрятали Ярила под самым его носом!

Кудесник Ярил спокойно ждал, пока его освободители придут в себя. Он ворошил длинным прутом умирающие в костре угли и поглядывал на кузнеца. Милав почувствовал, как легкая вуаль невесомого тела ухоноида скользнула за его спину, будто спряталась от внимательных глаз кудесника.

— Чего молчишь, Милав-кузнец? — с хитрым прищуром спросил Ярил.

Милав хлопнул несколько раз открытым ртом, словно рыба, вынутая из садка, и наконец выдавил:

— Откуда вы меня знаете?

— Я же кудесник! — просто ответил старик. Милав с сомнением посмотрел на Ярила.

— Если вы такой волшебник…

— Я кудесник, Милав, — поправил кузнеца Ярил, — а не волшебник.

— Хорошо, если вы такой могучий кудесник, то почему сами не освободились?

— А ты умный юноша. Кого-то ты мне напоминаешь… — задумчиво произнес Ярил. — Что касается моего освобождения, то Аваддон, зная мою силу, нашел уязвимое место — мне на голову надели специальный мешок, сотканный из черного льна и тонкой магии, а чтобы я не мог пользоваться силой природы, меня и поместили в эту клетку. Там шкуры только черных животных, а прутья кованы с помощью древней магии. Из такой ловушки я бы сам никогда не выбрался. Поэтому я хочу поблагодарить тебя, Милав-кузнец, за мое освобождение. И знай: о чем бы ты ни попросил, я сделаю это для тебя, если пожелание твое не нарушит равновесия в мире!

Милав смутился и пробормотал:

— Вообще-то я был не один. Ухоня…

Из-за спины кузнеца выплыл ухоноид, приняв по такому торжественному случаю свою настоящую форму — бледно-розовое полотнище, похожее на человеческое ухо.

— Я готов извиниться за неподобающее поведение, — пробормотал Ухоня, временно позабыв о своей любви к вычурным и цветастым фразам.

Кудесник только рукой махнул и широким жестом пригласил Ухоню к костру.

— А теперь я хотел бы услышать вашу историю, — сказал он, когда Ухоня обвился своим телом вокруг туши косули и закачался на вертеле, как на качелях.

Милав рассказывал долго и обстоятельно, часто обращаясь за помощью к Ухоне. Дважды подбрасывал задумчивый кудесник хворост в костер, и дважды все прогорало до рубиновых угольков. В пещеру стал затекать молочный туман — признак раннего утра, а Милав все говорил. Наконец, налив в свою корчагу остатки меда и промочив уставшее горло, он закончил:

— Вот так мы и нашли вас в этой пещере…