Кузнецов Сергей
Жизнь по инерции
Сергей Кузнецов
Жизнь по инерции
Не знаю...
Ой, пришла!.. Я не ждал.
Я поел чесноку.
Я не ждал - как же так?
Я не знаю...
Что же делать теперь?
Я не знаю, братва,
Я не знаю, не знаю, не знаю...
Значит, сексу не будет.
Целоваться ведь как?
Значит, сексу не будет,
Не будет, не будет...
Что же делать, братва,
Я не знаю теперь,
Я не знаю, не знаю, не знаю...
Этот запах предательский
Выест глаза...
Этот запах предательский
Выдаст меня,
Выдаст, выдаст меня, это точно...
Я не знаю сейчас,
Что мне делать, братва,
Я не знаю, не знаю, не знаю...
Может плюнуть на все?
Завалить ее враз,
Трахать, трахать, а вдруг?.. Я не знаю...
Я не знаю, братва,
Что мне делать сейчас,
Я не знаю, не знаю, не знаю...
Вот, ушла, покрутив у виска...
Боже, что это значит?
Как мне жить без нее?
Я не знаю, братва,
Я не знаю, не знаю, не знаю...
25 августа 1996 года
Под дождем...
Сегодня я понял - все сбылось!!!
Не зря, ой не зря я боялся...
Стеклянные глаза разбились...
Язык деревянный сломался...
Ты говоришь, ни в чем не виновата?
Я не слышу. В ушах моих - вата...
Ну что ж, постоим под дождем!
Пока промокнем, подождем...
И разойдемся кто куда,
Чтобы не встретится
НИ - КО - ГДА...
Лица не скроет отчуждения вуаль...
Ударь еще больнее! Ну, ударь!
Говорят, о двух концах остры ножи,
Но я спокоен, а ты дрожишь...
Быть может, потому пишу стихи я,
Что поэзия - та же стихия...
Ну что ж, постоим под дождем!
Пока промокнем, подождем...
И разойдемся кто куда,
Чтобы не встретится
НИ - КО - ГДА...
Тормозных колодок свист и скрежет...
Где же ты, счастье? Где же?..
Этот дождь. Этот ветер. Ненастье.
Это - счастье, да-да, это счастье!..
Я, как и прежде, окрыляюсь неудачами...
Катитесь к черту все с машинами и дачами!..
21 октября 1988 года.
Глаза.
Что бы я не сделал и что бы не сказал,
Мне кажется, за мною
Всегда следят глаза,
Чтобы я не сделал и чтобы не сказал,
Всегда за мною следят глаза.
А глаза - чужие, странные...
Ба! Да они ж, наверно, чужестранные!
И тут меня осенило...
Да это же, братцы, шизофрения...
Психику я не нарушал
Она сама меня нарушила...
Разве стена имеет глаза?
Или же только уши?
И вдруг я услышал:"Идиот!
Стена имеет даже рот!"
А глаза такие страшные,
Сверлят буравчиком стены домашние.
Мой язык прилипает к губе...
Так это же, братцы...КеГеБе-е-е!
Я прощаюсь с родными и близкими.
Я поднимаю руки и сдаюсь,
Но как, пораженный, стоял до этого,
Так и стоять остаюсь...
Стоять - не сидеть. Постою. Это классно,
Что у нас в Союзе гласность!
18 января 1988 года
Исповедь "совка".
Мне всучили награду плебея,
Медаль патриота "Вру не краснея".
Как я упивался своею закваской
И как напивался какой-то - тьфу! - краски.
Но даже и пьяным я был очень горд,
Что за спиною не крылья, а горб...
В голове было пусто, в карманах - тоже,
Что стало видно по глупой роже...
Под знаменем нашим, красным как рак,
Стою угловато, круглый дурак...
А сколько же было разных иллюзий!
Да вышли с водою в открытые шлюзы!
Мы оказались пешками в игре,
Деревянными пешками при шахматном дворе.
Какие тут к черту правила игры
Последняя пешка на месте туры.
Все та же пешка - в роли короля,
Свои же фигуры рубит зазря...
Под знаменем нашим, красным как рак,
Стою угловато, круглый дурак...
Стало горько, что живем несладко.
Шли к изобилию, да вышла накладка.
В обноски одеты сиротские детки,
Остатки-то сладки, да объедки - едки!
Когда экономика зашла в тупик,
Система рушится с поднятием фиг...
Если ногами стоим на обломках,
Значит, есть в механизме поломка...
Под знаменем нашим, красным как рак,
Стою угловато, круглый дурак...
13 декабря 1988 года
Этот город...
Я шел по проспекту, бродяга бездомный,
ревниво смотрел на большие дома,
и думал с отчаяньем, что город - огромный,
а мест в нем свободных - нема...
Вот Дом книги, а вот - Дом одежды,
где нет ни книг и ни одежды сроду,
только нет нигде Дома надежды...
Зато есть классный Дом моды!
Мне не нравится этот город,
но теперь мне не выбирать:
в этом городе я родился,
значит, в нем мне и умирать...
Ваш чертов город я с детства знаю,
но до сих пор он мне не знаком:
с домами, которые всегда запирают,
и ртами, которые всегда под замком,
с дорогами, которые от грязи липки,
с руками, к которым прилипла печать,
этот город возник по ошибке,
как будто бы пьяной бабой зачат...
Мне не нравится этот город,
но теперь мне не выбирать:
в этом городе я родился,
значит, в нем мне и умирать...
Я мог бы уехать хоть в Сан-Франциско,
но и этот вариант - нулевой,
рабским клеймом - штамп о прописке,
и не в паспорте - на коже живой.
Друзья и соседи - тесные стены,
закрыт потолком, как гробовой доской,
но под кожей пульсируют вены
движению противопоказан покой!..
Сон Веры Павловны.
Вере Павловне снится странный сон:
Синим кобальтом покрыт небосклон,
На нем из желтого кадмия круг,
И изумрудные травы вокруг - целый луг...
Чудное пение божественных сирен
Манит, завлекая в сладкий плен,
Но, захочешь уйти не дадут:
Красные тени стоят там и тут - ждут...
Вернись скорей, Вера Павловна!
Вернись назад, Вера Павловна!
Вера Павловна, вернись скорей,
Вернись назад, в мир людей!
Выстроены в ряд хрустальные дворцы,
В них сидят взаперти их творцы,
А из слоновой кости замки
Вырастают как грибы-поганки - из ямки...
Ах, а это!? Куда не ступи,
Вместо асфальта - золотой настил!
Но, захочешь уйти, - не дадут:
Красные тени стоят там и тут - ждут...
2000 год от Р.Х.
Кто предписал для всех один закон?
Кто предсказал, что делать не надо?
Закон для всех похож на загон,
В который кнутом загоняют стадо.
И те, что всегда толпятся у трона,
Те, что несут подол красной мантии,
Сами придумали для нас закон,
Листая учебник по хиромантии.
Каждый - художник, и каждый - поэт,
Каждый - философ, и каждый - мечтатель,
Каждый - талантлив, но, наконец,
Каждый - поэт, но не каждый - творец...
Цепляясь конечностями за бесконечность,
Боги - даже те, кто с верой не знакомы,
И каждый в себе культивирует вечность,
Каждый живет по своим законам...
Но я виноват - я нарушил код...
Я виноват - я убил в себе святого...
Я погубил себя в двухтысячный год
От Рождества Христова...
Твое лицо в ночном окне...
Недолги были наши встречи,
Но до сих пор живет во мне
Твое лицо в прощальный вечер,
Твое лицо в ночном окне...
Прости! - ты заклинала про себя.
Шептали губы при луне.
И я простил. Но не тебя.
Твое лицо в ночном окне.
Я весь в черном. Ты вся в белом.
На моем теле раны, нанесенные мелом.
На твоем теле раны, нанесенные углем,
Но, слившись в сером цвете, мы умрем...
Уже прошло немало лет...