Теперь можно было осмотреться основательно. Записка на столе, заботливо прикрепленная Семеном, не сразу бросилась в глаза из-за кавардака в комнате, но Павел заметил ее. Она было написана корявыми печатными буквами.
"мы ждем тебя в рыбацкой избе на озере. Прехвати бабки и не зави ментов сам знаеш что будит с твоей бабой и сыном".
Павел энергично потер щеки и снова перечитал записку. Сон, дурной сон, этого не может быть, не должно быть... Теперь он понял, что все его меры предосторожности были бесполезны. Эти сволочи и так держали его за горло. Им не надо было рисковать, они обошлись без этого, сыграли в одни ворота. Сыграли? Или только выиграли первую схватку? Ее-то они выиграли, это точно, тут уж никуда не денешься. Просчитаем их ходы. Светлана и Алексей там, значит, здесь они не решились... Что не решились, деньги отобрать? Нет. Первый раз они так и сделали, сейчас -- нет. Сейчас у них другая цель. Светлана говорила, что этот уголовник не простит унижения... Она оказалась права, а вот он опять... Унижение и страх. Страх, что они проболтались про своего пахана? Может быть, но тогда еще один человек в игре? Это хуже. Четверо, пожалуй, многовато. Страх... Самое опасное, что они чего-то боятся и от страха сделают все, что угодно. Вывод, делай вывод, не бойся сказать вслух, что они приехали тебя убить. Убить. Тебя. И твою семью, так как свидетели им не нужны, это элементарно. Варианты? Отдать деньги и пообещать молчать. Противно, но можно. Что это дает? Отпустят? Изобьют и отпустят? Маловероятно, но могут. Только при этом заставят унижаться, будут долго бить... Черт с ними, пусть бьют, унижают, пусть берут деньги... Перетерпим.
Стоп. Хватит болтать и прятать голову в песок. Ничего ты не перетерпишь, ничем не откупишься -- у них в руках твой сын и твоя жена. Это ты тоже собрался терпеть, толстовец недорезанный? Вот то-то...
Павел пошел на кухню и заварил чай. Бежать сейчас, ночью, сломя голову, бесполезно. Он хорошо знал эту избушку -- если там закрыться изнутри, можно высидеть долгую осаду... Они вооружены, сомнений нет. Привезли с собой и здесь ружье прихватили. Оставлял для защиты, а выходит сам вооружил этих жлобов. Хорошо, что на этот раз не устраивали обыск -- надеются, что сам на блюдечке деньги принесу. Принесу...
Время у него есть, до рассвета еще далеко, в темноте они сами никуда не двинутся -- мест не знают, а там такие болота, что ночью из них и местный не выберется, не то что эти... Время у него есть, а у жены, у Алешки? Этот гад еще в тот раз так смотрел на Свету, что... И сейчас она у них! Павел рубанул ладонью по спинке стула: она с треском разломилась. Он отбросил ногой искалеченный стул в сторону и пошел старому шкафу в углу кухни. Под обычной фанерной дверцей оказалась еще одна, стальная. Павел открыл ее ключом, распахнул. Это был его оружейный сейф, где хранились любимые ружья. Рука привычно вытащила оружие из стойки, другой он прихватил коробку с патронами.
Точными скупыми движениями, почти не глядя, он разобрал ружье, тщательно осмотрел затвор, механизм подачи. Это ружье, "Браунинг" он редко брал на охоту, если бывал не один. Ему надоедало выслушивать восторги, осточертели просьбы подержать, выстрелить и все это, в общем понятное, но надоедливое внимание к замечательному оружию. Он сам любил его той сдержанной страстью, которая отличает хорошего охотника, от любителя даровой дичи.
Сейчас он смотрел на разобранное ружье, как на верного друга, стоящего рядом и на которого можно положиться. Павел протер масляной тряпкой затвор, спуск, собрал ружье и аккуратно вытер его чистым полотенцем, удаляя лишнее масло. Пора приниматься за патроны, в его распоряжении было еще часа два, надо успеть. Он вывалил на стол содержимое коробки и стал отбирать патроны. Из нескольких десятков на столе осталось всего штук пять, а остальные снова перекочевали в коробку. Павел поставил их перед собой: на картонных накладках четко выделялась буква "И". Маловато для такой "охоты", надо бы снарядить еще. Кажется кое-что осталось... Из оружейного ящика Павел достал гильзы, снаряженные только порохом, и яркую пачку с надписью "Wingstar". Это был подарок старого друга, который неизвестно как из инженеров попал в дипломаты и при встрече вдруг вспомнил о страсти Павла и пообещал привезти что-нибудь необыкновенное. Павел и думать забыл об этом, однако через полгода вдруг получил посылку с оказией: вот эти знаменитые пули на крупного зверя... Сейчас они лежали в коробке и даже тут от них исходило ощущение мощи. Тупорылые, с аэродинамической нарезкой, они напоминали миниатюрные космические корабли из фантастических фильмов. Лишь однажды он применил такую пулю при охоте на кабана. Загонщики выгнали зверя прямо на его номер. Кабан серьезный, пудов на восемь, не меньше. Павел повел стволом и, поймав в прицел голову, нажал на спуск. То, что произошло, заставило его опустить ружье и застыть в удивлении: кабан почти не проскочил вперед по инерции, пуля практически остановила его... Когда Павел увидел рану, ему стало не по себе. Товарищи по охоте не поверили своим глазам и стали наперебой просить хоть одну единственную пулю. Павел твердо отказал и сам больше не брал их даже на кабана, обходясь обычными, из охотничьего магазина.
Теперь "Wingstar" лежали перед ним, спеленатые, как дети, тонкой цветной бумагой. Он снарядил еще около десятка патронов, тщательно завертывая гильзы и проверяя их по размеру. Несколько раз прошел прогонкой и удовлетворенный поставил снаряженные патроны рядом с ружьем цепочкой, как домино...
Я ПОМНЮ, что такое тропический дождь и жара. Это гнусное сочетание заставляло ржаветь даже нержавейку. Оружие за два дня покрывалось налетом противной слизи, его прятали под куртками, заворачивали в промасленные тряпки, чистили, не переставая, но оно все равно ржавело. Толька фантастическая неприхотливость "калашей" спасала положение. Их не брало ничто: покрытый слизью, грязный, нечищеный он все равно стрелял, не то, что эта капризуля М-15. И все равно, даже зная все это, чистили и холили эти смертоносные сгустки железа, как любимых лошадей. Почти каждый день все, кто не был на задании, обязаны были ходить на стрельбы в соседние заросли. У Лехи были замашки старшины-сверхсрочника, но ему прощали все за его стрельбу. Это нужно было видеть. Падая с вышибленной из под ног доски, редко кто из нас попадал в импровизированную мишень. У Лехи меньше двух пробоин не бывало...