- Вот, будет нам и рыба, и картошка с грибами!

Сели за стол, за окном стало смеркаться. Афонин хотел запалить керосиновую лампу, но Мария остановила его:

- Давайте посумерничаем, мне так этот свет надоел.

"Конечно, конечно", - закивали мужчины, и Афонин поставил лампу на печь. В ожидании обеда глядели в окошко. По поляне бродила одинокая овца Машка, за поляной рос невысокий кустарник, за кустарником текла речка. В стороне темнел лес.

- Красота, - в который раз за день повторил Малков. - Так выпьем за это!

- Не забыть бы мне Машку домой загнать, - заметил Афонин.

Наконец картошка с грибами была готова. Пообедали, Афонин поставил на плиту чайник и приготовился слушать столичных гостей. Сумерки и водка располагали к душевной беседе.

Но гости примолкли, дымили мечтательно сигаретами, и только один Муравьев был радостно возбужден.

- Парни! - сказал он. - А не рвануть ли сейчас в Москву?

- Зачем? - возразил Малков. - Тем более выпили.

- Брось ты! Я же с тобой. У меня на всех постах кореша.

- Нет, не поеду, - твердо сказал Малков. - Хочу ночевать здесь, в дали от шума городского.

- Правильно, - поддержал Важин товарища, - завтра утром поедем.

- Ну что ж, - бодро откликнулся Муравьев, - давайте завтра. - И чувствовалось, что в нем играет какая-то внутренняя сила, что ему хочется действовать, кого-то выслеживать, догонять, арестовывать. Глаза его сверкали от выпитой водки.

Мария с непривычки заметно опьянела и вдруг сказала:

- Друзья, а вы знаете, что у меня страшная бессонница? Что я всю ночь не спала? Вы знаете, что у меня нервы ни к черту?

- Догадываемся, - ответил Важин.

- Надо думать, - заметил Малков, - какие нервы после такого.

Муравьев слегка напрягся. Он внимательно смотрел на Марию, ждал, что она скажет дальше.

- Друзья, - продолжала Мария, - я знаю, что у поэта Отраднова есть замечательный сеновал.

- Когда успела заметить? - развел руками Афонин.

- Успела... Я теперь наблюдательная. За всем наблюдаю. Поэтому вы на меня не обижайтесь, дайте мне теплое одеяло, дайте мне пачку сигарет...

- Ты там не вздумай курить! - сказал Афонин.

- Я выходить буду. И дайте мне водки с собой. И я пойду... После такого перерыва столько событий, мне очень трудно.

Ее стали снаряжать, как в далекий путь. Подушка, одеяло, толстые шерстяные носки, и прочее, и прочее, и водки отлили, и стопочку дали, и сигарет, и Афонин пошел с фонарем её провожать.

Вернулся он где-то через час.

- Ну, как вы тут, не скучаете?

- А чего нам скучать! - ответил за всех Малков. - Водка есть, закуска есть, скучать не приходится.

- И слава Богу. Смотрите, вот на печке место одно, на лавке другое, вон кровать в закутке. Как раз троим места хватит, сами тут разберитесь, кто где.

Афонин опять исчез и не появлялся уже до утра. А утром, заварив крепкого чаю, мужчины без Марии, которая ещё спала, сели завтракать. Обсудили план действий.

- Итак, - сказал Муравьев, - Миронова должна оставаться здесь до тех пор, пока я не получу информацию, что никакой опасности для неё в Москве больше нет. Понятно?

- Понятно, - сказал Афонин. - Пусть остается, она тоже согласна.

Вот только...

- Что только? - насторожился Муравьев.

- У неё тоже денег с собой нету.

- Не волнуйся, поможем. Ну, а как там у вас? - резко переменив тон на доверительный, спросил Муравьев.

- Да никак, - ответил Афонин. - Все утекло. Просто друзья... Просто жалко её.

- Друзья, - Муравьев покачал головой. - Ну что ж, это тоже неплохо. - Он тут же перестроился на деловой тон. - А жалеть её нечего. Она теперь на свободе, жива и здорова и, заметьте, обеспечена на всю свою жизнь. Теперь её очередь нас жалеть.

Итак, парни, сейчас рвем в Москву, там я начинаю обрабатывать Блинова. Надо его вывести на чистую воду.

Посадить бы этого негодяя, но тут не знаю, как выйдет...

На прощание Афонин сказал:

- Я бы очень хотел, чтобы вы как можно скорее приехали снова. Желательно все втроем. Я вас в Дальнюю бухту свожу, там окуни по три кило!

Черные.

Малков обнял Афонина.

- Во-первых, таких окуней не бывает, а во-вторых, работай, не расслабляйся. И береги её, а то отобью.

Джип понесся, петляя в лесном коридоре, и когда вырвался на укатанную песчаную дорогу, то полетел с такой бешеной скоростью, что Важин сказал:

- Иномарку, что ли, купить, если разбогатею?

- Не надо! - тут же сказал Муравьев. Если уж любишь природу, то купи новую "Ниву". И переделай её на семьдесят шестой бензин, чтобы по провинции мотаться.

Так они и мчались в столицу, разговаривая о машинах, об иномарках, о том, что стоит-не стоит, опасно-не опасно.

- А что, братва, - сказал вдруг Малков, - хорошо бы у Марии с Афоней опять началось все по новой.

- Боюсь, теперь не получится, - сказал Муравьев.

- Кто его знает, - сказал Важин. - У них по идее сейчас все с нуля начинается. Столько обоим в этой жизни досталось. А симпатичная девка. Симпатичная, - повторил он.

- Но какая бледная, - заметил Малков, - как смерть.

- Посиди-ка без солнца месячишко-другой, я на тебя погляжу... - сказал Муравьев.

И он опять стал рассказывать о том, как она в первые минуты не верила в свое освобождение, не верила в то, что на улице осень, потому что по её прикидкам должна быть весна.

Но по всему чувствовалось, что мысли сыщика витают где-то совсем в других сферах, похоже, он уже обдумывал свои действия по отношению к Блинову. И Важин не удивился, когда Муравьев сказал:

- Это очень кстати, что у вас есть пейджинговая связь. Очень кстати. - И умолк.

Несколько километров проехали в полном молчании. Потом Муравьев заговорил вновь:

- Ребята, дня через два ждите вызова от меня. Не намечайте пока никаких дел, давайте это дожмем. Думаю, нам не грех слупить с него энную сумму... Вы просто меня подстрахуете в случае надобности, а так я со своими ребятами все обтяпаю. Просто чтобы вы знали. Человек я открытый, со своими никогда не темню, заработать я должен. Что я, зазря, что ли, всю эту катавасию распутывал? И людям своим я должен платить. Мне что, теперь у Даниловны её последние доллары забирать?

- Нет, тут Блинов должен платить, - сказал Важин. - И хорошо заплатить!

- Тысяч по десять, надеюсь, вас устроит?

- Вполне, - ответил Майков.

- Нормально, - сказал Важин. - Хорошее дополнение к гонорару за будущую книгу. Которую, может быть, никто никогда не издаст.

- Дай порулить, - попросил Муравьев. - Никогда не водил такие.

Они поменялись с Малковым местами, тронулись, разогнались, и Муравьев сказал:

- Будто всю жизнь сидел за этим рулем. Удобная чертовка!

"Пацан", - отметил про себя Важин. И почему-то это открытие его обрадовало. В Москве они распрощались как старые добрые друзья.

Глава 6

Блинов не знал, что ему предпринять. Он уже подал заявление в милицию о пропаже Марии. Это было первое, что он сделал, как только ему сообщили о налете на голицынскую квартиру. Но на этом его действия кончились, поскольку, не зная, какие силы тут принимали участие, Блинов не знал, в каком направлении действовать.

Водитель-омоновец был ранен в ногу, другой охранник, закончивший дежурство, пропал вместе с Мироновой. И этот факт поначалу больше всего не давал Блинову покоя - как бы теперь новые похитители не узнали всю подноготную. Но в этом плане Дронов его успокоил: никто из его подчиненных даже не подозревает, кого и зачем они охраняли.

- Собственно, я ведь тоже ничего не знаю, - добавил подполковник, лишний раз подчеркивая свое косвенное участие в этом темном деле. - Другой вопрос, что теперь они могут выйти на меня... Или на мое руководство... В таком случае потребуются хорошие деньги, чтобы замять.

- Замнем, - в свою очередь успокоил Блинов подполковника. - Но как вы могли допустить такое?!