- А что я д-должна делать? - От волнения Кристина начала заикаться.
- Не беспокойтесь, все уже сделано.
Пройдя темный, пахнущий сыростью подземный коридор, они поднялись по лестнице и остановились. В разгоряченное лицо пахнуло свежестью. Впереди сиял прямоугольник света, а в нем, как на экране, сквозь пелену голубоватых лучей пробивались блеск праздника и тихое пение скрипок.
Кристина приблизилась к двери, выходящей прямо на сцену, устроенную в полукруглом портике, и зажмурилась, вцепившись в рукав дворецкого. За световой завесой в бездонной темноте угадывался зал с дышащими, шуршащими, любопытно перешептывающимися людьми. Как праздничные елки выступали из туманного мрака пирамиды горящих свечей в жирондолях. И вдруг они двинулись, словно начиная медленный хоровод. Луиджи вручил Кристине плотный свиток бумаг и шепнул, отдаляясь:
- Это вращающийся круг, как в театре, держитесь за канделябр.
Кристина пошатнулась, не найдя спасительного канделябра, и чувствуя, что сейчас свалится, вынесенная платформой на самый край сцены, взмолилась - "О, Господи!" И в то же мгновение её подхватили сильные руки. Как тогда, на крутом спуске к Тирренскому морю. Рядом стоял Санта. Он улыбался, протягивая Кристине букет. Пронесся шквал аплодисментов и струнный квартет заиграл что-то торжественное, величественное.
Но Санта не запел. Он прост прижимал Кристину к себе и слушал музыку. А когда девушка поднесла к лицу его цветы, поддержал её оседающее тело и крикнул за кулисы: "Шампанского, быстрее!"
Сделав два больших колко-обжигающих глотка, Кристина перевела дух. "Только бы не разреветься, только бы устоять", - заклинала она себя, впиваясь ногтями в похолодевшую ладонь. Но горячая рука Санты сжала её дрожащие пальцы, та самая рука, что минуту назад преподнесла громадный букет гиацинтов. Нет, - не ошибка, не сон, не мираж - горящее лицо Кристины погружалось в те самые, заветные, памятные цветы...
Когда оркестр умолк и Санта жестом остановил аплодисменты, воцарилась благоговейная тишина - все ждали заявления, которые обещал им в качестве сюрприза этого вечера граф Романо дель Форте, молодой хозяин обновленного поместья.
Он взял у Кристины свиток бумаг и, развернув его, начал читать... Золоченая печать на витом шнуре мерно раскачивалась в свете прожекторов. Кристина ясно услышала вздох изумления, пронесшийся над пиршественными столами. Она совершено не понимала, о чем идет речь, заботясь лишь о том, чтобы удержаться на ногах. А когда к ней подошла невысокая полная женщина, и достала из черного кованого ларца нечто сверкающее, нагнулась, подставляя шею.
- Будь счастлива, Кристи, будь счастлив, сынок! Да хранит вас Бог, дети! - Паола перекрестила стоящую в обнимку пару и гости разразились шквалом аплодисментов, криками восторга, свистками.
На сцену полетели цветы. Кристина опустилась на колени, собирая прохладные соцветия: повсюду вокруг - в корзинах, вазонах, в гирляндах над головой и прямо на полу под ногами - ворохи нежных, ароматных цветов. Ее благословенных гиацинтов...
Она пришла в себя от запаха ментола и камфары. Знакомый доктор Вернини натирал ей виски влажным тампоном. Кристина полулежала в кресле перед раскрытой в сад балконной дверью, из-за которой доносились возгласы веселящейся толпы и звуки старинного менуэта.
- Слава Мадонне, детка! Я так беспокоилась за тебя... Этот парень всегда любил морочить голову... Совсем не понимает, что с матерью своего ребенка надо обращаться очень осторожно. - Паола укоризненно покачала головой. - С первой беременностью совсем не так просто, как это кажется мужчинам.
Она старалась быть строгой, но зрелище сидящего на ковре у ног Кристины Романо умиляло почтенную синьору.
- Девочка, у нас с тобой только перерыв, - взмолился Санта. - Гости с нетерпением ждут жениха и невесту. Завтра мы станем супругами, а сегодня все узнали, что ты скоро родишь мне сына!
- Как... Мы... Санта? - Кристина не верила своим ушам, в которых нарастал ликующий звон.
- Ну вот, опять нужен доктор! Милая, я же все подробно рассказал на сцене. Ради всего святого, не плачь!
- Я... я ничего не слышала... Эти... эти цветы... - Кристина не могла говорить от слез.
- И "голубого принца" не заметила? - Санта поднес к глазам невесты висящий на её шее камень. - Он теперь - хранитель нашего семейного очага и будет стараться во все свои двадцать шесть каратов.
- Не торопись, сынок! Нельзя так сразу атаковать женщин, ты же не в футбол играешь... Давай, я объясню все толком... а гостям и без нас хорошо - праздник ведь только начался.
Паола подсела к Кристине и протянула ей бокал:
- Немного хорошего вина не повредит... Слушай, детка. Тебе, бесспорно, в одном повезло с мужем - с ним никогда не соскучишься. Говорят, это фамильная черта дель Форте... Федерико передал сыну свою потребность в сумасбродной любви. Любви, от которой теряют голову.
- Мама, Ларошфуко утверждал, что человек истинно достойный может быть влюблен как безумец, но не как глупец. А я наделал много глупостей...
- Нет, сынок, безумств. Назовем это безумствами, - покачала головой Паола. - Я имею в виду, разумеется, не весь этот маскарад с сюрпризом, свидетельствующим о романтизме твоей натуры. Речь идет о другом...
Дело в том, Кристи, что Романо рос не только сумасбродным, но и чересчур гордым юношей. Он постоянно отстранялся от разговоров о наследстве. Но мой супруг оказался дальновидным. Пережив шок с Леонардо, он оставил не одно завещание, а два. То есть предусмотрел вторую часть, которая должна вступить в силу в случае несостоятельности первой. - Паола глубоко вздохнула и продолжила. - Часть семейного состояния, принадлежавшую его брату Федерико, Франко, естественно, передавал его сыну, то есть Романо. А "голубого принца" - в том случае, если Романо женится и воспроизведет потомство. Франко боялся повторения истории с сыном. Ему нужен был настоящий мужчина, продолжатель рода...
Во время судебного процесса я скрыла этот факт, так как наличие второго завещания навело бы следствие на мысль о корыстном участии в этом деле Романо и тебя, детка. Кроме того, ещё не были решены все формальности с Леонардо.