Где-то совсем близко зарокотал гром. В клубившихся надо мной тучах вспыхивали молнии, окрашивая небо призрачными цветами.

Пришла гроза.

Глава 23

Капли колотили по земле вокруг меня - большие, смачные, какие бывают только весной. Воздух сгустился и потеплел, даже несмотря на идущий дождь. Мне ничего не оставалось, как думать - думать быстро, шевелить мозгами, сохранять спокойствие и при этом не терять ни секунды. Мёрфины наручники продолжали сковывать наши с ней запястья. Оба мы были с головы до ног покрыты пылью, налипшей на вонючую жижу - эктоплазму, вызванную силой заклинания откуда-то из потустороннего мира. Впрочем, это меня не волновало: еще несколько минут, и эктоплазма должна была бесследно исчезнуть, вернувшись туда, откуда взялась. Сейчас же эта липкая дрянь не столько мешала, сколько раздражала.

Впрочем, ее еще можно было использовать с пользой для себя.

Мои лапищи были, конечно, слишком здоровы. Зато руки Мёрфи были, как и положено миниатюрной женщине, маленькими и изящными, если не считать мозолей от постоянных занятий стрельбой и боевыми искусствами. Услышь она эти мои мысли (и сохраняй она при этом сознание и способность двигаться), она наверняка съездила бы мне по зубам за шовинистически-свинский склад ума.

Один из медиков разговаривал по рации, другой стоял рядом с Мёрфи, поддерживая ее за плечи. Другого шанса мне могло и не представиться. Я склонился над Мёрфи и попытался спрятать то, что делаю, под полами своей темной ветровки. Я сжал ее ладонь, сложив ее вялые, скользкие пальцы вместе, и потянул стальной браслет наручника с ее запястья.

Я все-таки ободрал ей руку - она даже застонала - но зато я успел снять наручник до того, как мы с медиком усадили ее на бордюрный камень рядом с машиной "скорой помощи". Второй медик бросился к машине, распахнул задние двери и полез внутрь искать чего-то. В отдалении уже слышались сирены: похоже, сюда спешили и полиция, и пожарные.

Черт, все не слава Богу, когда в деле замешан я.

- Она отравлена, - сказал я медику. - Рана где-то на правом плече или предплечье. Проверьте содержание скорпионового яда в крови - доза была очень большой. Наверняка где-нибудь имеется противоядие. Ей нужно переливание и...

- Приятель, - раздраженно перебил меня парень в зеленом комбинезоне. Я свою работу знаю. Что, черт возьми, у вас там случилось?

- И не спрашивайте, - буркнул я, оглядываясь на здание. Дождь понемногу усиливался. Может, я уже опоздал? Может, мне не успеть к дому у озера живым?

- У вас кровь идет, - сообщил мне медик, не поднимая при этом взгляда с Мёрфи. Я посмотрел на ногу. Забавно: я даже не ощущал особой боли до тех пор, пока не увидел рану и не вспомнил, откуда она. Чертова скорпионова клешня вспорола мне икру, разорвав штанину моих тренировочных штанов дюймов на шесть и оставив соответствующую же рваную рану под ними.

- Сядьте, - посоветовал мне медик. - Я займусь вами через секунду-другую, - он выразительно сморщил нос. - В каком это дерьме таком вонючем вы оба измазались?

Я провел рукой по мокрым волосам, отбросив их с лица. Вернулся второй медик; он тащил бегом носилки и кислородный баллон. Оба занялись Мёрфи. Лицо ее утратило естественный цвет: часть сделалась белой как мел; другая покраснела как рак. Она обмякла как размокший доллар, только время от времени по мускулам ее пробегала судорога, и тогда, судя по лицу, ее терзала резкая боль.

Это моя вина в том, что она оказалась там. Это мое решение утаивать от нее информацию заставило ее перейти к активным действиям и обыскать мой офис. Держи я себя более открыто, более честно, она бы не лежала сейчас, умирающая, передо мной. Я не хотел уходить от нее. Я не хотел снова поворачиваться к ней спиной и оставлять ее одну.

Но именно так я и сделал. Прежде, чем прибыло подкрепление; прежде, чем полиция принялась задавать вопросы, прежде, чем бригада "скорой" начала искать меня и давать мое описание полиции, я повернулся и зашагал прочь.

Я ненавидел каждый свой шаг, уводящий меня от Мёрфи. Я ненавидел себя за то, что ухожу, так и не узнав, есть ли у нее шанс пережить укол такого скорпиона. Я ненавидел себя за то, что позволил всяким там демонам, огромным членистоногим и собственной дурости погромить свои офис и квартиру. Стоило мне закрыть глаза, и я видел изуродованные, залитые кровью тела Дженнифер Стентон, Томми Томма, и Линды Рэндалл, и вид этот мне тоже был ненавистен. Я ненавидел омерзительную пустоту от страха, когда я представлял себя самого с такой же рваной дырой в груди.

Но больше всего я ненавидел того, кто отвечал за все это. Виктора Селлза. Виктора, собиравшегося убить меня, как только разразится гроза. Я мог погибнуть уже в ближайшие пять минут.

А ведь нет, не мог! Я немного ободрился, обдумав эту проблему чуть спокойнее и посмотрев на тучи. Гроза пришла с запада и даже не успела еще захватить весь город. Она двигалась неспешно; такие грозы могут часами колошматить по одному и тому же месту. Загородный дом Селлза находился на востоке, милях в тридцати или сорока отсюда по прямой. Я мог успеть туда раньше грозы, если поспешу. И если мне удастся раздобыть машину. Да, я мог успеть еще в Лейк-Провиденс и померяться силами с Виктором в открытом бою.

Мои жезл и посох остались в офисе, там, куда они закатились при нападении скорпиона. Я мог бы попробовать заполучить их, не заходя в дом, заговорив ветер, но в моем нынешнем состоянии я мог запросто сдуть при этом весь фасад. Мне как-то не слишком улыбалось оказаться погребенным под грудой стекла и кирпича. Мой защитный браслет тоже погиб, испепеленный силой удара при падении лифта.

Что ж, на шее у меня висел еще последний талисман - пентаграмма моей матери, символ порядка, служившего основой основ Белой Магии. За мной еще сохранялось преимущество: годы обучения. Я все еще превосходил его опытом. Я все еще хранил веру.

Но этим, пожалуй, и исчерпывался мой арсенал. Я устал, я был ранен, за этот день я столько раз прибегал уже к помощи магии, сколько иному чародею и за неделю не доводится. Я находился на пределе своих сил - как физических, так и духовных. Впрочем, я почти не обращал на это внимания.