Сергей Бандура

Дельфин и русалка

Глава 1. Вступление

Все началось давно — летом прошлого года. Я только что с отличием закончил школу, получив все полагающиеся по такому случаю поздравления и грамоты с портретами вождя, сдал документы в институт и без особого труда поступил на солидный кибернетический факультет. Все эти факты в совокупности делали меня чрезвычайно гордым собой и вообще, довольным жизнью. Портреты вождя сурово и благосклонно взирали на мир со стены туалета, экзаменационный мандраж кончился и я приготовился хорошо отдохнуть.

К слову, обо мне. В то далекое время я представлял собой редкий и ныне вымирающий вид ботаника обыкновенного (homo botanicus naturalis). В самый разгар своей подростковой гиперсексуальности, переживая все сопутствующие этому возрасту проблемы и трудности, типа угревых высыпаний на лице и невозможности по утрам спать в любимой с детства позе — на животе, я был полностью готов к приходу большой и чистой, а можно и маленькой и грязной, но любви. Моя теоретическая подкованность в вопросах пола имела размеры поистине чудовищные — мною были зачитаны практически до дыр и Кама-сутра, и философское Дао Любви, а также множество других трактатов и учебных пособий на эту щекотливую тему. Я просмотрел десятки любительских порнофильмов, взятых взаймы у друзей, с наиболее удачливыми из последних проводились долгие беседы, с целью перенять полезный опыт, но увы — в свои 17 я даже ни разу не поцеловался (тот случай при игре в фанты на дне рождения в расчет можно не брать). Увы, увы и увы! Учеба, занятия спортом и домашние дела действительно способны отнять у человека все свободное время и даже само понятие «свободного времени». Периоды вынужденного безделья в транспорте, лежа в кровати перед сном, на кухне, пока готовился бульон для супа, я занимал чтением книг. Hе стану здесь распространяться о своих литературных пристрастиях (они непременно проявятся в дальнейшем повествовании, ведь именно книги сформировали меня как личность), заключу лишь, что общение с девушками у меня не складывалось. Как это ни прискорбно, не складывался даже сам процесс общения: при приближении ко мне хоть сколько-то интересной мне девушки (а таких было подавляющее большинство) во мне отмечался резкий отток крови от головы в промежность и, вместе со способностью свободно передвигаться, я терял данный мне Богом дар членораздельной речи. Оставалось только удивляться, куда ни с того ни с сего девалась моя интеллигентная утонченность, мое природное обаяние, мое искрометное чувство юмора? Все, что я мог, — это тупо мычать, вылупив глаза на лоб, и непроизвольно облизываться, как человек страдающий синдромом Дауна, что неизменно отпугивало от меня всех этих неземных созданий с ногами, удлиненными игрой в резиночку. Hу и что, вы скажете, оставалось такому человеку, как я, кроме изнурительного мастурбирования в ванной комнате на журнальные развороты? Ничего иного, если бы не мое странное отвращение к онанизму. Я изнурял себя физическими упражнениями с отягощением и занимался йогой, тщетно пытаясь выгнать из головы подленькое словечко «сублимация». Короче говоря, картина оставалась бы такой же безрадостной, и я уже видел себя в будущем до времени облысевшим и мучимым ревматизмом сорокалетним импотентом с инженерным образованием, но…. в общем дальше идет довольно банальная история любви и кому неинтересно, тот может и не читать. Сейчас я уже далек от тех времен и присущих им комплексов, и не требую от вас повышенного интереса к моему повествованию. Hо ведь вам интересно?

Глава 2. Случайное знакомство

Начало. Как любит говорить одна моя хорошая знакомая, еврейка возврат к исходу. Досадно, что за годы жизни я не приобрел такой милой сердцу девичьей привычки — вести дневник. Мне не трудно восстановить по памяти историю моего знакомства с Ней, но тяжело воссоздать отношение. Тогда я еще умел удивляться и вовсю пользовался своим умением, удивляясь направо и налево, что делало жизнь ярче и, как это ни странно, удивительней.

Ночью, 22 июня, я был в лесу. Нет, я вовсе не суеверный, не подумайте. Просто мне не спалось, я вышел на улицу и купил сигарет. Я только начал курить и еще не успел приобрести этой вредной привычки, от которой теперь так трудно избавляться, поэтому курил со вкусом, старательно пуская колечки и, естественно, тайком от родителей. А можно ли найти лучшее место, где можно с удовольствием покурить, пуская колечки и не боясь быть застигнутым врасплох за этим занятием, чем соседняя с домом лесопарковая зона? Нет, скажу я вам! Да и, чем черт не шутит, я тоже хочу найти цветок папоротника. У меня то уж наверняка есть желание, которое стоило бы исполнить. Hу, вы знаете, какое…

Итак, я шел по лесу туда, где папоротник растет в изобилии — в низине около старого кладбища и смотрел как малиново тлеет в моей руке сигарета. Мне и сейчас нравится смотреть на огонек сигареты в темноте, особенно когда, вместе с затяжкой, проявляются очертания соседа-токсикомана. Мой друг-хиппи говорил, что не получив никакого удовольствия от курения летом в полнолуние на черепичной крыше старого Тбилиси (вы представляете, какая романтика?), он очень удивился и понял, что в процессе курения ему доставляет радость зрелище извергаемого из легких дыма. С тех пор он предпочитает курить днем или, по крайней мере, при искусственном освещении. Hе знаю, наверное ему льстит сравнение себя с драконом, но здесь я не согласен с моим другом-хиппи. Лично я люблю курить в темноте, и мне ближе концепция Прометея — человечней как-то…

Думая примерно в таком ключе, я без происшествий добрался до «долины папоротников», где меня или кого-нибудь другого, уже поджидало происшествие. Я неторопливо прохаживался среди кустиков этого древнейшего представителя земной флоры — обыкновенного хвоща, заглядывая под широкие листья и вдыхая аромат прелой земли, частью которой мы все являемся, когда мое происшествие, ошибочно принятое поначалу за старый древесный пень, распрямилось и легкой поступью, с шелестом задевая длинной юбкой раскидистые, но, увы — не цветущие растения, подошло ко мне. Да, это была Она! Эта маленькая, хрупкая, но странно взрослая на вид девушка и была моей счастливой находкой в купаловскую ночь. У нее были зеленые глаза, я определил это даже в темноте. Вы верите в любовь с первого взгляда? Я тоже не верил, но эти колдовские кошачьи глаза, эти черные волосы, эти тонкие чувственные губы! И этот чарующий голос, выведший меня из ступора. Она спросила у меня сигарету. Я достал две, машинально прикурил их, дважды вместо одного раза затянувшись (это чтобы слегка успокоиться), передал одну ей. «Спасибо», — сказала она, и в ее голосе мне послышалась более глубокая удивленная благодарность, значение которой я понял лишь позже.

Так мы и встретились. Это было главным, ибо все остальное шло, извините за банальность, как по маслу. И она и я понимали, что оба мы ненормальные. А двум ненормальным вовсе не обязательно при встрече вести себя как обычным людям и придерживаться каких-либо установленных для такого случая шаблонов, не нужно мучительно думать, что сказать, как понравиться, а можно просто болтать обо всем подряд, прогуливаться в лесу и искать цветок папоротника. Ее звали Евой. Да, именно Ева. Увидев мое, сходное с вашим, читатель, удивление от столь необычного имени, она, привычным жестом, достала паспорт и молча передала мне. При свете зажигалки, я черным по белому прочел: Ева Антоновна… дальше следовала фамилия, которую я тогда не запомнил, но она показалась мне несколько искусственной и уж точно не русской. Бросив взгляд на пустую графу «национальность» и на расплывчатую грустную фотографию, и, борясь с искушением перелистать его и посмотреть на прописку, я вернул паспорт Еве. Конечно, мне ничего не оставалось, как подробно представиться самому, что я немедленно и сделал, манерностью и легким кивком компенсируя невозможность предъявить свой аусвайс (не люблю таскать его с собой после одного случая, вот примерно в такую же ночь).