Служили, как ведется со стародавних пор,

Юнцам мужи и старцы на этих торжествах.

Все ожидали празднества с веселием в сердцах.

Пока во славу Божью обедня в храме шла,

Толпа простого люда на площади росла.

Народ валил стеною: не всякому опять

Чин посвященья в рыцари удастся увидать.

Потом воитель каждый был оделен конем.

Большой турнир устроил король перед дворцом.

Дрожмя дрожали стены от грохота копыт

Всегда потеха ратная отважных веселит.

Сшибались молодые и старые бойцы.

Обламывались копий каленые концы,

Со свистом отлетая с ристалища к дворцу.

Усердно бились витязи, как удальцам к лицу.

Но поднял Зигмунд руку, и развели бойцов.

Ах, сколько там валялось изрубленных щитов

И сколько с их застежек попадало камней!

Они траву усеяли, как жар, сверкая в ней.

Потом за стол уселся с гостями властелин.

Для них не пожалел он отборных яств и вин.

В одно мгновенье ока прошла усталость их.

Король на славу чествовал приезжих и своих.

Весь день, до поздней ночи, гуляли храбрецы.

В искусстве состязались бродячие певцы,

А гости награждали их от своих щедрот.

Тот пир прославил Зигмунда и весь его народ.

Король позволил сыну, как делал встарь и сам,

В лен города и земли пожаловать друзьям,

И сверстников отважных так оделил герой,

Что был своей поездкою доволен гость любой.

Семь дней тянулся праздник, не молкли шум и смех,

И золотом Зиглинда одаривала всех,

Чтоб сын ее пригожий стал людям мил и люб:

Не будет тот им по сердцу, кто на даянье скуп.

Стал самый бедный шпильманiv за эти дни богат.

Был каждый приглашенный так щедр и тороват,

Как будто жить осталось ему лишь до утра.

Пышней и расточительней не видел мир двора.

Когда ж простились гости с радушным королем,

Знатнейшие вассалы речь завели о том,

Что Зигфриду пора бы воссесть на отчий трон.

Но даже слышать не хотел об этой чести он.

Пока живут на свете его отец и мать,

Он, сын их, на корону не станет притязать;

Но если враг посмеет грозить родной стране,

Заменит он родителя охотно на войне.

АВЕНТЮРА III. О ТОМ, КАК ЗИГФРИД ПРИЕХАЛ В ВОРМС

Так жил воитель смелый, не ведая забот,

Покуда не услышал в свой час и свой черед

О девушке бургундской, что так была мила.

Она и счастье Зигфриду и горе принесла.

Ходил по многим странам слух о ее красе,

За добрый нрав и разум ее хвалили все,

И так везде пленяла мужчин молва о ней,

Что не было у Гунтера отбою от гостей.

Но между тех, кто б с нею охотно в брак вступил,

Никто Кримхильде не был настолько люб и мил,

Чтоб в сердце королевны мог воцариться он:

Еще не знала девушка того, кто ей сужден.

Меж тем стал думать Зигфрид: кого в супруги взять?

Кто б жениху такому решился отказать?

Кто из знатнейших женщин не жаждал брака с ним?

Недаром он Кримхильдою был так потом любим.

Он о любви все чаще мечтал день ото дня,

И стали все упорней дружина и родня

Твердить, чтоб в жены выбрал он ровню по рожденью.

И Зигфрид так ответствовал на эти наставленья:

"С бургундской королевной хочу я в брак вступить

Ничья краса не может Кримхильдину затмить.

Славнейший император, мечтай он о жене,

Ее бы счел невестою, достойною вполне".

Весь двор пришел в волненье, узнав ответ его,

И Зигмунд огорчился за сына своего.

Старик-король боялся, что кончится бедой

Любовь его наследника к бургундке молодой.

Когда ж поведал Зигмунд Зиглинде обо всем,

Она загоревала об отпрыске своем:

Ей страх большой внушали бургунды искони.

И сына отговаривать взялись вдвоем они.

Но молвил пылкий Зигфрид: "Мой дорогой отец,

Уж лучше не пойду я вовеки под венец,

Коль не могу жениться на той, кого люблю,

И в этом, как ни гневайтесь, я вам не уступлю".

"Ну, раз ты так настойчив, - король в ответ ему,

Не стану я перечить желанью твоему

И облегчу чем в силах тебе твои труды.

Но помни: люди Гунтера спесивы и горды.

А смелый Хаген стоит всех прочих, взятых вместе.

Ревниво он печется о королевской чести.

Гляди, мой сын, чтоб ссоры у вас не вышло с ним,

Коль мы к такой красавице посвататься решим".

Лишь усмехнулся Зигфрид: "Отец, да что мне в том?

Коль я свою невесту не получу добром,

Ее я силой вырву у братьев-королей,

А земли их и подданных возьму в придачу к ней".

Король ему, нахмурясь: "Опасные слова!

А вдруг на Рейн к бургундам их донесет молва?

Тогда тебе не видеть вовеки их страны:

Я знаю, Гунтер с Гернотом отважны и сильны.

К тому ж, - добавил Зигмунд, - я помню, сын мой милый,

Что брать себе невесту не подобает силой.

Но коль охрану хочешь ты взять с собой туда,

Тебе надежных спутников сыщу я без труда".

Ответил королевич: "Иду я не в поход,

И мне с дружиной ехать к бургундам не расчет.

Снискать любовь Кримхильды едва ль сумею я,

Коль силою оружия ей навяжусь в мужья.

Нет, я ее добуду лишь доблестью своей.

Я еду сам-двенадцать к бургундам в Вормс за ней.

А вас прошу пристойно одеть моих бойцов".

Тут Зигмунд их пожаловал мехами двух цветов.

Заплакала Зиглинда, узнав про сватовство,

Так боязно ей стало за сына своего.

А вдруг уже не будет ему пути назад?

Вдруг жизни люди Гунтера ее дитя лишат?

Но он пошел в покои, где горевала мать,

И начал королеву любовно утешать:

"Вам, матушка, о сыне лить слезы ни к чему.

В бою с любым противником легко я верх возьму.

Вы лучше тех, кто едет со мною в край чужой,

Снабдите на дорогу одеждою такой,

В какой предстать бургундам мы без стыда могли бы,

И вам скажу за это я великое спасибо".

Она в ответ: "Коль скоро стоишь ты на своем,

Тебе не откажу я, дитя мое, ни в чем

И дам такое платье всем спутникам твоим,

Чтоб рыцари знатнейшие завидовали им".

Ей отдал королевич признательный поклон.

"Со мной людей немного, - учтиво молвил он,

Нас будет лишь двенадцать. Сбирайте ж сына в путь.

Мне на Кримхильду гордую не терпится взглянуть".