Зигмунд Эйснер {S Eisner. The Tristan legend. A Study in Sources. Evanston, 1969, p. 122-125.} приводит следующую таблицу соответствий одного из важных эпизодов нашей легенды (бой Тристана с Морхольтом) с не менее важным эпизодом из биографии древнегреческого героя Тесея (победа юноши над чудовищем Минотавром в лабиринте Крита и его любовная связь с дочерью Миноса Ариадной):

Морхольт Минотавр

а. Героиня - красавица-дочь ко- а. Героиня - красавица-дочь крит

роля Ирландии. ского царя Миноса.

б. Морхольт - брат матери ге- б. Минотавр - незаконное детище

роини. матери героини.

в. Морхольт - союзник отца ге- в. Минотавр - союзник отца героини,

роини.

г. Морхольт требует ежегодной г. Царь Крита требует ежегодной дани

молодыми людьми от име- дани молодыми людьми для Ми

ни короля Ирландии. нотавра.

д. Морхольт переплывает море, д. Дань должна быть привезена

чтобы получить дань. Минотавру.

е. Морхольт не предназначен до- е. Минотавр не предназначен до

чери короля. чери царя Крита.

ж. Вопреки протестам дяди, Три- ж. Вопреки протестам отца, Тесей

стан, которому позже предстоит приезжает издалека, чтобы сра

путешествие к дому Морхольта, зиться с Минотавром в его ло

вызывает Морхольта. гове.

з. Т. к. битва происходит в чужой з. Дочь царя Миноса предает

Морхольту стране, дочь короля отца и дает Тесею новый меч.

Ирландии ничем не может ему

помочь. А Марк дает Тристану

новый меч.

и. Тристан сражается с Морхольтом и. Тесей сражается с Минотавром

на острове, попасть на кото- в лабиринте, доступ в который

рый трудно. затруднен.

к. Тристан убивает Морхольта. к. Тесей убивает Минотавра.

л. Король Ирландии опечален. л. Минос, царь Крита, опечален.

м. В Ирландии не знают, кто м. Ложного победителя нет.

именно убил Морхольта, т. к.

битва происходит в Корнуэльсе.

н. (Позже в Ирландии) Тристан н. Идентификация Тесея не необ

опознан в бане по его мечу как ходима.

убийца Морхольта.

о. Изольда покидает Ирландию о. Ариадна покидает Крит с Тесеем.

вместе вместе с Тристаном.

п. По приезде Тристан отдает п. По приезде Тесей отдает

Изольду Марку как невесту. Ариадну Дионису как невесту.

Таблица эта достаточно красноречива и параллелизм эпизодов двух легенд - античной и средневековой - несомненен.

Или вспомним о ране Тристана, полученной в бою с Морхольтом. Она издает такое зловоние, что никто из окружающих, кроме Марка, не решается приближаться к юноше. Столь же зловонна рана Филоктета, ужаленного змеей.

Как известно, Тристан, раненный ирландцем Морхольтом, может излечиться только в Ирландии, куда он и прибывает, не открывая, кто он. Так и Телеф, раненный копьем Ахилла, может быть вылечен лишь этим самым копьем.

Роль белого и черного паруса в финале нашей легенды известна {См., например, S. Eisner. The Tristan legend, p. 150-155.}. Так и Тесей, отправляясь сражаться с Минотавром, обещает отцу своему Эгею, в случае победы, поднять на мачте белый парус. Но он забывает об этом уговоре, плывет под черным парусом, и отчаявшийся Эгей бросается со скалы в море.

Финал нашей легенды имеет еще одну интересную античную параллель. Речь идет о любви Париса и Эноны. Оставленная Парисом, Энона предрекла ему, что он будет смертельно ранен в Троянской войне и спасти его сможет только она одна. Действительно, когда Парис был поражен стрелой Филоктета, он спешно послал за Эноной. По одним мифам, она отказалась его лечить и юноша умер, по другим - она спешила ему на помощь, но запоздала и найдя его уже мертвым, сама испустила дух у его бездыханного тела.

О чем говорят эти примеры? Указывают ли они на воздействие античных мифов - в их раннесредневековой, по преимуществу латинской, передаче - на сложение нашей легенды? Думается, ответ на этот вопрос должен быть отрицательным. Литературная обработка нашего сюжета могла, конечно, вобрать некоторые из перечисленных мотивов в их античной интерпретации. Но использование античного опыта было здесь несомненно факультативным. Как вынужден был признать Б. В. Казанский, "установление литературной параллели доказывает не более, как возможность или вероятность "заимствования"; далеко не все источники этих "заимствований" установлены; и самое понятие "параллели" очень неопределенно и условно. Не говоря уже о сюжете "Тристана и Исольды" в целом, основное его содержание лишь очень схематически соответствует контаминации сказания о Ясоне, добывающем царевну из-за моря для дяди-царя и присваивающем ее, с преданием о Парисе, могущем получить исцеление только от покинутой им любовницы-целительницы, а включение ряда отдельных элементов из совершенно различных легенд является слишком неоправданным в плане прямого литературного заимствования" {"Тристан и Исольда", стр. 117.}.

К такому же выводу приведет нас и сопоставление нашей легенды с рядом мотивов, обнаруживаемых, скажем, в библейских сказаниях. Впрочем, библейских параллелей легенды о Тристане и Изольде настолько немного, что перечислить их не составит труда. Во "Второй книге Царств" ("Вторая книга Самуила") рассказывается о преступной любви Амнона, сына Давида, к своей сводной сестре Фамари (гл. 13). В этом библейском эпизоде герой становится жертвой охватившего его неодолимого любовного влечения. С нашей легендой здесь совпадает лишь мотив запретности любви и одержимости любовью. Мотив одержимости демоном и единоборства с ним, о чем рассказывается в библейской "Книге Товита", может быть сопоставлен с мотивом змееборства из нашей легенды. Но опять-таки это сопоставление нельзя сделать без очень сильной натяжки. При толковании легенды о Тристане и Изольде в духе вагнеровской идеи любви-смерти можно увидеть в легенде и трансформированные мысли "Песни песней": "крепка как смерть, любовь; люта, как преисподняя, ревность; стрелы ее - стрелы огненные; она пламень весьма сильный. Большие воды не могут потушить любви, и реки не зальют ее" (гл. 8, 6-7).

Иногда параллель нашей легенде видят в грузинском предании о любви царевича Абесалома и крестьянской девушки Этер {См.: К. Д. Дондуа. Абесалом и Этер. - "Тристан и Исольда", стр. 175-182.}. С нашим сказанием может быть сопоставлен лишь финал этой истории: больной Абесалом призывает возлюбленную, с которой он разлучен, но она не застает юношу в живых. В горе Этер закалывается. Их хоронят рядом, и из их могил вырастают цветы, переплетающиеся между собой. Вопроса о генетическом родстве этого грузинского предания с нашей легендой ставить, конечно, нельзя.