Впервые я столкнулся с этой компанией, когда редактировал журнал Student. Она была основана Крисом Блэквелом, который воспитывался на Ямайке и практически в одиночку открыл музыку регги для Великобритании. Фирма Island Records выпускала пластинки Боба Марли, который стал первой суперзвездой в стиле регги, они записывали и пластинки Кэта Стивенса и Free.

Как и ожидалось, Island сначала отвергла наше предложение. Они уже купили лицензии таких фирм, как chrysalis и charisma (последняя записывала группу genesis). и хотели, чтобы Virgin была в этом же ряду. Поэтому нам предложили чрезвычайно привлекательную сделку: мы продаем лицензию, а они платят 18% вознаграждения. Мы платили Майку 5%, а это значило, что в случае принятия предложения от Island мы оставили бы себе 13% от продаж альбома «tubular bells». При цене в £2. 19 за пластинку наша доля составила бы 28. 5 пенсов, и общая прибыль исчислялась бы примерно в £171000 при условии, что альбом Майка пошел бы изумительно хорошо, и его было бы продано, скажем,600000 экземпляров. Тогда этот тираж должен был в два раза превысить «платиновый». Диск называется «золотым». если выпущено 200000 экземпляров,«платиновым» – если тираж достигает 300000. При тираже в миллион экземпляров наша компания получила бы £285000. причем, не затрачивая никаких денег на продвижение пластинки и ее продажу. island располагала неизмеримо большими возможностями продвижения пластинки во все магазины и по всей стране, чем Virgin. На нашем месте большинство маленьких звукозаписывающих компаний приняло бы предложение, и, разумеется, руководство Island и наши юристы настаивали на этом.

Но мы с Саймоном думали по-другому. У нас было четырнадцать магазинов, которые могли рекламировать альбом «tubular bells» в таких городах, как Ливерпуль, Манчестер, Лидс, Ньюкасл, Шеффилд, Эдинбург, Глазго, Бирмингем, и на юге Англии – вплоть до Бристоля, Бата и Саутгемптона. Мы могли бы взять на себя раскрутку альбома в национальных и музыкальных изданиях. Опыт продажи 100000 экземпляров журнала Student по всей стране придал уверенности в том, что мы могли бы выиграть за счет количества. Разумеется, нам очень облегчило работу то обстоятельство, что альбом «tubular bells» был настолько хорош, что люди хотели купить его в тот же миг, как только слышали.

Со стороны это выглядело чудовищной авантюрой. Если бы объемы продаж альбома были низкими, virgin music оказалась бы на мели. Но если бы удалось продать 600000 экземпляров за £1. 3 млн., virgin получила бы около £920000 после вычета магазинной розничной наценки. Из этой суммы мы заплатили бы Майку Олдфилду как автору £65700 и £197100 – Island Records за производство и распространение пластинки. У нас оставалось бы £658000. чтобы расплатиться за раскрутку пластинки, а оставшуюся часть можно было бы вложить в других артистов. Таков был наш план.

Авторское право на альбом «tubular bells» было нашей интеллектуальной собственностью, и мы намеревались преумножить ее. Поэтому отвергли предложение Island Records и настаивали на единственном варианте – сделке по производству и распространению альбома. Они бы напечатали и распространили пластинку, а мы бы заплатили им за это 10-15%. Они предлагали сделку по продаже лицензии до тех пор, пока мы не пригрозили, что обратимся к их конкурентам – фирме звукозаписи CBS. Таким образом, мы подписали с ними договор, предполагающий производство и распространение пластинки, и немедленно заплатили наличными сумму, разрешенную банком Courts, так как мы все еще были должны за Манор. Все проблемы, связанные с продажей альбома «tubular bells». мы взялись решить собственными силами.

Island Records, сама того не желая, вырастила в своем гнезде кукушонка – virgin music. Мы разбогатели так, как и не мечтали, поскольку по продажам альбом быстро стал «серебряным». «золотым». «платиновым». двойным «платиновым» и затем перешагнул порог миллионного тиража. Мы превратились в одну из самых крупных компаний в индустрии звукозаписи и в конце концов, составили конкуренцию самой Island Records. Хотя количество отчислений, выплаченных Майку Олдфилду и компании Island со временем изменилось, как, впрочем, и цена на пластинку, альбом продолжал продаваться миллионами экземпляров и сегодня все еще продается по всему миру. Авантюра с раскруткой альбома позволила нам впервые разбогатеть.

Следующим шагом было попытаться продать наши пластинки за океаном. Я прилетел в Нью-Йорк, чтобы встретиться с главой фирмы Atlantic Records Ахметом Эртеганом, одним из влиятельнейших людей в сфере развлечений.

Ахмет был гуру американской музыкальной индустрии, мне же было всего 23 года. Меня провели в его офис, из которого открывался сногсшибательный вид на Манхэттен на фоне неба. Ахмет поднялся из-за огромного стола и пожал мне руку. Турок по происхождению, он был чрезвычайно учтивым приятным собеседником. Он дал понять, что очень занят, день у него полностью расписан, но он мог бы выкроить пятнадцать минут, чтобы оговорить условия сделки в отношении альбома Майка Олдфилда. Он сказал, что заинтересован в Майке Олдфилде из-за его оригинальности, но склонен относиться к сделке скорее как разовой. Он предложил $180000 и ободряюще улыбнулся. Он ожидал, что я попрошу больше, и мы можем за эти пятнадцать минут договориться о $200000. Я покачал головой. Ахмет снова улыбнулся и признал, что на моем месте он тоже отказался бы от подобного предложения, но теперь он действительно предлагает $200000. И это окончательная ценз. Ожидалось, что я подпишу соглашение без вопросов. Я позволил себе промолчать.

– Что у вас на уме? – спросил Ахмет.

– Не скажу, – ответил я. – Но моя цена значительно выше.

К вечеру сделка так и не была заключена. Его расписание было в значительной степени пересмотрено и встречи перенесены, и теперь он приглашал меня в ночной клуб, где нам пришлось бы придти к соглашению, прежде чем разойтись по домам. Как только его длинный лимузин появился у моего обшарпанного отеля, настроение резко улучшилось: Ахмет сидел на заднем сиденье лимузина с двумя потрясающе красивыми чернокожими девушками. Если он зашел так далеко, что организовал такую прекрасную компанию, то, должно быть, очень хочет получить «tubular bells». Я был на седьмом небе от счастья: предстояла потрясающая ночь с одной из этих красавиц, да и Ахмет наверняка собирался предложить мне более $500000 за альбом «tubular bells».

По дороге мы мило беседовали, Ахмет достал из холодильника бутылку шампанского. Мы остановились у ночного клуба, и Ахмет бросил на девушек по пламенному взгляду, когда выходил из машины. Следом и я вошел в клуб.

– Можно сказать пару слов на ухо? – Ахмет отвел меня в сторону, пока не был готов столик.

– Конечно, – улыбнулся я. Мой час настал. Он намеревался предложить за «tubular bells» миллион долларов с огромными комиссионными. Я могу принять его предложение и больше не беспокоиться о деле, чтобы ничто не мешало нам насладиться остатком вечера.

– Вы меня слышите? – Ахмед повысил голос, стараясь перекричать музыку.

– Да, – ответил я, с улыбкой глядя на одну из девушек.

– Я хотел бы кое-что прояснить. Неважно, подпишу я договор на альбом Майка Олдфилда или нет, – сказал он, похлопывая меня по руке, – но я хотел бы, чтобы все было ясно. Обе девушки – для меня.

8. Быть вторым – ничто

Уезжая на моем старом Bentley после концерта в Куин Элизабет-Холл, Майк Олдфилд исчезал из поля зрения в прямом смысле этого слова. В течение всех месяцев, пока он находился в Майоре, где они с Томом Ньюманом работали над альбомом, стараясь достичь идеала, Майк мечтал о том, чтобы все купили его «tubular bells». Но когда он стоял на сцене Куин Элизабет-Холл и видел публику, устроившую ему овацию, что-то надорвалось у него внутри. Он обнаружил, что хотя признание и было предметом его вожделения, теперь, получив желаемое, он не может с этим справиться.