Волохов Михаил

Игра в жмурики

Михаил Волохов

ИГРА В ЖМУРИКИ

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

Аркадий

Феликс

Наши дни.

Одна из комнат на проходной номерного Медико-санитарного отдела. На сцене темно. Входят с большими авоськами Феликс и Аркадий. Феликс включает свет. Аркадий тут же его выключает.

Аркадий. Ты шо, блин, совсем тюха? В холодильник сначала упакуй провизию.

Феликс. Засношал.

Аркадий. Кто кого засношал.

Перекладывают продукты из авосек в холодильник, в шкаф. На стол ставят кастрюлю.

(Включает свет.) Эти больные, сука, умники-наушники, так и зырят по сумкам, так и зырят. А чего это вы, мальчики, несете с пищеблока? Сами, курвы гебешные, черную икорочку на красненькую намазывают, а тут килограмм капустки спокойно взять не дают.

Феликс. Вот главный зайдет, а из шкафа твоя капуста триперная торчит килограмм на пятьдесят. Тяжелоатлет, ебена-ть.

Аркадий. А дожил я на этого главного с площади Эдмундовича свой большой и длинный.

Феликс. На балконе капусту солишь?

Аркадий. Я тебе шо квакаю, когда ты урюк сушеный здесь килограммами и молоко, сука, трехлитровыми банками для умащения желудка язвенного пиздишь?

Феликс. Блядь, заебал, на хуй.

Аркадий. Перевелся в мою смену - здесь немножко свои порядки - изволь иметь к мозгам.

Феликс. Полюбился ты мне, гребень, - потому и перевелся. Для меня, хохлушка, ты хоть всю больницу распачкуй - мне по хую. Это ты тут на лимите должен перестраховываться. Я проколотый.

Аркадий. Я не еврей - я на лимите. Вот Гитлер охуительно был прав. Я б тоже всех вас, жиденков Эдмундовичей, туда же, на хуй.

Феликс. Ну и я бы туда же всех вас хохлямундских партейных начальников. А за жиденков Эдмундовичей и по чану могу врикошетить.

Аркадий. Точно, значит, еврей. Русские фамилии, как гондоны, напялили и ебете всех в жопу, сука, жиды, блядь, жоржики пархатые, вонючие.

Феликс резко поднимается со стула.

Ну врикошетить по чану, чайник, - я погляжу, блин, кто первый врикошетит. Правду-матку не перешибешь кулаками, Феликс Эдмундович. Хавать бум?

Феликс. В жопу, пиздорвашка, дурака вогнать, чтоб голова не дрыгалась. А?

Аркадий. Чиво?

Феликс. Мясо взял, говорю?

Аркадий. Мясо дома жрать будешь, пидар. А тут каклеты заглатывай вонючие. Брезгуешь. Как их только больные улопачивают?

Феликс. Нашим больным курочку из дома приносят отварную.

Аркадий. На гебистскую зарплату, сука. А ты тут, на хуй, каклеты вонючие умасливай. Да не серь - есть мясцо. Клавка мне кусманчик отфулюганила. Это тебе, еврею, мяса никогда не дают. И правильно!

Феликс. Ну, прохандехает Клавка теперь у меня через проходную - зажмет мне мясца еще.

Аркадий. Да она вон через дыру в заборе учапает, как сегодня. Ловить ее, курву, сповадишься? А поймаешь - тебе ее мужик из ребер доминушки смандячит. Один такой ловил - теперь вон дождевых червей словил на двухметровой глубине.

Феликс. В очко ее мужика я не драл. (Открывает кастрюлю.) Ну, какого хуя ты опять мясо в эту мандавошечную тушеную капусту всандячил? Тарелок, что ли, мало?

Аркадий. Тебе надо на тарелку, ты и делай себе на тарелку, министир. Мне лично - посрать.

Феликс. Замудохал ты меня, поносник.

Аркадий. Вот когда замуходаю, тогда и скажешь, что замудохал. А то точняк - по рыльничку сопатому замудохаю.

Феликс. Нет, слухай, лохач, я тебя уделывать не буду - я тебя просто местным гебистам сдам и все.

Аркадий. Еще кто кого сдаст, блядь. А то, что ты, Эдмундович, наклепщик я в этом никогда не сумлевался. Тебе человека расстрелять - тебе, на хуй, это удовольствие. Все вы, Эдмундовичи пархатые, на одну физию. Пахать белоручите, а Нобелевскую премию вам отпишите. Нет - Гитлер точно был прав. Я бы вас тоже в Дахао - туда же. Вот Сталин тоже четко лупил в ситуацию.

Феликс. Ну, он бы тебя первого, хохла-сявку, и отзаправил по ленинским местам за морковку. Сам-то что здесь в больнице вохром филонишь - тоже ведь, блядь, хохложопия, горбатить не любишь. На овощах, вон, крысятничьих капитал стряпаешь.

Аркадий. Ну а хуй ли государство меня в зарплате обворовывает - сам пиздел. Да я еще в таксопарке слесарем горбачусь. Если б у меня хата, как у тебя, слизняка, была, ты бы меня здесь, на проходной, хуй бы когда увидел. А в зоне ты б мне, вору, сохач с пятьдесят восьмой, попался бы. Я б тебя твоими же кишками накормил, вафлями запить дал, да за уши к потолочку гвоздоточками пришканапатил.

Феликс. Ну ты, сявка козырная, - красная косыночка. Крутанул весь Куйбышев - съебал в Москву. В зону тебя, шакала хитрожопого, - хуй зацапаешь.

Аркадий. Да не тебе, чихику-писателю, зацапывать. Бля, мужику тридцать семь лет - ни жены, ни детей. А хата трехкомнатная у козла есть в центре. Вот зачем тебе хата, да еще трехкомнатная?

Феликс. Блядством заниматься, попочка. В первой комнате трахать, во-второй - кишками душить, в третьей - за уши к потолочку гвоздоточками пришканапачивать и заканчивать, блядь, во все дырки: в ротик, в отверстие анальное. А Манька-то визжит, кровью прыскает, а я торчу.

Аркадий. Ну, сука.

Феликс. Хочешь такую сексуальную фатерку, хохля? Не, точно, хочешь?

Аркадий. Ну хочу.

Феликс. Хуй ты ее когда получишь.

Аркадий. Ну вот, а еще великим писателем русским, гуманистом, сука, заделаться хочет. Садист сексуальный, картежник, твою маму. Ты только вот еще попиши у меня здесь поэму. Ты сюда что, пожарником пришел за стольник, за Катюшу въебывать, - вот ли въебывай пожарником за Катюшу хрустящую. У тебя есть три cвободных дня - вот и малюй тогда свою растлительную поэму. A тут на сутки пришел - втыкай сутки честно. Пожарник, раздрыть твою кобылу, писатель-потаскушник. Я тебя научу работать пожарником. А то он тут еще больных кажную смену на сотни обдирает. Люди сюда легли после тяжелых ранений, ответственных заданий, после Афгана, Чернобыля, из глубокой разведки, на хуй. Ты вон - солдат из Чернобыля на три с половиной Кати раздел, а третьего дня его похоронили.

Феликс. От радиации он лапки откинул, а не от того, что мне лавы просрал.

Аркадий. Блин, на четыре метра чувака закопали - это чтоб радиация на поверхность не просочилась.

Феликс. Уж, во всяком случае, там ему триста спущенных хрустов - на хуй усрались. А, кстати, ты с ним рядом сидела, хохляшка, когда мы в картишки перебрасывались - мог и подхватить радиацию. А?

Аркадий. Что? Так мог и подхватить, что ль?

Феликс. Да не бзди, хохол. Вон, чернобыльские хохлы больше немножко радиации хватанули - и то не бздят. Или куйбышевские хохлы бздюхаристее чернобыльских? Для меня это, как для писателя - открытие, твою поленом.

Аркадий. Чиво я играть с вами тогда садился? И меня ты, сука, тогда обул на сто один рубль, своего товарища по службе, - безжалостно обул.

Феликс. Сам подсел - и сам просишься в картишки-то.

Аркадий. Подсел-то в штанах, а отсел, едрить твою, без трусов. Ну ты у меня поэму попиши еще, я тебя точно научу работать пожарником, сука. (Ест тушеную капусту.)

Феликс. А ты у меня еще овощей из пищеблока покачаешь, я тебя самого откачаю в Петровку. Без лажи. Удовольствие получу.

Аркадий. Что ты сказал, пидар? Повтори.

Феликс. Висщий получу кайф, петюнчик!

Аркадий. Ну ты ладно, Феликс, фраерюга, ну ты должен понимать шутки веселые. Ну надо писать поэму - ну пиши свою ебическую поэму. Сам же понимаешь, что это на хуй кому обосралось. И в картишки играй, - пожалуйста. Делать же все равно во время дежурства не хуя. Ты чувак свой в доску. Когда тебя народ просит, ты никогда в картишки не отказываешь. А то, что раздеваешь всех под листик, так это кому повезет. Не хочешь играть - не садись. Насильно никто не заставляет. Ты тоже иногда проебываешь Вите.

Феликс. Витюха - первый номер. Одно мое слово - он тебе чердак точно свернет, хохлямушка.