– Я пришла пешком.

– Тогда я не могу допустить, чтобы вы возвращались домой одна, – уже стемнело, – сказал Алекс. – Я попрошу Джейкоба отвезти вас.

– Какая ерунда! – резко ответила Ханна, кое-как подавляя нахлынувшее на нее чувство неприязни. Предложение Алекса напомнило ей о прошлом. Кто взвалит на себя труд подсчитать, сколько раз ее препоручали заботам бесчисленных шоферов, гувернанток, экономок? Всю жизнь о Ханне волновались чужие люди. – Уверяю вас, я прекрасно доберусь сама. Совершенно незачем беспокоить Джейкоба. Кроме того, я люблю прогулки на свежем воздухе.

– Тогда я сам провожу вас, – заявил Алекс тоном, не допускающим возражений. В ответ Ханна лишь пожала плечами, желая показать, что ей абсолютно безразлично, отправится он провожать ее или нет. Алекс вышел вместе с ней на улицу и зашагал рядом.

В полном молчании они вышли за пределы освещенной огнями его особняка территории и ступили в ночную темноту, нависающую между их домами. Когда они взошли на холм, Ханна с радостью увидела вдали огоньки своего дома, горящие словно маяки надежды. Предусмотрительная Эдна, точно бдительный хранитель домашнего очага, зажгла на веранде свет.

– Почему вы решили построить дом именно здесь? – спросила Ханна, первой нарушая тягостное молчание. – Ведь офисы вашей компании, насколько мне известно, находятся в центре Нью-Йорка.

– Сам не знаю. Может, потому, что устал от городской жизни. Может, потому, что мне принадлежат близлежащие земли. Моя семья обычно проводила на расположенной неподалеку даче летние каникулы, поэтому вполне логично, что я решил обосноваться именно здесь.

– Какие у вас сохранились воспоминания о тех каникулах? Хорошие? – вырвалось у Ханны. Она недоумевала, что побудило ее задать такой вопрос. Пустое женское любопытство? Или желание разузнать какие-то подробности его личной жизни? Скорее почувствовав, чем увидев, как Алекс пожал широкими плечами, Ханна затаила дыхание в ожидании ответа.

– Думаю, самые обычные, – наконец произведен.

– «Самые обычные» – это какие? – продолжала допытываться Ханна. Она удивлялась себе: почему ее должно волновать, как Алекс проводил ленивые солнечные деньки в дни своей юности?

– Вообще-то я не привык копаться в воспоминаниях, – честно признался Алекс.

Ханна кивнула головой. Почему-то она предвидела подобный ответ. Мужчины вроде Александера Доналдсона никогда не тратят драгоценное время на столь непродуктивные вещи, как воспоминания. Такие мужчины живут одним днем и делают все возможное, чтобы до мелочей просчитать каждый свой шаг в будущем. Но никогда, никогда они не решаются доставить себе удовольствие – или боль – и предаться воспоминаниям.

– Я смотрю, вы уже приступили к психоанализу? – беззлобно пошутил Алекс и улыбнулся. К тому времени они подошли достаточно близко к дому Ханны, чтобы она смогла заметить в свете горящей на веранде лампы, что глаза его светятся мягким золотисто-коричневым блеском. Однако в глубине скрывался и опасный блеск глаз тигра, подстерегающего добычу.

Хлопнула дверь веранды, и ступеньки крыльца заскрипели под тяжестью грузной фигуры Эдны.

– Ханна, вы? – спросила она и нахмурилась. – А этот что здесь делает?

– Стемнело, поэтому Алекс решил проводить меня, – объяснила Ханна.

– Гм! – хмыкнула Эдна с такой недоверчивостью, словно Ханна призналась ей, что пришла не одна из-за страха наткнуться на оборотня в сегодняшнюю ночь полнолуния.

Когда пожилая матрона вернулась в дом, Алекс спросил:

– Она ваша родственница?

Ханна улыбнулась. Апекс впервые увидел, как ее губы тронула добрая улыбка, а не саркастическая усмешка, и впервые по-настоящему остро осознал, что хочет ее.

– Совсем нет. Во времена моего замужества Эдна работала у Эдварда экономкой. Когда я ушла от него, она поступила так же. С тех пор мы неразлучны, и Эдна стала для меня роднее и ближе любого родственника – Ханна с внезапной ясностью ощутила, что Алекс стоит чересчур близко от нее, и отступила назад – Спасибо за то, что проводили, и спокойной ночи.

Ханна порывисто развернулась. Внезапно ей захотелось убежать, запереться на ключ в какой-нибудь дальней комнате и усмирить дыхание, спрятаться от сокрушительной мужественности Алекса. Ханна так торопилась умчаться куда-нибудь подальше от него, что споткнулась на ступеньках крыльца. Она, вероятно, упала бы и расшибла коленки, если бы сильные руки Алекса не подхватили ее, возвращая ей равновесие.

Сжимая ладонями ее руки чуть повыше локтей, ощущая тепло ее кожи, Алекс долгую секунду боролся с искушением привлечь Ханну в объятья и впитать в себя жар ее тела.

– Спасибо, – снова пробормотала Ханна. Едва Алекс разжал ладони, она стремительно, словно пересекающая ночное небо звездочка, взлетела вверх по лестнице и скрылась в темноте дома.

Алекс улыбнулся. Он продолжал ощущать приятное покалывание в кончиках пальцев, которое возникло после контакта с ее кожей. Алекс не ошибся – в этой женщине кипели настоящие страсти. Страсть мерцала изумрудными огнями в ее глазах, страсть горячила ее кожу.

Арахнофобия… Тогда Алекс брякнул первое, что пришло на ум. Он вдруг представил: если Ханна просто перешлет ему по почте чек за учиненный ее бараном разгром, их тропинки больше никогда не сойдутся. Такого поворота событий Алекс никак не мог допустить. Поэтому он прикинулся больным, чтобы только почувствовать исцеляющее действие ее лечения. Алекс понимал, что виноват, но почему-то не испытывал ни малейшего чувства стыда за свою беззастенчивую ложь. Он прибегнул к уловке ради достижения желаемого. А желал он Ханну. Фактически Алекс не припоминал, когда в последний раз испытывал похожее влечение к женщине. Ханна интриговала его, манила, бросала вызов… Он хотел Ханну, а уж Александер Доналдсон Третий всегда получал то, что хотел.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Ханна поплотнее запахнула полы халата и вышла на веранду. Было раннее утро. Ханна привыкла просыпаться вместе с первыми лучами солнца, непривычным было другое: она всю ночь проворочалась с боку на бок. Ханна знала причину своей бессонной ночи: Алекс Доналдсон.

Она присела на плетеный стул и вдохнула полной грудью свежий утренний воздух. Алекс нарушил ее душевное спокойствие, достигнуть которого ей стоило большого труда. Он заставил ее вспомнить вещи, о которых она стремилась забыть; заставил погрузиться в мечты, которые она долгое время безжалостно подавляла.

Девчонкой она мечтала встретить и полюбить мужчину властного, но нежного; уверенного в себе, но с тонкой и ранимой душой. Она мечтала о человеке достаточно настойчивом в достижении цели и одновременно чутком и добром в отношениях с ней.

Проблема состояла в том, что ей достался мужчина, воплощавший в себе первые части ее требований – властный, уверенный в себе и настойчивый в достижении цели. Таков был Эдвард. К сожалению, ему недоставало остальных качеств, которые могли бы смягчить его агрессивную натуру. Конечный результат был печален. Получилось, что годы замужества Ханны перекликались с годами ее детства – унылого, одинокого и до слез несчастного.

Ханна дала себе слово впредь держаться подальше от мужчин, которые оценивают любые проявления жизни с точки зрения их материальной ценности. От мужчин, чья жизнь вертится вокруг долларового значка и выгодных сделок. От мужчин, которые являются банкротами в области чувств.

Так почему же из-за Алекса она не сомкнула ночью глаз, беспокойно ворочаясь с боку на бок? Ведь на первый взгляд он заключал в себе все ненавистные Ханне качества.

– Кофе готов, – раздался за ее спиной голос Эдны. – Вынести вам чашечку на веранду?

Ханна покачала головой.

– Я выпью в доме. – Она встала, прошла вслед за Эдной на кухню и села за стол, поглядывая, как Эдна разливает кофе.

– Может, все-таки расскажете? – спросила Эдна и уселась напротив.

– О чем?

– О том, наверное, от чего вы, голубушка, себе всю губу искусали. Мне-то известно, что вы так делаете, только когда у вас тяжко на сердце.