Михаил Александрович Зенкевич

- Безумец! Дни твои убоги... - Бред - Бывают минуты - Бык на бойне - В дрожках - В логовище - В поднебесье твоего безбурного лица... - Верхом - Видел я, как от напрягшейся крови... - Воды - Гимны к материи - Грядущий Аполлон - Женщине - Земля - Золотой треугольник - И у тигра есть камышовое логово... - Казнь - Камни - Крик сычей - Купанье - Магнит - Махайродусы - Металлы - Мы носим все в душе... - Найденыш - Нам, привыкшим на оргиях... - Небо, словно чье-то вымя... - Ноябрьский день - Пары сгущая в алый кокон... - Петербургские кошмары - Под мясной багряницей - Посаженный на кол - Пять чувств - Свершение - Свиней колют - Смерть лося - Танец магнитной иглы - Темное родство - Тигр в цирке - Ты, смеясь, средь суеты блистала... - Тягостны бескрасные дни... - Удавочка - Хотелось в безумье... - Цветник - Человек - Ящеры

ТЕМНОЕ РОДСТВО О темное, утробное родство, Зачем ползешь чудовищным последом За светлым духом, чтоб разумным бредом Вновь ожило все, что в пластах мертво?

Земной коры первичные потуги, Зачавшие божественный наш род, И пузыри, и жаберные дуги Все в сгустке крови отразил урод.

И вновь, прорезав плотные туманы, На теплые архейские моря, Где отбивают тяжкий пульс вулканы, Льет бледный свет пустынная заря.

И, размножая легких инфузорий, Выращивая изумрудный сад, Все радостней и золотистей зори Из облачного пурпура сквозят.

И солнце парит топь в полдневном жаре, И в зарослях хвощей из затхлой мглы Возносятся гигантских сигиллярий Упругие и рыхлые стволы.

Косматые - с загнутыми клыками Пасутся мамонты у мощных рек, И в сумраке пещер под ледниками Кремень тяжелый точит человек... 1911 Серебряный век русской поэзии. Москва, "Просвещение", 1993.

НАЙДЕНЫШ Пришел солдат домой с войны, Глядит: в печи огонь горит, Стол чистой скатертью накрыт, Чрез край квашни текут блины, Да нет хозяйки, нет жены!

Он скинул вещевой мешок, Взял для прикурки уголек Под печкой, там, где темнота, Глаза блеснули... Чьи? Кота? Мышиный шорох, тихий вздох... Нагнулся девочка лет трех.

- Ты что сидишь тут? Вылезай.Молчит, глядит во все глаза, Пугливее зверенышка, Светлей кудели волоса, На васильках - роса - слеза.

- Как звать тебя? - "Аленушка". - "А дочь ты чья?" - Молчит...- Ничья. Нашла маманька у ручья За дальнею полосонькой, Под белою березопькой.

- "А мамка где?" - "Укрылась в рожь. Боится, что ты нас убьешь..."

Солдат воткнул в хлеб острый нож, Оперся кулаком о стол, Кулак свинцом налит, тяжел Молчит солдат, в окно глядит, Туда, где тропка вьется вдаль. Найденыш рядом с ним сидит, Над сердцем теребит медаль. Как быть?

В тумане голова. Проходит час, а может, два. Солдат глядит в окно и ждет: Придет жена иль не придет? Как тут поладишь, жди не жди... А девочка к его груди Прижалась бледным личиком, Дешевым блеклым ситчиком...

Взглянул:

у притолоки жена Стоит, потупившись, бледна... - Входи, жена! Пеки блины. Вернулся целым муж с войны. Былое порастет быльем, Как дальняя сторонушка. По-новому мы заживем, Вот наша дочь - Аленушка! 1945-1955 Строфы века. Антология русской поэзии. Сост. Е.Евтушенко. Минск-Москва, "Полифакт", 1995.

УДАВОЧКА Эй, други, нынче в оба Смотрите до зари: Некрашеных три гроба Недаром припасли,

Помучайтесь немножко, Не спите ночь одну. Смотрите, как в окошко Рукой с двора махну.

У самого забора В углу там ждет с листом Товарищ прокурора Да батюшка с крестом.

И доктор ждет с часами, Все в сборе - только мать Не догадались сами На проводы позвать.

Знать, чуяла - день цельный Просилась у ворот. Пускай с груди нательный Отцовский крест возьмет.

Да пусть не ищет сына, Не сыщет, где лежит. И саван в три аршина, И гроб без мерки сшит.

Эй, ты, палач, казенных Расходов не жалей: Намыль для обряженных Удавочку жирней!

Потом тащи живее Скамейку из-под ног, Не то, гляди, у шеи Сломаешь позвонок.

А коль подтянешь ловко, Так будет и на чай: По камерам веревку На счастье распродай. 1913 Михаил Зенкевич. Сказочная эра. Стихотворения. Повесть. Беллетр. мемуары. Москва: Школа-Пресс, 1994.

ПЯТЬ ЧУВСТВ Пять материков, пять океанов Дано моей матери, и я пятью Лучезарными зеркалами в душу волью Солнечный ветер млечных туманов. Приниженное искусствами Осязанье, Ты царственней остальных 1000 пяти: В тебе амеб студенистое дрожанье И пресмыкающихся слизкие пути. Мумму Тиамат, праматерь слепая Любовного зуда, в рыбью дыру Растерзанной вечности, не она ли, слипая Катышами, метала звездную икру... И вы, близнецы расщепленного рода, Неразделимые - кто древнее из двух Присосы, манящие в глубь пищевода, Или музыкой ароматов дрожащий нюх. В вас прыжок электрический на кошачьих лапах, Беспокойная вскинутость оленьего венца, Прохлада источников и мускусный запах Девственной самки, зовущей самца. И вы, последние, нежные двое Зрение и Слух,- как млечный туман, Без границ ваше царство радужное огневое, Бушующий энергиями эфирный океан. 1913 Михаил Зенкевич. Сказочная эра. Стихотворения. Повесть. Беллетр. мемуары. Москва: Школа-Пресс, 1994.

ЖЕНЩИНЕ Хоть отроческих снов грехи Средь терпких ласк ей не рассказаны, Но с женщиной тайно связаны Струнами зычных мышц стихи. Как в детстве струи жгли хрустальные И в зное девочки, резвясь, Рядили холмики овальные, Как в волоса, в речную грязь. Мне акробаток снилась лестница Под куполом, и так легко На мыльный круп коня наездница С размаха прыгала в трико. И помню срамные видения, И в гари фабрик вечера, Но я люблю тебя не менее, Чем робким отроком, сестра. Сойди, зрачками повелительных И нежных глаз разрушь, разъяв, Сцепленье жвачных глыб, стремительных Средь вод, и зарослей, и трав. Пусть дебрей случных мы наследники, Вновь наши райские сады, Неси же в лиственном переднике, Как Ева, царские плоды. 1913 Михаил Зенкевич. Сказочная эра. Стихотворения. Повесть. Беллетр. мемуары. Москва: Школа-Пресс, 1994.

ЗОЛОТОЙ ТРЕУГОЛЬНИК О, прости, о прости меня, моя Беатриче Без твоего светоносного тела впереди Я обуздывал тьму первозданных величий, Заколял, как на вертеле, сердце в груди. И я с ордами мыкался. Кормясь кониной, В войлок сваленной верблюжьим потником, От пожарищ, пресыщенный лаской звериной На арканах пленниц гнал косяком. А ты все та же. В прозрачной одежде С лебедями плескаешься в полдень в пруду, Твои груди - мимозы и сжимаются прежде, Чем я кудрями к ним припаду. Вот смотри - я, твой господин я невольник, Меж колен раздвинув передник из роз. Целую на мраморе царственный треугольник Нежно курчавящихся золотых волос. 1913 Михаил Зенкевич. Сказочная эра. Стихотворения. Повесть. Беллетр. мемуары. Москва: Школа-Пресс, 1994.