Харлан Эллисон

УБИЙЦА МИРОВ

Перевод с англ. Н. Гузнинова

Его Превосходительство Сэр Пуш, Архиепископ Акционерной Компании Единственной Истинной Святыни Бога, сжимая обеими руками алмазную рукоять, медленно поднял к небу каменный стилет. Покрытое бурыми пятнами острие проплыло вдоль его обнаженного раскрасневшегося тела и остановилось прямо над головой. Зазвучала литания. Подхваченный висящим на шее микрофоном голос обрушился на заполняющих огромный стадион людей, однако там, где сидел калека, в самом удаленном секторе с местами по 2.50, трудно было различить отдельные слова. В проходе между рядами продавец сладостей выкрикивал свое: "Кола! Каштаны! Холодная кола! Горячие каштаны!", и пение архиепископа терялось в криках торговца. Безногий, привязанный к небольшой тележке мужчина с коричневым загорелым лицом поднес к глазам бинокль и направил его на жертвенный алтарь, пытаясь по движению губ архиепископа прочесть хотя бы некоторые слова.

Литания закончилась, и толпа завопила в религиозном экстазе. Безногий быстро повел биноклем вдоль стадиона и вновь взглянул на алтарь. Архиепископ слегка откинулся назад, так что ребра натянули раскрашенную кожу. Молниеносным движением он опустил стилет, ударив точно в красный круг под левой грудью обнаженной девушки. Стилет погрузился в тело по рукоять, и толпа завыла, вскочив на ноги и швыряя в воздух жертвенные розы.

Калека убрал бинокль в футляр и из пластикового мешочка высыпал прямо в рот остатки жареной кукурузы. Обезумевшие, подпрыгивающие тела были единственным, что он мог сейчас видеть. Рев нарастал, крики становились настолько пронзительными, что казалось невозможным, чтобы их издавали люди.

Когда вопли поутихли, безногий калека попросил соседей снять тележку с сиденья. Его отнесли к проходу между рядами, и калека с трудом покатился вверх, к выходу. Позади, за его спиной, приносили в жертву очередную девицу.

Покинув стадион и отталкиваясь привязанными к рукам деревянными упорами, он направил тележку к грузовым транспортерам, поблескивающим, как серебро. Двигаясь вдоль ближней полосы, он приближался к контрольно-грузовой станции, а мимо с визгом проносились контейнеры с товарами. Дежурный, мужчина неопределенного возраста, жевавший шоколадный бублик, даже не поднял головы, когда калека сильными движениями гребца вкатился на короткий металлический пандус. Однако когда тележка остановилась перед кабиной, он выглянул, чтобы посмотреть вниз. Глаза его превратились в узкие щелки.

- Чего надо? - резко бросил он.

- Я...э... мне не по карману пассажирские полосы. Может, позволите проехать до 147 Окружной на грузовой?

Дежурный покачал головой.

-Нет.

- Меня даже не нужно привязывать, - настаивал калека. - Я могу сделать это сам. Я вас нисколько не затрудню.

Дежурный повернулся к нему спиной.

- Я буду вам очень обязан, - не сдавался калека.

Дежурный снова повернулся и со злостью уставился на него.

- Это против правил, приятель, ты же сам знаешь. Не хочу об этом даже слышать. Катись отсюда.

Загорелое дело калеки потемнело еще больше, ноздри раздулись как у зверя.

- Ну и гад же ты! - рявкнул он. - Как, по-твоему, что меня так укоротило? Я тоже работал на транспортерах, слышишь, ты! Отдал обе ноги этой работе, а теперь прошу о такой малости у такого же парня, каким был сам, и что слышу? "Заткнись и убирайся!" А всего-то мне нужно - доехать до Окружной! Убудет от тебя, что ли, а?

Дежурный открыл глаза от удивления.

- Извини, приятель.

Калека не отвечал. Орудуя деревянными упорами, он принялся разворачивать тележку. Дежурный вскочил со стула, который с тихим вздохом распрямился, спустился вниз и остановился перед тележкой.

- Слушай, извини. Сам знаешь, как это бывает, понапишут инструкций и правил... Да черт с ними, посажу я тебя на эту ленту, только подожди немного.

Калека утвердительно буркнул, словно только теперь получал давно положенное.

Дежурный открыл входной люк и пошел вперед, а калека покатился следом. Они спустились на лифте под рабочий уровень и прошли под транспортерами, сначала скоростными, затем средними. Выбравшись через грузовой люк к самым медленным, дежурный нагнулся, собираясь поставить тележку на едва движущуюся ленту.

- Спасибо, - калека улыбнулся.

Дежурный махнул рукой, словно хотел сказать "не за что!", и толкнул тележку на ленту. Встав, он некоторое время смотрел вслед удаляющемуся калеке. Потом крикнул:

- Извини, парень!

Проехав три мили, калека перескочил на более быструю полосу с ловкостью, которая изумила бы дежурного. Еще через четверть мили он вновь сменил полосу и теперь оказался на самой скоростной. У полиции архиепископа не было устройств достаточно чувствительных, чтобы выделить слова из шума и лязга машин. Калека тер кожу на правом бицепсе, пока не появились контуры вживленного под нее коммуникатора, затем заговорил:

- Окончательный вывод. Можете сразу запускать машину. Похоже, начальные определения оказались верны. Они достигли седьмой стадии технического развития, но в моральном находятся где-то около четвертой. Сильный мистицизм и религиозные связи. Мне кажется, все это легко может рухнуть. Нет, я в этом уверен. Подготовьте атаку религиозного типа, скажем, явление бога солнца, второе пришествие или что-то подобное. Это вызовет замешательство, и первый удар можно будет провести с минимальными потерями. Более точные данные я передам кодом, но есть кое-что, чего нельзя закодировать. Это варвары, настоящие звери в человеческом облике, и это может стать лучшим нашим оружием. Закодируйте, что получится, а остальное пусть экстраполирует анализатор. Можете привести в состояние готовности отряды Арнака и скажите Фолгеру, что нам понадобится только легкое и среднее вооружение, ничего тяжелого. Есть, однако, большой список снаряжения, которое Норд приготовит для специальных заданий. Хорошо, я подожду сигнала, что машина свободна...

В молчании проехал он еще три мили. Наконец раздалось резкое, неприятное гудение, и калека монотонно заговорил, обращаясь к своему бицепсу:

- Предполагаемое начало вторжения по бортовому времени: пять тире пять тире ноль девять тире тридцать ноль ноль...