Я задумал написать книгу о подвигах советских людей, выполнявших в Великую Отечественную войну в тылу врага нелегкие обязанности разведчиков. Знакомясь с архивными документами, бережно охраняемыми, я узнал, что подавляющее большинство наших разведчиков — это коммунисты, что им удалось проникнуть во многие фашистские государственные учреждения, организации, разведывательные и контр разведывательные органы и, поминутно рискуя жизнью, добыть очень цепные сведения, провести и другую полезную работу. Несомненно, они способствовали приближению победы над сильным противником, сохранили жизнь многим тысячам советских людей.

Я не удивился, когда мне сказали, что наши разведчики проникли и в штаб так называемой «Русской освободительной армии» («РОА»), созданной Власовым по указанию Гитлера.

Судя по разведывательным сведениям, регулярно поступавшим в Москву из штаба изменника Власова, возглавлявший группу наших разведчиков был человеком редкого самообладания, умным, наблюдательным, храбрым. Велика была моя радость, когда я узнал, что разведчик жив и можно с ним познакомиться.

Мы подружились.

Выполняя просьбу разведчика, назову его вымышленным именем — Андреем Михайловичем Мартыновым. Ему семьдесят первый год. Возраст, как он сказал улыбаясь, редкий для чекиста.

Андрей Михайлович рассказал много интересного. Оказывается, он работал еще с Феликсом Эдмундовичем Дзержинским. Я узнал от него, что некоторые лица, окружавшие Власова в фашистской Германии, были участниками контрреволюционных заговоров и мятежей в годы гражданской войны. С одним из них, Благовещенским, и мне приходилось сталкиваться в первые годы Советской власти, О себе Андрей Михайлович говорил очень скупо — каждое слово приходилось будто щипцами вытаскивать.

— Не сердитесь, — оправдывался Андрей Михайлович. — Мы, чекисты, не умеем и не любим рассказывать о себе. Свою работу мы воспринимаем как совершенно обычную, вполне естественную, будничную. Получил задание — выполнил, и все. Обязан выполнить. Но, пожалуй, самое тяжелое, я сказал бы, трагичное, когда советскому разведчику приходится выдавать себя за врага своей Родины, своего народа, видеть, с какой ненавистью, презрением смотрят на тебя советские люди, и не иметь возможности, права сказать им, что ты тоже советский человек! Не знаю, как и выдержал!

Андрей Михайлович и убедил меня рассказать о власовцах, пояснив, что в настоящее время зарубежные антисоветские круги, наши идеологические противники, пытаются представить Власова совсем в ином свете и даже собирают деньги на памятник Власову — этому заурядному предателю (от других изменников Родины он отличался лишь редким холопским усердием перед фашистами).

Рамки моего повествования расширились. Получился роман не только о разведчиках — настоящих советских людях, коммунистах, но и о тех, кто в самое тяжелое для нашей Родины время изменил своему народу.

В основе романа подлинные исторические факты и судьбы невыдуманных людей. Изменена лишь фамилия главного героя. В первой книге он Андрей Михайлович Мартынов, во второй, в штабе Власова, — Павел Михайлович Никандров.

Товарищу Я. X. Петерсу

Рапорт

Докладываю. В ночь с 15 на 16 марта наша группа обходила пути станции Москва-Брестская, проверяла охрану пакгаузов и вагонов. Из одного товарного вагона, из щелей, исходил слабый свет, и мы откатили дверь. На высокой подставке стоял гроб. Горели свечи. Около гроба на узлах сидели какие-то люди.

Мы на всякий случай решили проверить документы, Они оказались в полном порядке у всех — как у живых, так и у покойной, Грибушиной Августы Ювенальевны. Выяснилось, что она постоянно проживала в городе Тосно Петроградской губернии. Приехав в Москву к родственникам, заболела сыпняком и скончалась. Вагон для перевозки Грибушиной в Тосно предоставлен по разрешению начальника управления по перевозкам Балтийского и Черноморского флотов тов. Германова.

Мы извинились перед родственниками усопшей за причиненное беспокойство и собрались уйти. Но тов. Мартынову показалось, что медные пятаки на глазах покойницы будто шевельнулись. Заинтересовавшись этим необычным явлением, Мартынов снял пятаки с глаз новопреставленной. Грибушина тотчас открыла глаза и приподнялась.

В этот момент раздался выстрел. В завязавшейся перестрелке убит гражданин Ступицын. С нашей стороны потерь нет.

В результате обыска под подставкой гроба и в узлах, на которых сидели родственники, обнаружено: пшеничной муки — четыре мешка, крупы гречневой — три мешка, сахарного песку — два мешка, сахара-рафинада — шесть мешков, свечей церковных — 47 штук, гвоздей подковных зимних — один ящик, гвоздей подковных летних — один ящик.

Ожившая покойница и ее спутники препровождены в Бутырскую тюрьму.

Документы задержанных, а также изъятое оружие — один наган и два браунинга номер второй и патроны к ним 61 штука прилагаются. Труп Ступицына сдан в морг.

Старший группы Мальгин

16 марта 1918 года.

Дополнение.

Начальник управления но перевозкам Балтийского и Черноморского флотов тов. Германов по телефону сказал, что разрешения на вагон для перевозки Грибушиной не давал, что такую фамилию он слышит впервые и что все это, по его мнению, афера, и потребовал самого строгого расследования.

Тов. Германов обратил наше внимание на то, что эта самая Грибушина, если она на самом деле таковой является, живет в городе Тосно. А почему же вагон с ее, так сказать, телом стоял на станции Москва-Брестская? На Тосно надо ехать с Николаевского вокзала.

Мальгин

Второе дополнение.

Задержанный Носков Иван Ефимович по прибытии в тюрьму попросился на допрос. Он оказался жителем города Москвы, сотрудником продовольственной милиции. Носков показал, что все продовольствие, обнаруженное в вагоне, принадлежит гражданину Артемьеву Ивану Севастьяновичу, проживающему в Москве, на улице Малая Ордынка, 5. Носков добавил, что продукты предполагалось вывезти в Петроград для продажи и что он, Носков, играл в этом деле подсобную роль.

Мальгин

Резолюция.

Допросить всех. У Артемьева произвести обыск, при необходимости задержать. Изъятое продовольствие передать в госпиталь, гвозди — кавотряду.

Я. Петерс

Андрей Мартынов, снявший с глаз мнимой покойницы пятаки, работал в ВЧК первую неделю.

Десятого марта, в конце смены, к нему подошел секретарь партийной ячейки Брестских железнодорожных мастерских Белоглазов. Посмотрел, как Андрей легко снял со станка трехпудовый валик.

— На здоровье не жалуешься?

Андрей засмеялся:

— Что я — старик?

— А сколько тебе, Мартынов?

— Двадцать.

— Жаловаться, конечно, рано… Хочешь на другую работу?

— Разве я тут кому мешаю? Мне и здесь неплохо…

— Про ВЧК слышал?

— Заговоры открывает!.. Читал в газете.

— Революцию защищает. Пойдешь в ВЧК работать?

— Она же в Петрограде!

— В Москве будет. Надо, Мартынов.

— Право, не знаю. Дай подумать.

— Некогда думать. Райком просил выделить двух человек, и сегодня. Завтра утром надо быть там. Ну?