Трусов Сергей

Приглашение к чаепитию в общественном месте

Сергей Петрович Трусов

Приглашение к чаепитию

в общественном месте

Фантастический рассказ

В книге - фантастические рассказы. Через необычные, причудливые и фантастические приключения героев автор дает глубокий анализ реальным жизненным явлениям, ставит различные проблемы взаимоотношений между людьми, увлекает юного читателя в мир познания и романтики, заставляет его задуматься над вопросами настоящей жизни.

Иногда какой-нибудь предмет вдруг приковывает мое внимание, и я долго смотрю на него, не понимая, зачем это нужно. В голове - ни одной определенной мысли, но я продолжаю смотреть и постепенно осознаю, что происходит нечто непонятное. То ли предмет приобретает черты, которых в нем нет, то ли мой разум наделяет его этими чертами. Появляется желание что-то вспомнить, но непонятно, что именно. В конце концов я отвожу взгляд с чувством досады и душевного дискомфорта. Потом отвлекаюсь, меня поглощают более важные дела, но лишь до тех пор, пока предмет сам о себе не напомнит. Это происходит неожиданно. Через неделю, месяц, а то и год я вновь уставлюсь на обычную вещь домашнего обихода, припоминая, что такое уже было. И опять процесс созерцания ничем не закончится. Лишь много позднее, накопив экспериментальный материал, я начну обобщать, анализировать, строить догадки.

Думается, сам предмет не имеет принципиального значения, но чтобы внести ясность, я его назову. Это чайник. Да, самый обычный, в котором кипятят воду. Именно его прозаичность ставила меня в тупик, и я никак не мог понять, что же меня побуждает выделять его из массы других вещей. За свою жизнь я поменял множество чайников, и каждый пытался меня гипнотизировать. Вполне возможно, здесь играли свою роль ассоциативные связи, ведь чай активизирует умственные силы, и, должно быть, сам вид сосуда с носиком будоражил мозг, заставляя напрягаться в неких исканиях. Эта теория мне нравилась, но был в ней изъян. Совершенно равнодушным оставляли меня чайники электрические, фарфоровые для заварки, а также любые другие, которые не являлись моей собственностью. Меня волновали лишь мои чайники, предназначенные для нагрева на открытом огне. Помню почти проржавевший насквозь рыже-коричневый с огромным днищем, изогнутым носиком и черной железной ручкой. Он сослужил мне добрую службу, но пришлось расстаться. Его сменил закопченый собрат, который, по всей видимости, долго путешествовал на паровозе в компании чумазых машинистов. Я добросовестно драил его содой, но он лишь намекнул, что когда-то был желтым. Тем не менее я оставил его себе, ибо уже тогда считал, что чайник является символом благополучия каждого гражданина.

Были и другие. Жестяные, с погнутыми ручками, помятыми боками, неопределенных цветов и оттенков. Поначалу к каждому новому я относился с подозрением, но потом привыкал. Все они исправно гудели на огне, снабжая меня кипятком, а в холодную пору согревали озябшие руки. Но однажды случилось так, что волею обстоятельств я лишился чайника, не получив ничего взамен. Событие это имело гораздо большее значение, чем может показаться. В нем я распознал безрадостную закономерность своих неурядиц, проистекающую из ошибок, совершенных в прошлом. Столь явная неотвратимость расплаты повергает в уныние и более крепких.

Посетовав на судьбу, я пришел к выводу, что у меня нет иного выхода, как приобрести в магазине новый чайник, расплатившись, разумеется, наличными. Данный способ приобретения чайников мне был не знаком, и у меня появилась привычка доставать кошелек, пересчитывать мелочь и при этом вздыхать. Я не имел понятия, сколько стоит чайник в магазине, и к необходимости нести расходы готовился постепенно. А как-то раз поймал себя на том, что бесцельно топчусь возле чужого чайника, оставленного без присмотра на кухне нашего Дома Общественного Проживания. Я зачарованно смотрел на струю пара, бьющую из носика, и беспокойно прислушивался к глухим ударам собственного сердца... Настал день, когда я все-таки решился.

В магазине меня озадачил более чем скромный выбор. Собственно, чайник был только один - маленький, изящный, никелированный. Он красовался в компании блюдец из необычайно тонкого фарфора и сиял отраженным неоном. Я разглядывал его, будучи в недоумении, пока не понял, что это просто несерьезно. Мне подумалось, что из таких чайников пьют шампанское или, в крайнем случае, разбавленный сироп, да и то предварив это сложной чайной церемонией. Вероятно, блестящей побрякушкой намеревались потрафить утонченным вкусам неких воздушных созданий с хрупкой психической организацией. В раздражении я повернулся, собравшись уходить, но тут приметил незнакомца, который стоял чуть поодаль, проникновенно на меня смотрел, улыбаясь. Увидев, что я обратил на него внимание, он подошел и многозначительно произнес:

- Могу посодействовать в приобретении нужной вам вещи.

Я хмуро оглядел доброхота. Его предложение оказать помощь прозвучало не совсем обычно, но, с другой стороны, ничего странного в этом не было, поскольку у нас принято помогать друг другу.

Незнакомец был худощав, почти одного со мною роста, правда, я был в кепке, а он - без, несмотря на прохладную осень. Тщательно выбритый, старше меня, он отнюдь не производил впечатление человека, с которым не следует разговаривать. Короткое серое пальто и аккуратно уложенный на груди шарфик делали фигуру незнакомца неброской, говорили об интеллигентности, но в то же время намекали на бойцовские качества. Я подумал, что этот человек хорошо знает нашу жизнь и делает в ней ставку на быстрые ноги. Штиблеты, заляпанные уличной грязью, являлись подтверждением моих догадок, и я согласно кивнул.

Незнакомец просиял лицом, шагнул к продавщице и, перегнувшись через прилавок, что-то зашептал. Я ожидал результата, уверяя себя в том, что ничего предосудительного не происходит.

Продавщица присела на корточки, пошуровала под прилавком и достала оттуда изделие, о существовании которого я не мог даже подозревать. Это было чудо конструкторской мысли, воплощенное в реальность умелыми руками мастера. Безукоризненно белый чайник емкостью не менее двух с половиной литров завершался выпуклой крышкой, закрывающей широкое входное отверстие для свободного налива. Изогнутая ручка имела пластиковое покрытие с удобными прорезями для пальцев, а носик, берущий начало у самого днища, заканчивался оригинальным срезом треугольного сечения, что должно было обеспечить оптимальную форму струи. Я разглядывал предложенный вариант, уже решив, что возьму обязательно. Незнакомец, увидев мою реакцию, приосанился и, пододвинувшись, прошептал:

- Прослежу за упаковкой, пока будете оплачивать.

Магазин мы покинули вместе. Хотелось отблагодарить незнакомца, но предлагать деньги было неудобно, и я сделал то, что казалось наиболее естественным - пригласил на чашку чая, и он согласился. Звали его Игнатием Петровичем, но он просил обращаться по имени, запросто. Мне это было не по душе, но после раздумий я решил называть его не Игнатом, а, из уважения, именно Игнатием.

Мы добрались быстро. Первым делом я распахнул дверцы шкафа и пригласил Игнатия снять пальто. Однако он испросил разрешения остаться в верхней одежде, объяснив это тем, что его знобит и вообще ему нездоровится. Он и правда слегка дрожал, даже нервничал и, могло показаться, куда-то торопился. Едва я успел раздеться, как он пожелал поскорее пойти на кухню и опробовать чайник в действии. Лихорадочно выпалил, будто чувствует ответственность, и хотя уверен, что чайник не подведет, считает своим долгом досконально все проверить. Его тирада показалась мне странной, я удивленно посмотрел, а он ответил каким-то недоуменно-фанатичным взглядом, выдержал паузу - и в его гражданском облике появился намек на военную выправку. Я отчего-то смутился, растерялся, и у меня возникло предположение, будто в том, что сказал Игнатий, имеется смысл. Мною овладела нервозность, я распечатал упаковку, и кислое выражение мгновенно исчезло с лица Игнатия.