— Но шеф вызывает всех командиров взводов на совещание, — виновато промямлил солдат. — Чего ты рычишь на меня? Я просто посыльный, а не командир.

С некоторым трудом Лирсон заставил себя подняться. Возле его постели стояла большая жестяная кружка с водой. Он сделал большой глоток, перед тем как отправиться на командный пункт. Со времени последней операции вода стала для него наивысшим удовольствием, которое он мог себе позволить.

Лейтенант, который по приказу бригадира Калверта инструктировал «чиндитов» по их новому заданию, был еще молод, но никак не неопытен. Лирсон видел его во время штурма бункеров у Индо и изменил после этого свое мнение о выучившихся в военной академии командирах. Если бы в армии были только такие офицеры, война бы давно закончилась, мрачно думал он. Но война в Бирме пока только переходила в следующую фазу, и лейтенант как раз объяснял, что эта фаза будет решающей.

В этот раз солдаты должны были идти в поход не только с легким штурмовым грузом, но вместе с саперами и минерами со всем их оснащением, 20-мм зенитными пушками «Бофорс» и легкими полевыми орудиями. Переброшенные авиацией контейнеры с водой — самозатягивающиеся в случае пробоин, как топливные баки на самолетах, должны были тащить мулы. Цель операции железная дорога Мандалай — Мьичина, примерно на высоте Хену, малозаметного местечка, где японский гарнизон охранял пути.

— Другие группы уже неоднократно атаковали железную дорогу, взрывали рельсы и разрушали мосты. Но японцы каждый раз ее ремонтировали. С этим пора покончить. Никакие грузы не должны попасть на север. Каждая попавшая туда граната летит в парней Стилуэлла, так что… Он показал местность на карте, и командиры взводов постарались запомнить ее важнейшие отличительные черты. Уже той же ночью группы двинулись в поход. Когда наступил день, они немного отдохнули, потом движение продолжилось дальше на запад, пока на третий день они не узнали от разведчиков, что Хену уже прямо перед ними. Так близко, что можно дотянуться рукой, но окружен умело размещенными оборонительными сооружениями.

Прошло два часа после восхода солнца. Майк Калверт выслушал донесения разведчиков, потом дал приказ своим людям формировать атакующий клин. Это было необычно для такой тактики, обычно нападение осуществлялось одновременно с разных сторон, чтобы сбить противника с толку. Но здесь Калверту более многообещающим показался концентрированный удар. Он хотел захватить штурмом разрозненные оборонительные позиции, пробиться к железнодорожному полотну и заблокировать его. Это взвалило бы на японцев куда менее приятное задание — отвоевывать потерянную территорию.

У передовых постов прозвучали первые выстрелы. Калверт послал нескольких гурков с их «кукри», но японцы были бдительны и через несколько минут после появления «чиндитов» подняли тревогу.

Стучали пулеметы, взрывались гранаты, не нанося пока никакого вреда, усилился винтовочный огонь. Из поселка по ту сторону железной дороги прибывали грузовики с солдатами. К тому же через рельсы перекатилось несколько маленьких японских танков, очень успешно проявивших себя еще в Малайе благодаря тому, что прекрасно подходили к такой местности.

— Дай мне трубу! — прокричал Лирсон солдату с гранатометом — новым противотанковым оружием, лишь недавно доставленным из Америки. Простая жестяная труба, из которой с помощью электрического спускового механизма запускалась ракета, пробивавшая броню по принципу кумулятивного снаряда и взрывавшаяся внутри.

Через круглый прицел Лирсон увидел первый маленький танк с 37-мм пушкой. Это был его первый выстрел из «базуки».

Когда он нажал на спуск, ему внезапно пришло в голову, что он не проверил, не стоит ли кто-нибудь позади него, из-за огненной струи, вылетавшей с сопла трубы. Ему дважды повезло. Во-первых, сзади были лишь пара веток, а во-вторых, ракета, оставляя легкий дымный след, ударила прямо в лобовую бронеплиту танка, как раз туда, где был нарисован красный круг. Черное облако вырвалось из распахнутого башенного люка, за ним последовало пламя. Этот танк уже никому не мог причинить вред.

Американцы делают хорошее оружие, подумал Лирсон. Но эта мысль недолго занимала его, потому что над путями появились следующие танки. Теперь не только Лирсон стрелял из «базук». Справа и слева от него из жестяных труб с визгом вылетали маленькие, опасные ракеты.

Действие этого оружия обескуражило японцев. Они были уверены, что их танковая атака быстро прогонит эту — как они думали — маленькую группу "крыс из джунглей". Они учли все, но не боевую мощь этого эффективного подразделения, вооруженного не только автоматическими пушками и легкими полевыми орудиями, но и новым, очень эффективным противотанковым оружием.

Этот ошибочный расчет имел для них катастрофические последствия. «Чиндиты» не удовлетворились тем, что заблокировали железнодорожный путь и прервали любой подвоз грузов эшелонами на север. Когда остатки танковой колонны отступали к Хену, они штыковой атакой штурмовали первые бункеры и минометные позиции японцев.

Японцы окопались в Хену, и атаки и контратаки длились весь день то тут, то там.

По приказу бригадира Калверта радист «чиндитов» передал в штаб «коммандос», что железная дорога заблокирована и бои продолжаются. В соответствии с традицией «чиндитов» захваченный участок железной дороги сразу получил свое имя "White City" ("Белый город"). Но, учитывая то, что сейчас происходило перед расположенным немного выше местечком Хену, его правильнее было бы назвать "Красный город" или "Кровавый город".

Сержант Лирсон добежал до небольшой возвышенности, на которой располагался Хену. За ним стреляли «Бофорсы» и полевые орудия. Перед ним по склону ползали санитары, выискивая еще живых «чиндитов». Они нашли нескольких тяжелораненых среди мертвых и покалеченных японцев. Первая атакующая волна полностью попала под пулеметный огонь японцев, спрятавшихся выше на хорошо подготовленных позициях и ожесточенно сражавшихся. Они знали, что означает для их воюющих на севере войск потеря этой транспортной артерии — потерю всей северной Бирмы.

— Нам нужно подняться наверх! — закричал кто-то.

Лирсон огляделся. Там лежал командир, и у него были гурки. Но еще до того, как Калверт смог атаковать, наступила ночь, и шум боя утих на пару часов. Даже спрятавшиеся на деревьях японские снайперы вели себя тихо, боясь, что дульное пламя выдаст их при выстрелах.

Тишина была обманчивой. На высоте возле Хену японцы окапывались. С этой новой позиции они могли обстреливать баррикаду на железнодорожном полотне. Калверт понял смертельную опасность и еще ночью подготовил «чиндитов» к атаке. И к тому же по рации попросил поддержки у Филиппа Кокрэна. ВВС получили точные координаты и время атаки.

С рассветом Калверт во главе своих гурков устремился на штурм. На правом фланге Лирсон и его парни покинули свое укрытие. То, что произошло за последующие, бесконечно долгие минуты, вошло в историю как одно из самых ожесточенных и кровавых сражений, которые пришлось выдержать «чиндитам».

Они рвались наверх по склонам холма, с примкнутыми штыками. Снизу стреляли автоматические пушки, чтобы подавить пулеметные гнезда японцев. Гурки размахивали своими «кукри». Только тут Лирсон в полной мере понял, почему Калверта прозвали "Безумным Майком". Командир шел с пистолет-пулеметом на груди, но в правой руке держал захваченный в бою японский офицерский меч, которым он безжалостно рубил японских солдат, выползавших из своих нор. Как и было договорено, в плен никого не брали: были только победители и мертвые.

Внезапно, когда солнце уже стояло над горизонтом, зашумели самолетные моторы. В передовых цепях солдаты зажгли дымовые гранаты, чтобы летчики Кокрэна могли опознать свои войска.

Авиакомандование уже успело получить даже первые "Летающие крепости" В-17, но Кокрэн их не использовал. Он выбрал двухмоторные «Митчеллы» и, прежде всего, истребители-бомбардировщики. Сейчас они пикировали на японцев.