«Пора браться за молоток», — мысленно усмехнулся я, присаживаясь на седло своего металлического коня. Заведя мотор, я неторопливо двинулся по дороге. Покинув город, я почувствовал прикосновение соленого ветра на своих волосах. Наслаждение путешествием на новеньком мотоцикле не продлилось долго. Спустя несколько минут я уже был дома.

Особняк встретил меня запахом жареной дичи и едва уловимым ароматом свежего воска — видимо, Настасья надраивала паркет, пока меня не было. Она вышла из кухни, держа в руках тарелку с дымящейся грудинкой, и лицо её расплылось в улыбке:

— Вернулись, барин! А я уж думала, вы до ночи пропадать будете.

Порция оказалась вдвое больше обычной — наверное, девушка догадалась, что после банка я проголодаюсь, как волк.

После обеда я отправился в баню, которая примостилась у покосившегося забора за домом. Я давно хотел ее опробовать. Плюм, как всегда, не упустил случая пошалить: превратился в выдру и нырял в бочку с холодной водой, брызгая во все стороны. Пар от каменки смешивался с его визгом, и на мгновение я почти забыл о кредитах, банкирах и прочей суете.

Высушившись и переодевшись, я начал обход особняка. Полы скрипели по-новому — Настасья явно залила их воском до блеска. В гостиной уже висели новые шторы, а в углу стояли новенькие вазы.

— Начну с подвала, — пробормотал я, спускаясь по узкой лестнице. Деревянные ступени поскрипывали под ногами, а воздух становился прохладнее с каждым шагом.

Подвал встретил меня привычным полумраком. Полки с консервацией, старые сундуки, запах сырости и земли — ничего не изменилось с прошлого раза. Я провёл рукой по каменной стене, чувствуя шероховатость кладки.

«Здесь будет сердце системы защиты дома, — мысленно набрасывал я план. — Стеллажи вдоль стен, алтарь для кристалла смерти в отдельной комнате… Нужно укрепить пол, иначе големы провалятся. И освещение… Эти свечи никуда не годятся.»

Я достал смартфон, чтобы сделать заметки. Плюм, превратившись в светлячка, сел на экран, будто пытался подсветить текст.

— Не мешай, — усмехнулся я, смахивая его. — Ладно, первым делом — очистить помещение. Потом защитные руны на стены. И только потом… кристалл.

В углу, заваленном ящиками, я заметил старую дверь, ведущую в подсобку. Когда-то там хранили вина, но теперь она пустовала.

«Можно расширить подвал в эту сторону. Големы справятся за одну ночь. Главное — не задеть фундамент.»

Плюм, уставший от скуки, превратился в кота и начал гонять паука по полу. Я вздохнул, глядя на его проделки:

— Ладно, пора хоть что-то сделать. — с этими словами я направился ко входной двери.

Я положил ладонь на старую ручку, ощущая шероховатость древнего дуба. Плюм, проглотив паука, свернулся у моих ног в виде огненного хорька и поднял голову, чувствуя знакомый зов.

— Пора добавить нам компанию, — усмехнулся я. Мои пальцы вспыхнули синевой духовной энергии, а Плюм выпустил из пасти золотистый луч, вплетаясь в магический поток.

Древесина затрещала, оживая под нашей силой. Старая ручка отвалилась, и на ее месте выросла новая — не железная, а словно слепленная из самой тени. Она извивалась, принимая форму сжатого кулака, а затем обрела детали: суставы, ногти, даже шрамы на костяшках.

— Кто без стука — получит по зубам, — провозгласил я, выжигая руну прямо в воздухе. Знак врезался в дверь, заставив её дрогнуть.

Плюм фыркнул, и искра из его шерсти вплелась в заклинание. Теперь ручка дышала энергией, пульсируя как живая.

— Проверим… — щёлкнул я пальцами.

Из коридора донёсся шорох — Настасья несла бельё. Ручка дёрнулась, разжалась и рявкнула хриплым голосом:

— Пошла на ***, сволочь! Не видишь — частная собственность!

Молния, тонкая как игла, вырвалась из кулака и ударила в пол, оставив дымящуюся метку. Настасья вскрикнула, уронив корзину, а Плюм закатился от смеха, превратившись в клубок искр.

— Работает, — кивнул я одобрительно. — Только мат подредактировать надо…

Ручка в ответ показала средний палец, и новая молния прожгла потолок.

— Или нет, — вздохнул я, глядя на дымящуюся дыру. — Так будет даже лучше.

Но на этом я решил не останавливаться. Чувствуя вдохновение, я прошел в центр подвала. Швырнув плащ на стул и опустившись на колени, я почувствовал, как холод каменного пола въелся в кости. Перед моим внутренним оком глубоко внизу находилась куча глинистого слоя, рядом поблескивал мешок кварцевого щебня. Плюм, извиваясь огненным червем вокруг запястья, оставлял на руке золотистые завитки — его любимый способ подбадривать меня перед ритуалом.

«Надо бы и свою строительную бригаду организовать», — проворчал я, проводя ладонью по каменным плитам. Сила ударила в глину с шипением, будто попала на раскаленную сковороду. Одна из плит треснула и на поверхность вспенилась земляная жижа. Материал задымился, сжимаясь и пульсируя под пальцами. Я вдавил в массу щебень и начал лепить — тонкие пальцы сами знали движения: грубые торсы, плечи как валуны, ноги-столбы. Лопаты вместо рук собрал из осколков кварца, спаяв их взмахом ладони.

На каждом лбу вывел ногтем руну Послушания, на спине — Неприкосновенности. «Чтобы не лезли к стене», — мысленно повторил заклятие, вдавливая символы глубже в глину. Первого голема ткнул в лоб — изумрудные глаза вспыхнули тускло, как подземный мох.

«Ройте. Вглубь и вширь», — приказал, чувствуя, как нити контроля впиваются в сознание. «Но вот эту стену… Даже не дышать в её сторону! Поняли?»

Они заурчали в ответ. Земля поддалась их лопатам как теплый воск — через минуту от пола осталась лишь яма, уходящая в кромешную тьму. Я стоял, прислонившись к балке, пока голова не перестала плыть. Магия големов высасывала силы хуже пиявок — даже веки свинцом налились.

«Завтра займусь кристаллом», — буркнул себе под нос, плетясь в свою комнату, к кровати. Плюм уже мурлыкал у ног, переливаясь синевой.

А снизу всё глубже уходил скрежет лопат. Прикрыв глаза, я видел их словно сквозь землю: каменные спины, вспышки изумрудных глаз. Пока не дрогнуло что-то на краю сознания — резкая боль, будто ножом по нерву.

Вскочил, прислушиваясь к гулу под полом. Големы замерли. Один — тот, что правее — дергал обрубком руки, где лопата испарилась в дымке. Каменная крошка на несущей стене осыпалась, но кладка выдержала.

«Обходите стороной», — прошипел я в пустоту, сжимая дрожащие пальцы. Земля снова застонала, но теперь ритм копки изменился — осторожный, огибающий. Я залез в постель, надеясь, что быстро усну. Но каждый удар лопат отдавался в висках, а алые руны пульсировали под веками, даже когда я закрывал глаза.