1

— Ваше Величество, она шпионила против королевства! — Скрипучий мужской голос ввинчивается в уши. — Мы не можем больше откладывать решение. Она заслуживает наказания. Леди Аделина должна быть казнена, как того требует закон!

Невероятная тяжесть в теле. Руки не поднять. Тело что-то сдавливает. Почему я вообще это слышу? Где я? Темновато для больничной палаты. Свет льется сверху из-за головы, а впереди комната утопает в полумраке. Стены каменные. Холодно.

Фокусирую зрение и различаю двоих мужчин, стоящих у тяжелой деревянной двери, обитой железяками, как из средневековья. На обоих одежда не из нашего времени… Камзолы а-ля френч, расшитые золотой нитью, узкие явно кожаные брюки. Высокие сапоги с клепками. Что за маскарад? Мне это чудится?

— Я понимаю твою точку зрения, Альфред, но леди Аделина — моя жена…— отвечает второй голос, глубокий, тягучий, будто знакомый.

В этот момент я встречаюсь взглядом с его обладателем — высоким мужчиной с длинными черными волосами, небрежно рассыпавшимися по широким плечам. Он красивый — высокие скулы, четкий подбородок, густые брови и глубокие темные глаза, но у него вид хищника, а взгляд черный, мрачный, прожигающий насквозь. Мужчина смотрит на меня так, будто знает, а я его не узнаю.

Мысли ворочаются медленно. Я помню, как увидела Мишу, своего настоящего мужа, в постели с соседкой. Как на эмоциях выбежала и села в машину. Как ревела за рулем в три ручья. А потом было… дерево! И белый свет сверху… Я умерла? Но чувствую себя живой.

Оглядываю себя. Вот, почему руки не поднять! Запястья сцеплены тяжелыми металлическими кандалами с короткой цепью. Довольно грубо выкованными, надо сказать. На мне платье, как у придворной дамы со страниц учебников истории, с декольте и изысканным кружевом, но замызганное и изорванное. Что же со мной произошло? И… это не мое тело! Грудь точно больше. Кожа слишком бледная. Это не я!

Отчаяние взрывается внутри потоком ледяного жара. Щеки начинают пылать, а пальцы рук леденеют.

— Я не… — произношу я заплетающимся языком, и слышу не свою речь. Не свой голос! Меня подменили!

На звук этого голоса ко мне поворачивается и второй мужчина. У него более грубое и более старое лицо. Волосы тоже длинные, с проседью, вместо камзола на нем различаю жилет, тоже расшитый золотом, и белую сорочку с широкими рукавами.

Он кривит лицо в жестокой гримасе и снова обращается к собеседнику, но смотрит на меня. В глазах мелькает злость, будто он за что-то меня ненавидит.

— Но Ваше Величество! Леди Аделина совершила государственную измену, едва не способствовала перевороту! — он наконец отворачивает от меня лицо. — Совет не примет такого великодушия с вашей стороны.

Его Величество смотрит на меня, а точнее, на тело леди Аделины свирепо, со смесью сожаления и ярости. Как это может ужиться в одной душе — непонятно.

— При всей тяжести проступка леди Аделины я не могу сразу вынести ей смертный приговор, Советник, — он опускает руку на висящий в ножнах на поясе меч, и у меня мурашки бегут по всей спине. У него вид такой, будто он сейчас собирается отрубить мне голову. — Есть юридические нюансы, которые нужно учесть. Мы продолжим расследование, и я лично разберусь в ситуации.

— Какое расс… расследование? — вклиниваюсь я. — Вы меня с кем-то путаете!

Я предпринимаю вторую попытку как-то защититься. Чуждый, не мой голос режет по ушам, но это ничего. Эти двое сейчас решают, когда меня убить!

— Леди Аделина не в себе, похоже, — разочарованно комментирует мой выпад Советник, но быстро берет себя в руки и выговаривает с подобострастным придыханием: — Я окажу любое содействие, Ваше Величество!

— Можете идти, Альфред, — холодно отвечает Его Величество. — Сейчас оставьте нас с женой наедине.

Он снова смотрит на меня уничтожающим взглядом. Как бы там ни было, эта леди Аделина сделала что-то, за что её обвинили в государственной измене. А такие преступления во все времена карались смертью. Я могу понять ярость этого мужчины, не получается взять в толк лишь, как выпутываться. Это не мое тело. Аделина — не я! Меня вместо рая — или ада — забросило в непонятный мир, где мне с самого порога не рады.

Скрипучий звук вырывает из мыслей. Советник открывает дверь в, видимо, камеру, где меня держат, и уходит. А мой якобы муж поворачивается ко мне. Подходит медленно, но не крадется, а надвигается суровой громадой. Ох он и огромный же! Он человек вообще?

Чем он ближе, тем тяжелее ощущается его аура. Давит. Подчиняет. Внутри клубится странное чувство, что я его как будто знаю. Это все тело. Оно помнит этого мужчину.

Он останавливается вплотную и за плечи поднимает меня с пола, точно пушинку. Вжимает спиной в стену и сам подходит вплотную так, что я ощущаю жар его тела сквозь порванное платье.

— Ты предала меня, Адель, — хрипло и глухо говорит он мне на ухо, нависнув надо мной точно, грозовая туча. А у меня сердце заходится в истерике. То ли от его близости, то ли от ужаса, что он сейчас со мной сделает. — Я должен казнить тебя, но у тебя будет отсрочка.

Мне дурно делается от этих слов.

— Я ничего не сделала! За что меня казнить? — произношу как можно жалостливее. — Я не Аделина!

— Господи, Адель! До чего низко ты пала! — мужчина раскатисто смеется. — Я знаю все твои родимые пятнышки. На талии, — его голос становится более хриплым, а рука касается места, где, видимо, у меня родинка. — Под левой грудью. — Второй рукой он неожиданно сминает мою грудь, и я пошло охаю, заливаясь краской, но он стоит слишком близко, чтобы поднять скованные спереди руки. — На внутренней стороне бедра… — мужчина угрожающе задирает пышную юбку своей огромной лапищей. — Адель, мне все их тебе показать?

Откровенно рычащий возбуждением голос пробирает до костей. Тело предательски отзывается на его грубые ласки, а душа протестует. Я замолкаю и опускаю взгляд.

Мне не донести до него то, что я не Аделина. Хотя я никакая не леди, а тридцати восьми летняя Мария Стремянкина, простой корректор в издательстве, которое выпускает научно-популярную литературу.

Мужчина чуть отстраняется, отпустив меня, и я едва не падаю от внезапного головокружения. Он удерживает меня вертикально за плечо, но это прикосновение лишено страстного подтекста.

— Пожалуй, я принял решение, как с тобой поступить, — произносит он, глядя на меня непроницаемым взглядом.

От охватившего меня волнения сердце бьется под горлом, в висках пульсирует кровь. А он как нарочно тянет, смакуя мгновения моей паники.