Её глаза блеснули, и я заметил в них уверенность, которая явно распространялась и на её спутников. Мы направились к входу.

На проходной, как и ожидалось, нас ждал сюрприз. Охранник — коренастый сержант лет сорока с густыми усами — окинул княгиню удивлённым взглядом.

— К Боде, как я понимаю? Прошу прощения, но… госпожа, боюсь, у вас нет разрешения на вход в палату. Пациент находится под следствием, и доступ к нему ограничен.

Шереметева тут же шагнула вперёд, её голос прозвучал жёстко:

— Сержант, ее сиятельство и его светлость являются моими сопровождающими. А я — непосредственный начальник Боде. И если мы здесь, значит, так нужно. И поверьте, у вас не хватит полномочий нам препятствовать.

Княгиня Юсупова улыбнулась, доставая из своей миниатюрной сумочки конверт. Она изящным движением раскрыла его и протянула охраннику письмо.

— Это послание от матери пациента, госпожи Боде, — произнесла она с доброжелательной улыбкой. — Она лично просила меня удостовериться, что с её сыном всё в порядке. Только и всего, господин сержант.

Охранник скривился, но спорить не стал. Через минуту мы уже проходили мимо него, хотя он всё же напомнил:

— Палата под охраной. Разбирайтесь уже с ними.

Мы поднялись по лестнице и оказались в отделении, где нас встретил майор Заболоцкий. Сверкнув очками, он уставился на княгиню Юсупову.

— Ваше сиятельство, — он поклонился. — Какой неожиданный визит… Чем могу быть полезен?

Я сразу перешёл к делу и отвел Заболоцкого в сторонку:

— Артем Юрьевич, нам нужно, чтобы княгиня Юсупова осмотрела Боде. Это важно.

Он нахмурился:

— Хотите провести психоэфирную диагностику, полагаю. С учетом профиля ее сиятельства…

— Да.

— Боюсь, не получится. Военная полиция никого не пропускает. Всё строго по спискам. Если они узнают…

— Пусть они узнают, — вмешалась Шереметева. — Лично я гарантирую, что никаких последствий для вас не будет.

Заболоцкий всё ещё колебался, когда княгиня вдруг мягко заговорила:

— Скажите, ваше благородие, могу ли я позаимствовать халат и бейдж одной из ваших медсестёр?

Майор удивился и явно хотел отказать, но Шереметева взяла его за локоть и тихо сказала:

— Артем Юрьевич, не надо делать из этого трагедию. Десять минут, не больше. Она должна его осмотреть.

Заболоцкий тяжело вздохнул:

— Ладно. Только ради вас, ваше превосходительство и ради нашей давней дружбы. Я сам провожу ее сиятельство, войдем вместе. Но действовать придется быстро. Военная полиция — это не штатная охрана. У них все серьезно. Проходите в мой кабинет.

Заболоцкий снял с вешалки один из висевших халатов, достал из ящика бейдж и вручил княгине.

— Да, вот так, — он приладил его, чтобы смотрелось правдоподобнее. — И придется надеть шапочку.

— Я нисколько не против, — улыбнулась матушка Иды.

Через несколько минут княгиня была готова. В белом халате она выглядела почти профессионально и быстро вжилась в роль молчаливой и исполнительной медсестры. Заболоцкий сам взялся сопровождать её, вооружив подносом со шприцами. Мы с Шереметевой остались в кабинете майора.

Минуты тянулись бесконечно. Лариса Георгиевна ходила из угла в угол, а я молча смотрел в окно, пытаясь угадать, что увидит Юсупова при диагностике.

Когда дверь, наконец, открылась, и в комнату вошли княгиня и Заболоцкий, я заметил, что женщина выглядела взволнованной.

— Что вы увидели? — метнулась к ней Шереметева.

Лионелла Андреевна аккуратно сняла халат и стянула с головы шапочку.

— Вы были правы, ваше превосходительство. Я нашла следы вмешательства в его психоэфирную матрицу и сознание. Работа тонкая и профессиональная. Это делал кто-то с рангом не ниже Сапфирового… Полагаю, в вашем Спецкорпусе завелась крыса.