Стаднюк Иван

Страницы биографии

Иван Фотиевич СТАДНЮК

СТРАНИЦЫ БИОГРАФИИ

Когда я работал в "Огоньке" (1965 - 1972 гг.), красные следопыты из моего родного села пожаловались на меня главному редактору журнала за то, что я никак не соберусь с силами и не напишу для их клуба свою биографию. Так вот она и положила начало этим строкам о самом себе.

Родился я в селе Кордышивке, бывшего Вороновицкого (ныне Винницкого) района Винницкой области в начале 1921 года (точная дата мне не известна), однако во всех моих документах значится, что родился я в Женский день, 8 марта 1920 года. Кажется, эти "уточнения" сделал мой земляк Григорий Павлович Юрчак в 1937 году, когда я брал у него, как секретаря сельрады, метрику для поступления в Винницкий строительный техникум и мне, видимо, не хватало возраста.

Разумеется, как и у всех детей, были у меня родители. Мать - Марина Гордеевна (девичья фамилия Дубова) и отец - Фотий Исихиевич. Мать помню смутно, так как она умерла в 1928 году, и даже фотографии ее не осталось: мать была глубоко верующей и считала, что фотографироваться - великий грех. Однако мне кто-то говорил, что видел ее на каком-то коллективном снимке у кого-то из кордышивских Дубовых. Если бы разыскалась эта фотография, для меня бы не было более драгоценного подарка.

Помню, как мать учила меня молиться богу; еще помню, как белила она домотканое полотно, расстелив длинные дорожки на затравелом подворье, и мы вдвоем с ней носили на коромысле из "Юхтымовой криницы" воду (она тяжело болела, и даже одно ведро воды ей было не под силу).

Отец - Фотий Исихиевич - был человеком крутоватого нрава, но справедливым. До коллективизации считался середняком, работал, как и все тогда крестьяне, денно и нощно, а осенними и зимними вечерами еще и сапожничал. Одним из первых вступил в колхоз, тяжело расставаясь с Карьком, слепым на один глаз конем, и с возом на железных осях, для приобретения которого долго копил деньги.

По рассказам старшего брата Якова, знаю, что мое рождение было для родителей крайне желанным: нужен был "наследник", который бы со временем взял на себя хозяйство. Дело в том, что из восьмерых детей в нашей семье трое умерло. Еще в детстве умерли Архип и Явдоха, а в 1919 году умер семинарист Демьян. Из сыновей оставались Яков и Борис. Но Яков "выбился в люди" - выучился и пошел учительствовать, а Борис после женитьбы отделился на "садыбу"*. Сестра Фанаска вышла замуж и переселилась на хутор Арсеновка, а сестра Афия поступила на рабфак. Таким образом, мне была уготована участь принять от отца хозяйство и стать хлеборобом.

_______________

* С а д ы б а - клин земли, примыкающий к огородам села (укр.).

В 1928 году поступил я в начальную школу, которая стояла на бугре рядом с церковью. Когда-то это была "попова хата", в ней две комнаты, и в каждой комнате училось по два класса. На все четыре класса у нас был только один учитель - Зискин Ефим Моисеевич. Но звали мы его "Прошу" (так обращались к нему, подняв руку), и многие полагали, что это его имя. Все мы любили своего первого учителя, изо всех сил старались заслужить его похвалу; весной он водил нас в лес и будто заново открывал перед нами мир, рассказывая о растениях, деревьях, птицах. Зискин пророчил мне будущность художника, так как на уроках, которые иногда давал нам сельский живописец Иван Емельянович Стаднюк, по прозвищу Казанский, у меня очень хорошо получались кувшин, графин и красноармеец. Правда, красноармейца мы с Федей Стаднюком скопировали, кажется из календаря.

Мне всегда хочется узнать, откуда произошла фамилия Стаднюк. У нас в Кордышивке их великое множество, и не все они связаны родственными узами. Стаднюков-родственников по-уличному дразнили (а может, и сейчас дразнят) Салабаями. Что это такое, я не знаю, но оскорблялся на прозвище смертно и бросался в драку безоглядно. В школе дразнили меня еще Рябой Квочкой. Рябой - от обилия веснушек, а Квочкой - от имени отца: Фоть-Квоть - плод творчества кого-то из школьных товарищей.

Детство мое похоже на детство всех кордышивских сверстников: во время весенней и осенней пахоты ходил за погоныча, получал кнутом по спине от отца, если плохо держал коня в борозде, а летом пас Комету - корову брата Бориса, за что к осени вознаграждался отрезом материи "на штаны" и "на сорочку". Многое из картин детства широко использовано мной в романе "Люди не ангелы".

В 1932 году, спасаясь от страшного голода, я уехал в Чернигов к брату Якову, который был там на партийной работе. К тому времени мной уже была закончена четырехлетка. В Чернигове ползимы проучился в пятом классе школы No 4 имени Коцюбинского, а потом затосковал по селу и отпросился у брата домой, хотя там было еще голодно. Вторую половину зимы ходил в школу Степановского сахарного завода - за четыре километра от нашего села.

Затем я снова приехал к Якову, уже в Нежин, где закончил 6-й класс. Потом взяла меня к себе сестра Афия, ставшая к тому времени учительницей. Она вначале учительствовала в селе Старая Басань Бобровицкого района Черниговской области, а выйдя замуж, переехала в село Тупичев (тогда райцентр) Черниговской области. В Старой Басани я проучился ползимы в 7-м классе, заканчивал же семилетку в Тупичеве, после которой поступил в Винницкий строительный техникум. Проучился в нем одну зиму и убедился, что строителя из меня не получится: туго давались математика и химия. Пришлось вернуться в Тупичев.

Жить на "чужом хлебе" было не так легко, и я все время стремился куда-то пристроиться, чтоб никому не быть в тягость. Закончив восьмой класс, прослышал, что идет набор в военные училища. Помчался в райвоенкомат и заполнил бумаги для поступления в Краснодарскую школу летчиков-наблюдателей. Вскоре в военкомате мне вручили засургучованный пакет с документами, и я поехал в Краснодар. Там пошел по указанному на пакете адресу и только после сдачи документов узнал, что меня прислали не в летную школу, а в пехотное училище. Пришлось смириться с коварной уловкой военкома (тогда все ребята моего возраста рвались в летчики) и надеть общевойсковую курсантскую форму. А через месяц учебы меня вызвал начальник училища и объявил, что на запрос мандатной комиссий по месту моего рождения сельский Совет прислал сведения, которые не позволяют мне оставаться курсантом: среди репрессированных в Кордышивке крестьян оказались мой дядя, двоюродный брат и два брата жены моего брата Бориса.

С трудом перенес я этот тяжкий и стыдный по тогдашнему пониманию удар и вновь вернулся в Тупичев к сестре Афие. А со временем, после больших колебаний, тайком от всех написал жалобу в Москву тов. Сталину, в которой напоминал его же, Сталина, слова: "Сын за отца не отвечает". Почему же я должен был отвечать за родственников, которые в пору моего сиротского малолетства не поддержали меня даже куском хлеба?

Ответ из Москвы все не приходил. Я заканчивал девятый класс, как вдруг Черниговский пединститут объявил набор на 10-месячные учительские курсы. Немедленно поехал в Чернигов, успешно сдал экзамены и был принят на курсы. Но тут же с позором был отчислен, ибо при поступлении соврал, что учусь в 10-м классе. Это был урок мне.

А нужда заставляла искать заработки. В школе я числился хорошо успевающим учеником, особенно по гуманитарным предметам, и мне доверили одновременно с учебой преподавать на курсах трактористов при Тупичевской МТС русский язык. Не могу без улыбки вспоминать даваемые мной уроки парням и девушкам с начальным образованием, которые не были сильны даже в украинской грамматике. Непродолжительное время даже был инструктором районо по ликвидации неграмотности.

Будучи комсомольцем, числился в райкоме ЛСМУ активным агитатором, особенно еще в период обсуждения первого Избирательного закона к первой Конституции СССР. А потом неожиданно привлек к себе внимание тем, что из Москвы наконец пришел в райвоенкомат ответ на мое письмо тов. Сталину. В нем указывалось, что мне открыта дорога в любое, по моему выбору, военное училище. И тут я попал в затруднительное положение: ведь совсем немного осталось времени до окончания десятилетки и получения "аттестата зрелости". Да и родилась у меня новая мечта - стать журналистом. Более того, редакция тупичевской районной газеты "Сталинский шлях", в которой в летние каникулы после 9-го и после 10-го классов работал я литсотрудником (писал заметки, репортажи, фельетоны), обещала рекомендовать меня для поступления в Украинский Коммунистический институт журналистики (г. Харьков)... Немало тревог испытал тогда наш райком из-за того, что я отказался от поступления в военное училище, а поехал после окончания десятилетки в Харьков и, выдержав конкурсные экзамены, был принят в институт.