Когда я вчера вечером пришла домой, я выключила телефон, приняла душ, покормила Хоуп и поставила ...

Когда я вчера вечером пришла домой, я выключила телефон, приняла душ, покормила Хоуп и поставила комод перед окном спальни. Если Кай прокрадется, он наткнется на него и разбудит меня.

Я могла бы просто сказать Стивену включить сигнализацию, но тогда мне пришлось бы объяснять, зачем, а после того, что он сказал о моей встречи с Крисом, любые намеки на то, что он ответственный родитель исчезли.

Я иду на английский, игнорируя Кая, Криса, Патрика, Джен, Тайлера и Эмбер, направляясь к своему месту, когда Кай идет позади меня, а его дыхание обдувает мою шею.

Сегодня утром я не задержалась у своего шкафчика, а в обед пропустила кафетерий ради футбольного поля. Я хотела побыть одна, чтобы собраться с мыслями и придумать план. План, как уехать из этого города. Возможно, из Джорджии, где никто не знает меня или моего прошлого. Я могла бы придумать историю о том, где я выросла. Устроиться на работу и снять небольшую квартиру. Я не думаю о колледже, потому что у меня нет возможности его оплатить, и даже если бы я получила стипендию, я бы не смогла себя содержать.

— Игнорирование меня не удержит меня от тебя, Руби. Ничто не удержит, — шепчет он.

Удачи.

Я сажусь на свое место, игнорируя его. Единственное, чему я научилась за всю свою жизнь - игнорировать людей и оставаться самой собой.

Учительница, миссис Томпсон, громыхает в классе, и я тут же достаю свой дневник. Мы должны написать стихотворение или запись в дневнике о нашем дне или о том, что мы чувствуем, и когда она вызовет, нужно прочитать вслух. Я уже написала свое, так как мне больше нечего было делать в своей комнате.

Я сижу и жду, пока назовут мое имя, глядя на слова на простом листе бумаги. Погрузившись в свои мысли, и слышу, как зовут мое имя.

— Рубиана? — Я смотрю на миссис Томпсон. — Теперь твоя очередь.

Я киваю, вставая, слыша шепот и смешки Джен и Эмбер. Но мне все равно, что они подумают. Я беру бумагу и начинаю:

Я нашла силу в одиночестве.

Это моя суперсила.

Никто не может отнять мою любовь.

Никто не может лишить меня дыхания.

Никто не может лишить меня тепла.

Никто не может разрушить мои мечты.

Мечты о том, чтобы меня целовали под теплым солнцем, окруженной ромашками,

Так, чтобы у меня перехватило дыхание.

Мечты о любви.

Но это всего лишь мечты, потому что мечты не реальны.

Боль реальна.

Особенно, когда она в твоем сердце и память о ней на твоей коже.

Потому что ты хотела любви.

Хотела быть желанной, чтобы тебя просто обняли.

И быть той, кого он выбрал.

Но все это ложь, потому что я все еще одна.

Можно услышать, как падает булавка в классе, когда я сажусь на свое место и закрываю свой дневник, кладя его в сумку.

— Ого, Рубиана. Ты когда-нибудь думала пойти в колледж на писательский факультет?

Я поднимаю глаза.

— А?

Миссис Томпсон поднимает брови.

— Колледж?

Я качаю головой.

— Извините. Я-я не пойду в колледж.

Она скрещивает руки на груди.

— Как так? У тебя средний балл...

— Такие девушки, как я, не попадают в колледж, миссис Томпсон.

— Так быть не должно, Рубиана. У тебя талант.

— Я знаю, что это не так, — парирую я. — Там, откуда я родом, это всего лишь мечты. Я уверена, вы читали, как я провела лето. — Я наблюдаю, как она сглатывает и на мгновение отводит взгляд на свой стол. Смею предположить, что права.

Я думала, что миссис Келлер расскажет учителям, что я написала в первый день занятий. Миссис Томпсон запомнила, потому что я уверена, что это отличалось от того, что написали все остальные в классе. Так поступают учителя, когда они жалеют учеников и читают что-то, что заставляет их сочувствовать. Я привыкла к этому, когда была моложе, когда учителя спрашивали, что мне подарили на Рождество.

Учителя смотрели на мои туфли, которые были склеены и настолько грязные, что все удивлялись, как они в такое превратились. Но это было не потому, что я прыгала в лужи или бегала по грязи при каждой возможности. Я жила в доме с двумя наркоманами, употребляющими метамфетамин. Они не водили меня за школьными покупками.

Наркотики были нормой в моем районе. Там было больше наркоманов, чем продавцов. Но я быстро поняла, что означала обувь, брошенная через линии электропередач. На каждой улице, где жили наркоторговцы и наркоманы, обувь была связана шнурками, переброшенными через линии электропередач.

Однажды шел дождь, ударила молния, задев линию электропередач, и туфли упали на тротуар. Они были на два размера меньше, но я научилась с этим справляться. Те, что были у меня, в тот день окончательно развалились, и мои носки выглядывали. Мне исполнилось 10 лет, и я возвращалась из школы домой. Некоторые люди могут посчитать эту историю грустной или отвратительной из-за того, что я носила обувь, упавшую с линии электропередач, но это был мой подарок на день рождения.

Кай поворачивается на своем месте, и я чувствую жар его взгляда. Но я продолжаю смотреть на ожог на своей руке. Тот, который оставила мне мама, потому что я плакала, когда была голодная. Голодные боли усиливались, когда я приходила из школы. Я была очень голодная, но я знала, что еды нет. Я надеялась, что мама увидит, как сильно мне больно, и даст мне что-нибудь поесть. Но после того дня я узнала, что, если не есть, голодные муки придут с полной силой. В конце концов они проходят, но в тот день было очень больно. Если я молчала, было больно. Если я плакала, было больно, но потом плач превратился в ожоги, которые сопровождались еще большей болью. Поэтому я перестала плакать.

— Откуда ты это получила? — Спрашивает Кай.

Я не отвечаю, но краем глаза вижу, как Крис смотрит на меня с гневом.

Палец Кая завис над ожогом от трубки с метамфетамином, но я отдергиваю руку, кладя ее себе на колени под столом.

— Кай, хочешь вызваться добровольцем и прочитать свое сочинение? — Спрашивает миссис Томпсон.

Его глаза черные и опасные, но он не оборачивается

— Как он появился? — Настаивает он.

— Мистер Ривз. — Миссис Томпсон нетерпеливо кричит.

— Я жду. — Говорит он, не обращая внимания на то, что все теперь смотрят на нас.

— Кай, — Кричит Тайлер, пытаясь привлечь его внимание, но ничего. Он не вздрагивает.

Мышцы на его челюсти дергаются.

— Как, Руби? Кто это сделал?

Слезы наворачиваются на глаза. Я не хочу отвечать ему перед всеми. Я не хочу говорить ему больше ничего, но, если я этого не сделаю, он все усугубит, потому что именно это он и делал в последнее время – усугублял ситуацию.

— Оставь ее в покое, Кай, — предупреждает Крис.

— Мистер Ривз, вы достаточно долго мешали классу. Мне придется попросить вас уйти или вызвать охрану.

Ничего.

Он продолжает смотреть на меня своим красивым лицом.

— Отвечай мне Corazon (сердце) .

— Не называй меня так, — огрызаюсь я.

— Ответь.

Я смотрю на Джен, ее брови хмурятся, а затем на него.

— Перестань играть в игры.

— Отвечай на вопрос, и я оставлю тебя в покое… пока.

Я разочарованно выдыхаю, игнорируя миссис Томпсон.

— Я звоню в службу безопасности…

Я вздыхаю, стараясь не моргать, чтобы сдержать слезы.

— Моя мать. — Его глаза становятся холодными. — Она обожгла меня трубкой с метамфетамином на мой десятый день рождения, чтобы я перестала плакать от голода, — отвечаю я, и мой голос срывается на последней части.

Звенит звонок. Я встаю, хватаю сумку и выбегаю из класса.

— Руби! — Слышу, как Крис кричит мне вслед через толпу тел, заполонивших коридор. Я продолжаю идти, но он бежит за мной.

Я оборачиваюсь.

— Что?

Его глаза блуждают по моему лицу, он задыхается.

— Это правда?

Я ненавижу быть с ним грубой, но я зла и смущена.

— Это имеет значение?

— Он не должен был так давить на тебя. Я с ним разберусь.

— Не беспокойся. — Я пытаюсь отвернуться, но он хватает меня за руку. — Мне жаль, Руби. — Я поднимаю глаза. Его глаза полны тепла. Его большой палец ласкает верхнюю часть моей руки. — Мне жаль, что она так с тобой поступила. Я знаю, что это звучит глупо после всего этого времени, но иногда тебе нужно это услышать.

— Услышать, что? — Кай встает между мной и Крисом, заставляя его отпустить мою руку.

— Оставь ее в покое, Кай, — предупреждает Крис, глядя ему в лицо.

— Или что? — Кай оглядывает Криса с ног до головы, оценивая его. — Как думаешь, ей нужно твое дерьмовое сочувствие? — Выражение лица Криса становится жестче, когда Кай указывает пальцем в дюйме от его лица. — Не трогай ее.

Крис подходит ближе, их носы почти соприкасаются.

— Или что?

Я смотрю между ними, беспокоясь, что они будут драться. Я облегченно вздыхаю, когда Тайлер подходит, разрывая их.

— Что за фигня на вас двоих нашла? Ты серьезно? — Тайлер смотрит на Кая. — Оставь Руби в покое, Кай. То, что ты там сделал, было ужасно. Я же сказал тебе отступить.

— Этого не произойдет, — усмехается Кай.

— Почему? — Спрашивает Тайлер.

Кай улыбается, но улыбка не доходит до его глаз.

— Разве ты не хочешь узнать?

— Прекратите. Все вы. — Я подхожу к ним, игнорируя прохожих, которые с любопытством на нас смотрят. — Я хочу, чтобы меня оставили в покое. — Все трое одновременно смотрят на меня. — Я хочу объявить перемирие. Я не буду путаться у вас под ногами, а вы не будете путаться у меня под ногами. — Я качаю головой. — Я никогда не хотела сюда приходить, и когда учебный год закончится, я уйду.

— Но ты здесь. — Говорит Кай.

— К сожалению. А теперь оставьте меня в покое, все вы — говорю я, но его глаза с вызовом смотрят на меня, говоря мне, что я полный отстой, если думаю, что это так просто.

Когда я открываю свой шкафчик, к задней стороне двери приклеен листок бумаги. Я игнорирую звонок, когда он звонит, и беру листок. Комок встает у меня в горле, когда я начинаю его читать:

Они скажут, что я сумасшедший, Руби, и что я одержим идеей разрушить тебя,

Но правда в том, что... они хотят забрать то, что принадлежит мне.

Кай

Я захлопываю шкафчик и сжимаю бумагу в кулаке. Кай теряет рассудок или он реальный псих. Патрик предупреждал меня. И он не шутил.