— Проклятье! Вздорный юнец! Совершенно испортил мне вечер! громыхнул принц Грегори, но леди Элис показалось по его голосу, что он уже несколько смягчился.

— Конечно, сэр, полностью с вами согласен, сэр, — продолжал успокаивать принца барон, — но, возможно, нам удастся спасти оставшуюся часть вечера. Может быть, еще бренди, сэр? Потом я хотел бы представить вас одной молодой леди, недавно приехавшей из Беликассы. Она танцует все новейшие польки, а я, конечно же, рассказал ей, какой замечательный танцор наш принц-регент. Уверен, вы найдете ее очаровательной.

— Бедный Леофрик, — прошептала леди Элис. — Теперь ему придется весь оставшийся вечер выплясывать вокруг принца Грегори, и он ни минутки не сможет выкроить для тон маленькой танцовщицы, на которую недавно положил глаз.

— Прошу прощения? — спросил молодой человек, являвшийся виновником всего этого переполоха. — Вы обращаетесь ко мне?

— Нет, не к вам, хотя, возможно, мне и следовало бы это сделать. Вам пошел бы на пользу один маленький совет.

С выражением смятения и досады на лице Дилан Мак-Брайд не отрываясь смотрел вслед принцу.

— Виноват? — повторил он рассеянно.

— Я, конечно, сознаю, что бессмысленно ожидать от одетого в юбку голоногого варвара хотя бы отдаленного представления о приличных манерах. Но вы должны понять, что только что вели себя безобразно.

— Я? Каким образом?

— Вы испортили вечер принцу-регенту, — коротко ответила леди Элис. Вот каким образом.

— Я пытаюсь предотвратить гибель целой империи, — вспыхнул Дилан. Вечер одного человека, мне кажется, довольно-таки скромная плата за это.

— Только не в том случае, когда этот человек — принц-регент, возразила Элис. — Вы, похоже, действительно не понимаете, что прилично, а что нет. Конечно, у вас в Вейнланде могут быть другие порядки, но здесь, в Авалоне, существуют вполне определенные пути для…

— Я пытаюсь добиться встречи с принцем Грегори с того самого момента, как я вернулся из Бэшема — три недели назад, — с досадой проговорил Дилан. — Но меня допустили только к секретарю одного из его помощников, жеманному хлыщу, который расхохотался мне в лицо при одном упоминании о джогах.

— Это всегда было темой для шуток, — согласилась леди Элис.

На лице Дилана Мак-Брайда выступила краска.

— Уверяю вас, юная леди, тут вовсе не до смеха. Я более чем серьезен. Двести тысяч лучшей кавалерии на всем Анноне едва сдерживают своих коней по ту сторону Ледового моря, готовые опустошить северные провинции и, в конечном счете, весь Авалон.

— И вы рассказывали об этом людям? Неудивительно, что над вами смеялись.

— За этот смех им придется заплатить слезами, когда неизбежное произойдет, — мрачно предрек Дилан.

Привлеченные громким голосом молодого человека, вокруг Дилана и Элис начали собираться гости.

— Скажите, юный джентльмен, почему вы думаете, что джоги собираются вторгнуться в империю? — спросил седовласый господин с воинственно торчащей клинообразной бородкой. — Даже если допустить, что они способны на это?

— Надеюсь, вы слышали, как я говорил принцу, что их король. Кэр Кабалла, провозгласил переселение, и в лагерях по всей бескрайней тундре развеваются боевые знамена. Наверное, вы помните, что переселения уже объявлялись ранее в тысяча двухсотом и тысяча пятьсот пятьдесят пятом годах. В тысяча двухсотом захватчики сожгли Эбейдос и Каэр-Сиди и через пограничные графства прорвались к самым воротам Авалона. И город непременно пал бы, не подоспей на помощь армии герцогов Вейнландского и Эманианского, которые, объединившись с Южными легионами, совместными усилиями разгромили врага.

— Мне довелось слышать эти рассказы, — ответил собеседник Дилана, но я осведомлен также и о том, что некоторые авторитеты считают их всего лишь мифами.

— Мифами? — с интересом воскликнула леди Элис, запоздало сожалея, что в школе для девочек, которой руководила мисс Стоили, уделяла недостаточно внимания изучению истории, предпочитая этому предмету более легкомысленные занятия.

— Позвольте представиться, — сказал джентльмен. — Я профессор Тобиас Смоттл и имею честь состоять консультантом Бэшемской компании, а также чем-то вроде эксперта по географии этого континента и расам, его населяющим.

Группа слушателей разрасталась, и Элис заметила своего старшего брата Ноэля, стоявшего неподалеку. Он с улыбкой смотрел на нее. На нем был новенький, с иголочки, мундир капитан-лейтенанта императорского Военно-Морского флота. "А этот мундир ему очень к лицу", — подумала она.

— Так вы что-то говорили о мифах? — напомнил Дилан профессору.

— Ах, да. Суть проблемы здесь вот в чем: было ли в действительности вторжение в тысяча двухсотом году.

— Разумеется, в этом не может быть никаких сомнений, — уверенно заявил Дилан. — Я сам видел Равнину Битвы и древние памятники павшим, и то же самое, я полагаю, видел каждым из присутствующих здесь.

— Не стану пока оспаривать этого. Действительно, в пяти милях к северу от города лежит Равнина Битвы, и памятники на ней были воздвигнуты примерно в тысяча двухсотом году. Но многие ученые придерживаются мнения, что это была не битва с джогами, а одно из сражений между королем Годриком Амхарским и претендентом на трон Артура, неким Дуло из Динанта, в их долгой династической борьбе.

— Не сомневаюсь, теперь вы будете утверждать, что вторжения тысяча пятьсот пятьдесят пятого года тоже не было, — усмехнулся Дилан.

— Примите во внимание то обстоятельство, что упомянутый вами год был годом великой чумы, — поучающим тоном, словно читая лекцию, говорил профессор. — По всей империи умирали миллионы людей. Всюду сеялись панические слухи о том, что наступил конец света; войска, несшие охрану пограничных фортов, бросали свои посты. Вполне возможно, что несколько бродячих племен джогов или другого кочевого народа проникли, гонимые голодом, на юг до самой Великой Заставы. А там они были стерты с лица земли императорской армией, учинившей им самую настоящую бойню.

— Существуют, однако, и другие легенды о тысяча двухсотом годе, вклинился в разговор Ноэль Брэн ап Линн. — И некоторые из них касаются самой природы джогов.

— Как же, как же, — с готовностью отозвался Смоттл. Сквозь стекла очков в стальной оправе глаза его заблестели: чувствовалось, что это любимый конек профессора. — Ведь это же самый любопытный момент во всей нашей истории. Вы имеете в виду те легенды, в которых утверждается, что джоги были не людьми, а фантомами, слугами Сайтрола, и что они были посланы против Авалона для того, чтобы осуществить некий зловещий замысел этого мифического чудовища.

— Говорили даже, что Бэшем — это, собственно, и есть Сайтрол, а джоги — лишь паразиты на его теле, — добавил Дилан.

Леди Элис внезапно почувствовала озноб. Даже такие праведные христианки, как она, были знакомы с древними друидическими поверьями[5] о Сайтроле, первозданном зле, олицетворении хаоса, из которого, как утверждают, и произошел нынешний порядок вещей во Вселенной. Однажды с палубы корабля она видела зыбучие черные пески, протянувшиеся от южного берега Бэшема далеко в глубь Ледового моря. Эти засасывающие пески стали в прошлом могилой для сотен кораблей, и, согласно легенде, именно под ними обитал Сайтрол, с нетерпением ожидающий того часа, когда он воспрянет от вековечного сна и вернет Вселенную в тот первозданный Хаос, детищем которого он был.

— Итак, — заключил профессор, — предание о вторжении тысяча двухсотого года может оказаться столь же мифическим, как и сам Сайтрол.

— Сайтролу все еще поклоняются в Бэшеме, — сказал Дилан. — Перед алтарем его возжигают огни, в жертву ему приносят людей, которых для этого силой загоняют в подземные туннели, где они становятся ему доступны.

— Право, мистер Мак-Брайд! — профессор Смоттл снял очки и начал тщательно протирать их белоснежным носовым платком. — Неужели мы должны и дальше слушать ваши детские сказочки?