— Я больше не могу это скрывать, — говорю, закусывая нижнюю губу и натягивая платье сливового цв ...

— Я больше не могу это скрывать, — говорю, закусывая нижнюю губу и натягивая платье сливового цвета, которое теперь плотно облегает мой округлившийся живот.

— И не нужно, — его борода щекочет мне шею, когда он проводит рукой по моему округлившемуся животу. — Я хочу, чтобы весь мир знал, что моя прекрасная жена носит моего ребенка на рождественском ужине в кругу семьи, — он впивается зубами в мою шею, оставляя на ней след, который точно не скоро исчезнет. — Это замечательный повод для праздника.

Моя голова откидывается назад, опираясь на его плечо.

— Я нервничаю из-за этого. Все твои сыновья со своими женщинами… Папочка, они все старше меня, — провожу пальцами по его рукам, переплетаю их с его, и в этот момент чувствую, как наш малыш двигается под ладонями. — Что они подумают?

— Неважно, что они думают, важно только мое мнение. У них должно быть свое собственное счастье, к которому нужно стремиться, — его руки продвигаются ниже, задирая мою струящуюся юбку, обнажая бедра.

По тому, как его грудь прижимается к моей спине, чувствуется неодобрение.

— Трусики, любовь моя? Помнишь правило?

Я ловлю его янтарные глаза в зеркале и замечаю, что снова прикусила губу.

— Я просто подумала...

— Думала, тебя не отшлепают? — большой палец обхватывает шелковый шов, и он оттягивает его вниз. — Для этого, возможно, тебе стоит посидеть вечерком на коленях у Санты.

Шок сжимает мои легкие, когда изящная фиолетовая ткань ниспадает до моих лодыжек.

— Когда твои сыновья прямо здесь?

Он сильно прижимается к моей заднице. Думаю, я уже знаю ответ.

Николай упирается в мои бедра, крепко прижимая к себе, и трется своей твердой эрекцией о мои ягодицы.

Отражение показывает, как по моей шее поднимается румянец, соответствующий оттенку его праздничной шляпы. Мне не нужно это видеть, я чувствую, как огонь поднимается вверх, обжигая лицо.

Но я бы солгала, если бы сказала, что от этого не намокла.

— Разве я не могу просто сесть на член сейчас? Чтобы мне не пришлось ждать? Пожалуйста, папочка?

От того, как трусь бедрами, у него перехватывает дыхание возле моего уха, и он сильнее прижимается ко мне.

— Любовь моя, твое наказание будет таким же трудным и для меня. Это бремя, которое мы несем ради тех, кого обожаем.

Обойдя меня, он поднимает мою руку, поднося обручальное кольцо к своим губам. С лукавой улыбкой он притягивает меня к себе, чтобы познакомить со своими детьми.

Не знаю, чего я ожидала, но это не было длинным столом, за которым сидят крупные потрясающие мужчины и красивые женщины. Здесь столько имен и историй, что их трудно запомнить, только вот не все приехали вовремя, Михаил где-то на подъезде, а Роман позвонил и сказал, что задерживается на час.

Хрустальный звук вилки о бокал с вином заглушает все голоса, когда мой муж встает.

— Теперь, когда ужин закончен, если вы не против, я со своей женой выпью в кабинете, чтобы старик мог вручить ей все свои подарки. — Николай со своей седой бородой и в шляпе Санта-Клауса определенно подходит для этой роли.

Пятно крови на том месте, где упал Антон, давным-давно исчезло, но мои глаза все еще рефлекторно ищут его. Моя жизнь так сильно изменилась с тех пор.

Николай выдвигает свое мягкое кожаное кресло из-за стола так, чтобы оно стояло впереди всей расставленной мебели. Его хватка на моей руке не ослабевает, когда он садится, притягивая поближе к себе.

— А теперь, моя непослушная Наталья. Присаживайся, — золотистые искорки в его глазах горят от голода, и он разворачивает меня, чтобы усадить к себе на колени.

Я изо всех сил стараюсь не ахнуть, когда он плавным движением вводит в меня набухшую головку своего члена.

Он такой большой, что мне почти неудобно, но я боюсь пошевелиться. Статическое электричество пробегает по моим конечностям и гудит в ушах, так что я не могу сосредоточиться на том, что он говорит.

Когда он сдвигается, чтобы взять маленький тюбик рядом с собой, его пальцы сжимают мое бедро, и он поворачивается ровно настолько, чтобы немного ослабить давление.

Пока он не откидывается на спинку стула и не загоняет себя глубже.

В этот момент в кабинет заходит Михаил и его девушка Лия, которые опоздали, я притворяюсь, что кашляю, чтобы скрыть хныканье, но это не помогает. Мои мышцы крепко сжимаются вокруг него, заставляя его бедра подергиваться под моими.

Он подзывает Михаила, чтобы вручить ему подарок.

Я забываю их имена. Их лица. Даже про их существование.

Все, что я могу чувствовать, — это его и волнующийся ад, который он устраивает внутри меня, по движению за раз.

Я вежливо улыбаюсь, когда мой живот трепещет на грани оргазма, — сладкая пытка. Сжимая его колено, я пытаюсь дышать сквозь напряжение внутри, когда он подталкивает меня ближе к краю пропасти.

— Право на собственность? — Михаил, самый старший сын, с растерянным видом спрашивает отца. Его глаза, так похожие на глаза Николая.

Мой папочка, похороненный по самую рукоятку, смеется своим глубоким баритоном, который вибрирует во мне.

— Да, у тебя теперь есть новый дом. По одному на каждого сына, чтобы у вас всегда было место для ваших растущих семей, — его свободная рука поднимается, а ноги упираются в пол, прижимая меня к пальцу, который совершает по мне невероятно длинные поглаживания.

Не думаю, что смогу долго сдерживаться. Все мои конечности дрожат, чувствительные соски ноют под тонкой тканью. Во рту появляется металлический привкус. Черт, кажется, я прикусила внутреннюю сторону щеки.

— Да, да, мы вам очень рады. А теперь мы с женой идем наслаждаться Рождеством в своей комнате. Нам нужно обменяться подарками.

Он улыбается и грациозно встает, беря меня на руки. Дрожь восхитительного предвкушения пробегает по мне, когда мы оказываемся в нашей постели.

— Да, папочка. Пожалуйста, я хочу кончить! — мое дыхание прерывается, каждый слог — это борьба за то, чтобы вырваться наружу.

— Почему бы тебе не сказать Санте, чего ты от него хочешь? —твердый палец рисует мучительные круги на моем клиторе. — Я думаю, там в кабинете ты испачкала мое кресло. Такая непослушная девчонка, — его бедра выгибаются дугой, и он толкается между моих бедер, загоняя свою твердую длину глубже.

— О, боже мой, — выдыхаю я. — Пожалуйста, трахни меня! — мои ногти впиваются в его колени, когда тело содрогается. Как будто каждое нервное окончание в моем теле наэлектризовано.

— Ты моя хорошая девочка. Рождество для тебя наступит рано, любовь моя, — он толкает нас обоих вверх, погружаясь глубоко внутрь меня. — Встань на колени. Я хочу, чтобы ты залила простыни.

— Теперь…. — его руки прокладывают горячие дорожки вверх и вниз по моим бедрам, прежде чем остановиться на каждой выпуклости моей задницы. — …ты собираешься снова надеть трусики? — он отстраняется, так что во мне остается только самый кончик его члена, затем замирает.

Покачиваю бедрами, из меня вырывается стон разочарования.

— Только когда ты мне прикажешь, — мой лоб опускается на руки. Надеюсь, это правильный ответ. Жажда дрожит во мне и капает на шелковую подушку между коленями.

Он с ворчанием вонзает в меня член, затем отстраняется и входит снова.

— Ты этого хочешь, маленькая птичка?

— Да, папочка! — кричу я, когда меня начинают сотрясать первые толчки.

Он сжимает мою талию, входя, пока спазмы сотрясают дрожащими волнами. Звезды вспыхивают у меня перед глазами, когда он стонет и извергает оргазм, присоединяясь ко мне в пульсирующем экстазе.

Руки обхватывают меня, он опирается на локти. Горячее дыхание щекочет мое плечо, прежде чем нежный укус его губ касается моей ключицы.

— Моя прекрасная жена. Считай, что твое наказание закончилось.

Когда он вытаскивает свой размягчающийся член, по мне пробегает еще один небольшой толчок.

— Я еще не спрашивала. Что ты хотел на Рождество?

Он дал столько денег, сколько мне когда-либо могло понадобиться, но что купить мужчине, у которого есть все, что он хочет?

Он помогает мне встать на дрожащие ноги, разглаживает мятую ткань платья, а затем крепко прижимает к себе, нежно целуя в висок.

— Это все, о чем я мог мечтать. Моя растущая семья, вся под одной крышей, — теплая ладонь ласково поглаживает изгиб моего округлившегося живота. — И сильная любовь великолепной женщины. Давай я тебя уложу поудобнее. Тихих ночей впереди будет немного. Мы позаботимся о том, чтобы в стенах дома еще много лет звучали детские крики.